Сомали

photo_polygon — 04.03.2010 смотрел режиссерскую версию Black Hawk Down. потом решил еще раз почитать историю про тот пулитцеровский снимок. наткнулся на статью, которую в итоге перевел для всеобщего образования.

'Изображения людей становящихся зверями'

Пол Уотсон

 Специальный выпуск Toronto Star

12 августа 2007


Бывший журналист Toronto Star Пол Уотсон вспоминает как он получил Пулитцеровскую премию за ужасные фотографии в раздираемой войной Сомали.
В 1993 году Пол Уотсон, был иностранным корреспондентом Star в Могадишо. Там он получил прозвище "Gamay" что на сомалийском значит "Человек с одной рукой". 12 Августа ему дали задание проверить слухи о том что разъяренная толпа таскает по улицам труп американского солдата. Те снимки которые он сделал, в последствии были опубликованы во всех американских газетах и выиграли Пулитцеровскую премию. Но, как Уотсон говорит в первых двух главах своей книги, Where War Loves, сцена в Могадишо будет преследовать его всю жизнь.
После полуторачасовых разъездов по городу, мы были почти готовы бросить все и вернуться в гостиницу.
Мы уже и так до предела испытали нашу удачу. Если сомалийцы нас не убили, и нам бы удалось найти американский труп, то мы рисковали нарваться на американские вертолеты, которые пытались выручить солдат пропавших без вести.
Вдруг наш водитель, Махмуд Мохамед Ахмед заметил на соседней улице медленно двигающуюся толпу людей и развернулся.
Наша Cressida (модель Тойоты, выпускалась в конце 70х начале 80х годов. прим. перев.), которая была хорошо известна на территории Айдида (сомалийские полевой командир Мохаммед Фарах Айдид), подъехала к кипящей толпе из 200 сомалийцев.
Гуталь, сомалийский журналист-фиксер, сказал мне чтобы я остался в машине, в то время как он и два охранника пошел посмотреть на толпу. Он сказал им что в машине сидит Gamay и спросил может ли он сделать несколько снимков.
Затем Гуталь вернулся, сунул голову в машину, и с нервной улыбкой сказал, что мне разрешили. Мое сердце зачастило, а голова была наполнена светом. Я себя никогда так не чувствовал раньше, я одновременно боялся смерти и чувствовал полноту жизни.
Я был очень напряжен: меня охраняли только три охранника, у которых не было никаких шансов если бы толпа повернулась против нас. Когда мы подошли толпа расступилась вокруг трупа образовав полукруг. Мои глаза бегали из стороны в сторону как две камеры управляемые невидимыми руками. Потом я посмотрел на землю. Так я узнал сержанта Дэвида Уильяма Кливленда.
Менее чем за мгновение которое человеку требуется для вздоха, мне нужно было решить могу ли я украсть у этого мертвого человека последнюю частицу достоинства. Этот момент принятия решения в вихре пыли и пота, ненависти и страха, по-прежнему у меня перед глазами, он не дает мне покоя. Как только я собрался нажать на кнопку, звуки окружающего мира утихли, все стало медленным, размытым. Я услышал голос:

If you do this, I will own you forever..

«Мне очень жаль» подумал я. Я хотел, чтобы он понял. Простил..
Мне и раньше приходилось фотографировть трупы, и я видел намного более ужасные, чем это солдат. Но в трупе сержанта Кливленда было что-то другое, какая-то связь, что-то такое что потребует многих лет чтобы понять. В ту долю секунды, когда у меня еще был выбор, я знал что мне делать. Мои нервы были на пределе, все чувства обострились, я был готов уловить любое опасное движение в толпе.Я сгрупппировался и был готов к нападению толпы.
Вихрь вопросов кружился в моей голове. Как следователь проводящий вскрытие, я должен быть холодным наблюдателем. Любая пауза, любое проявление неуверенности может вызвать агрессию толпы, первый камень и потом я мгновенно буду погребен под градом этих камней, пуль, ног и кулаков. Как четверо моих коллег  в июле.
Люди танцевали, улюлюкали и избивали труп Кливленда с таким упоением, что казалось, что они в своих помутненных от крови головах считают они оскверняют не тело одного павшего соладата, а пляшут после победы над целой армией. Некоторые плевали на него. Другие били ногами и забрасывали камнями. Молодой парень в маске кого-то из экипажа упавшего вертолета протолкнулся в первые ряди и с восторгом на лице показал мертвому средний палец.
Один старик поднял свою трость, более напоминающую дубину, и обрушил ее быстрым резким ударом. против безжизненной плоти. Затем еще раз. Thwack!
Вертлявая молодежь в толпе решила что это весело.

Посмотрите на старика, Go!

Я вздрагивал с каждым ударом. Я не знал, кем был этот человек до смерти, но когда я в течении нескольких недель видел мертвых и искалеченных сомалийских женщин и детей, я презирал солдат, как этот, которые убивали с неба. До сих пор. Здесь мы были на одной земле, в грязи среди кислого и зловонного мусора, на этой безымянной сомалийской улице, где все было не наше, я почувствовал что мы с ним на одной стороне. Против них. И я ничего не мог сделать, чтобы помочь ему. Каждый новый удар, каждое новое осквернение трупа вызывало волну празднования в толпе, котороая варилась в котле своего безумия. К запястьям трупа были привязаны веревки за которые его дергали волоча по улицам утреннего Могадишло. Было похоже как будто труп танцует со своими мучителями как сломанная марионетка.
Я чувствовал, что я как будто плыву над всем этим сверху, смотрю как кто-то другой делает безумное: фотографирует людей которые стали зверьми.
Я пытался сосредоточиться на другой реальности – на изображении в кадре – я боролся чтобы за те секунды что у меня были, получить доказательства которые военные не смогли отрицать. Нет места для ошибок. И в этом хаосе, когда нормальный человек будет думать о том, как спасти себя, в каком направлении бежать, я беспокоился, что в фотоаппарате может быть не та пленка, или неправильная выдержка, и стоил ли использовать вспышку, чтобы подветить тени от палящего солнца...

- Аккумулятор заряжен?
Щелк
- Труп мягкий. Может быть он давно мертв?
Щелк
- На ногах пулевые ранения. Они расстреляли его на улице или на месте катастрофы?
Щелк
- Может быть, он без сознания? Он еще жив?
Щелк
- Бедный человек: Кто ты?
Щелк

Я успел сделать всего лишь несколько кадров, когда Гуталь и мой основной телохранитель услышали, что в толпе начали обращать на меня внимание. Кто-то крикнул «Что он здесь делает?». Гуталь быстро затащил меня в машину. Дверь захлопнулась, и вдруг все звуки за исключением мягкго холостого хода двигателя и приглушенного шума толпы стихли, мир замолчал,. Пульс стучал как литавры в висках. Я чувствовал как будто я шагнул из грохочущего торнадо в прохладный храм. Я весь дрожал. Ручьи пота бежали по моей спине. Толпа сомкнулась вокруг трупа, как злокачественная клетка поглощает в себе инородное тело, и медленно двинулась влево дальше по улице. Я сидел рядом с правой задней дверью, прокручивая в голове последние минуты. Водитель ждал когда толпа освободит дорогу.
В голове заговорил другой голос.
Это был Andrew Stawicki(бывший фотограф Star), польский эмигрант с очень оригинальным взглядом на красоту и суровость жизни, которую он видимо подчерпнул в европе. Я работал с ним двумя годами ранее в оккупированом  повстанцами южном Судане. Однажды мы дрейфовали в сумерках на каноэ по реке Собат, когда вдруг Andrew увидел нескольких мальчиков на фоне заката которые бежали голышом по берегу реки. Он схватил камеру с телеобъективом, я подумал что он сейчас запечатлел прекрасный образ. «Это будет классная фотография», сказал я как ученик учителю. Andrew положил камеру обратно нижнюю часть челнока и проигнорировал мой комплимент. Он знал редакторов газет слишком хорошо. «Они никогда не будут это печатать», сказал он. «Детские хуи показываем».
И вдруг, я молниеносно вспомнил солдата и то, что на нем осталось только зеленое армейское нижнее белье. В момент съемки оно лежале немного косо, обнажая его мошонку. У меня был шанс быть напечатаным в газете, но проблеск полового органа делал этот шас рискованым.
«Я должен идти обратно» сказал Гуталю.
Он ответил «Это слишком опасно».
«Я должен снять больше фотографий», я настоял. "Они не будут печатать эту»
Не теряя времени, чтобы объяснять, или дать кому-либо возможность проводить меня, нажал на дверную ручку и выскочил из машины, хотя мои охранники отговаривали, и машина начала потихоньку двигаться вперед. Гуталь последовал за мной, но наш основной телохранитель остался на машине, ожидая, что толпа двинется в атаку. На этот раз я снимал более жестко, показывая только половину тела солдата, и женщину которая избивала его растоптаной консервной банкой. Толпа была в реальной ярости и я видел в воспаленных глазах некоторых людей взгляд убийцы, я был на самом краю.
Некоторые из них воевали более чем 16 часов сегодня, и без сомнения отточили свое боевое мастерство, и это означало что раздавить неверного такракана для них не составит труда, они понимали друг друга с полуслова. Я повернулся и побежал к машине, на этот раз с фотографиями которые могут появиться в печати.
Водитель нажал на газ и погнал к гостинице, в считанные минуты мы были у отеля. Охранники открывали стальные ворота.
Звук ржавых засовов и петель дали мне ощущение спокойствия, заставили дышать реже,  как будто пары сонных охранников боевиков было достаточно, чтобы защитить и держать убийц на расстоянии. Я пробежал вверх через две ступеньки в свою комнату, запер за собой дверь, сунул пленку под матрас, включил кондиционер и рухнул на кровать. Закрыл глаза чтобы не видеть этот мир. Я плакал.  
В полумраке моего гостиничного номера где было слышно только шипение кондиционера и стук моего сердца, сокрушенного пониманием того что я снял.

Paul Watson
источник

<Это была война средств массовой информации которую США проиграли. Участие войск в операции с Сомали были вызваны фотографиями голодающих детей. Это пример одного из самых ранних «эффектов CNN». Война была «преследуема» (прим пер.) десятками фотокорреспондентов. Они, а не снайперы или не вражескиие комбатанты встертили высадку американских войск в Могадишо 9 декабря 1992.
Война, которая началась после публикации фотографий голодающих, как ни это ни парадоксально и иронично звучит, закончилась ими же: фотографиями канадского фотографа Пола Уотсона снявшего как местные тащат улицам Могадишо тело убитого американского солдата. Это оказалось концом миссии США и ООН в Сомали. После публикации этих ужасных снимков президент Билл Клинтон приказал вывести все  американские войска из Сомали до 31 марта 1994 года. Другие западные страны последовали этому примеру.Последний миротворец ООН покинул Сомали в 1995 году. Миссия стоила около $ 2 млрд, правительство в Могадишо до сих пор не существует. Затяжные бои, партизанская война, шокирующие снимки побудили нежелание США вмешиваться в кризисы в Африке, включая геноцид в Руанде.
источник

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив