снега не будет

dobrun — 19.11.2009 КОРОТКИЕ И ДЛИННЫЕ СПИЧКИ

КОРОТКИЕ СПИЧКИ

***
Вялым апрельским утром дети засовывали в жопы воздушные шары и просто улетали.

***
Птицы бывают двух видов – летающие и нелетающие. Также птицы делятся на подвиды: прямоходячие и самокопающие. Подвиды делятся на генетические типы: птицы-ухори, птицы-метаносы, птицы-буквари и птицы-бумажники. Генетические типы можно смело разделить по биологическому характеру: курящие и пьющие. Курящая птица генетического типа метанос подвида самокопающих летающего вида, к примеру, чайка.

***
Володенька, во вторник вечер выл волком, ветер волок вертикали волн. Вошью вертелся внучек, вниз взгляд вперяя, внимая великой вздрочке. Вода вовремя всколыхнула взвесь. Вспомните, Владимир, вы величественно возбухали. Волосатый вы волокуша! Воробушки, вороны воровали ватрушку в воротах военкомата, ворковали. Вопил выдранный внучек – восьмидераст, врага выявив во враче венерологе. Время вырезало вохру вобл вокруг выгибонистого вымени вечности. Выкидыш вторника вылакал воздух вакуума, вылил воду, вывесил веревки, выфельтикультипнулся, влез в вену, вырвал волосы, вдунул в ведро, вздрючил везунка, вылетел в верхнежопинск. Все вышло вчера. Вспомнили, Володенька?

a$$a$$in
Вне зависимости от того, кого мы любим, кого ненавидим, с кем спим, кого вычеркиваем из записной книжки, чьи-то ноги все равно будут лежать на мокрой от случайной струи душа подушке, тонкая словоконструкция с подвижными элементами движется в ночи, раздвигая губы под крики jarboe из заправленной фаршем постели ...

внутре
Внутре живет некто со спиной, утыканной кукурузными рыльцами, на животе – следы от помады, в пупке – кофейное зернышко, лицо больше напоминает донышко рюмки, руки отсутствуют, ноги связаны узлом. Жить с ним очень просто. Он никогда не выглядывает наружу, спит тихо, не ворочается. К внешним атрибутам человеческой вселенной - равнодушен. Единственное, что ему ежечасно необходимо – читать мои мысли. Правда если я вдруг забуду о чем-либо подумать, он молча будет продолжать сидеть внутре, не высовываясь. Голодным.

чем все кончилось?
Проснулся, но так и не досмотрел печальную любовную историю о девушке Ненаде и юноше Необходиме.

устный ужин для резиновых динозавров
Нет города на свете лучше, чем город, построенный собственными глазами, где дома - из картона и скрипичных смычков, улицы вымощены пуговицами от детских платьиц, реки - из тертых цветных мелков, люди - тряпичные куклы, их преданные домашние животные - резиновые динозавры, питающиеся исключительно буквами, выпрыгивающими из девичьих ушей ...

два уровня и еще один
На первом уровне стоял матрос без головы и ковырялся отверткой в какой-то железяке. С верхней полки на него взирал черный кот с куском цветастых обоев в зубах. Его ноготь указывал на второй уровень.
Где оловянные мышцы красили кирпичи в белый цвет. Кокаин-бригадир командовал: поднять!, и мышцы сокращались до величины грецкого ореха. По команде: опустить!, мышцы распрямлялись и выбрызгивали откуда-то изнутри белую жидкость на кирпичи.
Уровнем выше кроты возвели строительные леса, на которых сидел толстый Василий и плевать он на всех хотел.

сюжеты
Что появилось раньше – икра или рыба? Точка или запятая? 6 или 9? Белка или Стрелка? Гермафродит или андрогин? Юрий Антонов или Вячеслав Добрынин? Харуки Мураками или Милорад Павич? Донцова или Маринина? Гегель или Гоголь или гоголь-моголь? Или все это существовало всегда, и лишь я один – проходящий мимо …

белые и черные точки
Трехпалый Жимото не любил джазовых оркестров. Джазовые оркестры вызывали у него тропическую лихорадку. Оживляли воспоминания африканского прошлого, где жизнь представляла собой средних размеров тигра, чьи черные полосы стирались к рождению, оставляя на теле белые точки, разделяющие еще не написанные фразы. В замкнутом круге звериных чередований вслед за тигром шел опотилошимпанег. Глаза опотилошимпанега напоминали Жимото глаза его матери, когда та еще была жива и сидела слепой на берегу реки, шлепая палкой по бегущей мимо воде. Нельзя зайти в одну и ту же реку дважды, - говорила мать, на глазах юного сына ныряла в реку и через полчаса выныривала с полным ртом жемчужин.
Жимото боялся умереть во сне, поэтому уже третью неделю спал, забравшись ногами в ад, а голову поместив в рай. За полчаса до рассвета, когда небесножелтая макака Сириус сходила с космической орбиты и на Земле наступало утро, Жимото открывал глаза и пытался по количеству черных точек на солнце определить - жив он, или уже умер.

выборочно
В бассейне объявили тихий час. Модистка Олечка пьет пиво с инструктором Васиным. В воде спят невесомые люди.
Полчаса спустя Васин лижет Олечке между ног. Олечка – еще девушка. Глинтвейные усы инструктора щекочут девушкину лобковую кость.
Пришло и мое время!
Сейчас я резко выбегу из раздевалки, брошу динамитную шашку в центр бассейна и докажу, что закон Архимеда не существует для мертвых тел.

про то, что я люблю и - нет
Когда я нюхаю табак – у меня потеют ноги. И руки. Если выйти в таком сосостоянии на улицу зимой – можно заболеть. Когда я курю сигареты, мне потом просто необходимо что-нибудь съесть, потому что если я после сигареты что-нибудь не съем – мне будет тошно. Когда я пью пиво, я ничем не закусываю. Ну знаете, существует такая ужасная категория людей, которым обязательно нужно под пиво засорять свой желудок чипсами, орешками, сухареками или, чего хуже, кальмарами. Я не из этой категории людей. Люблю пить пиво отдельно. Когда я пью водку, я закусываю лимонами – мне это нравится. Коньяк можно заесть «николайчиком». Вермут – шоколадным зайчиком. А спирт – занюхать одуванчиком. А потом попердеть на свежем воздухе, нюхнуть дорожку потертого на терке аспирину и громко сказать в автобусе на американский манер: «О! Мой! Бог!»

пидо ...
... рас не хотите по-хорошему – будем резать тупым лезвием агавы.
Сидел вчера за кружкой вечернего чая, размышлял вслух о бо всех на Свете.
Лев Толстой, по сути дела - обыватель. Достоевский сродни постимпрессионизму. Апперцепция у Бальзака – неорганична. Люда Федосеенко сделала аборт. Американской прозе не хватает космополитического фермента. Лев Троцкий – бакалейщик. Элвис Пресли – барбариса для закованных в брикеты девичьих ртов. Шестаков проворными руками дослужился до резидента. Алексей Бруев – лингвистический Анискин. А вся эта кобла с переодеваниями на Новый год – отчаянная попытка преодолеть нефтяной кризис.
Чай закончился. Но я не встал с кресла. Так и заснул в нем. На нем. Нем.

про тишину и точку
Ночь. Кладбище. Гробовая тишина. Идут двое. Миша и Алеша. У Миши за спиной зазуля, Алеша писает на ходу. Если бы здесь были птицы, то они бы обязательно проснулись. В три ночи зашевелился мусор. К четырем поползло утро. Старая Ольга сидит на пригорке и катает в руках фарфоровые шары. На ее щеках заварной крем, на макушке кружевная розочка. Невдалеке старик Антон копает могилу. Замок на воротах сломан, в волосатой ольхе у покосившегося креста легко угадывается фигура Сталина. Вождь нагнулся поднять воду, но чьи-то тихие руки полоснули его ножом по лицу. Конь бредет по проталине, выпуская из ноздрей ярый пар. Гном на скамеечке пьет пиво из ладоней. Кажется, что такого не бывает. Трепет и мокрый снег, волосатые ноги и разбросанная одежда. Хотелось бы оказаться на корпоративной вечеринке, но кто будет сторожить гроб с телом умершей осени. Точка.

про секс
Жизнь такая бутафорская штука. Подожжешь палочку жизни с одного конца, и будешь медленно смотреть грустными глазами на пламя, поводя зрачками. Или же запустишь в небо ракету жизни, а она распустит в темном пространстве яркий цветок и погаснет уж навсегда. Так же печально бывает играть на барабане в одиночестве, монотонно производя один и тот же звук, зная что сейчас одновременно с тобой на флейте струит в воздух твой сосед Алиев или чего уж хуже засовывает эту флейту в розовенькое влагалище соседки Гусевой, получая удовольствие, беря от жизни все. А ты в своей душной гримерке с приклеенным на жувачку к зеркалу клоунским носом смотришь фильм про себя самого – про свое отражение, корчишь рожицы, строишь глазки, трешь нос, суешь пальцы в рот; руками многое можно изобразить. А соседка Гусева, закатив глаза, представляет себя на столе мясника, жаждущего одними пальцами вынуть ее Гусевой сущность, за одно только кольцо на пальце Гусева принимается кричать и изгибать спину. А жизнь тем временем, несмотря ни на что, ни за кем не подглядывая, идет неторопливым осликом. Идет к горизонту. Идет … Идет … Идет …

что там на фотографии?
Ах эти старые добрые фотокарточки!
Вот он – мой товарищ Толик. Бегает за Зиной по пляжу Адриатического моря и кричит, не взирая на мяснящееся под солнцем жаркое, «So sea, baby!».
Вот он учит Зину играть на скрипке, периодически толкая ее локтем в грудь и возмущаясь: «So C, baby!».
А вот Толик на кухне, бегает голый за все той же Зиной вокруг стола, с ножом и истошно орет: «So see, baby!».
Приятно листать альбом с фотокарточками …

пъчънь
К примеру. Веселое с музыкой растение берет вас на высокооплачиваемую работу и предлагает бегать без передышки за скачущей по ступенькам лестницы куриной печенью. На сколько может хватить человека за таким занятием? Гол-два, всю жизнь, и еще три гола после жизни. Это в худшем случае. А в лучшем, человек просто не сообразит, что организм износился и требует починки. А ведь после всех этих скаканий по лестнице, еще нужно печень хорошо промыть, обернуть в полотенце и уложить на подоконник, чтобы ночью, когда все будут спать, прилетали бесцветные вороны, бесшумно каркали и высиживали на спящей печени бес смысленные яйца. Если же это не по силам - какого черта звонить сюда по телефону и обговаривать вопросы денежного свойства!? Звоните лучше в комнату Матери И Ребенка этажом ниже, там замечательные тетушки, они поймут, они простят - правда всегда, когда я открываю дверь в МИР, с кухни доносятся страшлые рыхные звуи поросячего визга, тогда сразу становится не по себе, я падаю в обморок и жду, когда заберут меня на этаж выше. Выше-ниже. Свойство слова от этого не меняется, брызги краски фломандского художника уровня Мемлинга производят впечатление лишь на старушек и допотопных котят, толк слова нужно вбирать легкими, используя специальные трубки, прикрепляемые к нёбу и уходящие глубоко в жерло горла, там воздух претерпит значительные изменения и навсегда превратится в пустоту. Даже если иногда стоит просто стоять и не двигаться.

ostrov
В пятидесяти километрах от Варшавы в сторону востока, там где мобильный телефон с трудом воспроизводит голоса неживых людей и нелюдимых животных, там где батарейка может сесть только от одной капли дождя, растет остров. Он имеет форму раскрытого зонтика, если смотреть на зонтик сверху, со всех сторон его окружают речные айсберги. Населяют остров странные четырехпалые существа с обезьяньими глазами и веселой душой пятилетнего ребенка, еще не успевшего затаить злобу на весь мир за искалеченную средним и высшим образованием юность. По ночам эти существа ходят в гипермаркеты, где закупаются на целый день картошкой, ежевикой в пластиковых контейнерах и мороженой печенью цыпленка. Днем они поют песни на польском и русском языках, делают кукол животных из прутиков ольхи и листьев папоротника, занимаются вязанием и окукливают черепах-верхолазок для дальнейшего изготовления из черепахового потомства мраморных фигурок слоников, которых они продают в континентальную Европу, и которых континентальные европейцы ставят на фортепьяно или же на книжную полку возле томиков Томаса Манна и Федора Достоевского. Климат на острове благоприятный. Но если вы вдруг приплывете сюда в отпуск или хотя бы просто захотите ~~перепоночевн~~ переночевать, то боюсь вас огорчить, погода в таких случаях сразу испортится, пойдет снег, поднимется уровень воды в реке, и селевым потоком вашу палатку смоет ко всем чертям нахуй в Тихий океан, до которого здесь, стоит заметить, полторы-две тысячи километров.

нервная дама между нами
А у Джимми были грязные руки, черные, прямые, пальцы-оттопырыши, ладошки всегда смотрят линиями вверх. Он любил спрашивать у своих любовниц - не больно ли им было, а сам всегда ходил только в дамский туалет. Однажды пидор Жан застал его оправлявшимся в раковину дамской комнаты театра Эль Бон. Так Джимми на него таким образом посмотрел, что пидор сразу забыл все на свете, в частности, что зовут его Жан, что он родился в Дублине и живет сейчас в Париже только потому, что здесь любовник пишет оперу о Христе, и все jolies jeunes filles певички ходят на цыпочках - только бы цоканьем своих шпилек не спутать звуки, роящиеся в голове этого гения, чорт возьми. Но если вы спросите меня, то я разумеется скажу, что все это пидорство, что называется не outr?, да и меня эта проблема лично не касается, и чего я то бишь привязался к Жану. А все потому, мои милые, что проснулась я в четыре утра от пения птиц и уподобив птиц пидорам я грубо их оскорбляла и оскорбляла а потом просто бляла бля ла бляла бляла потомучто нельзя мешать даме спать тем более в святки тем более насвистывая тонкими клювами тонкими шеями вагнера вагнера вагнера ...

Вова
У меня есть друг-карлик. Зовут его, как и практически всех карликов, Вовой. Карлик Вова очень хитрый карлик. Вы никогда не догадались бы, что он карлик, если бы я сейчас вам об этом не сказал, не разоблачил бы, так сказать, его низкорослую сущность. Вот вы будете стоять и разговаривать с ним, и вам будет казаться, что вы как бы наравне, что ваши глаза как бы смотрят вовсе не сверху вниз, а взгляд как бы параллелен земле. Но в сущности это не так. Обманка! Попались! Хитрость карлика Вовы заключается в его незаурядной способности навязывать визуальную картинку своего мира другим. О, план этого коварства Вова вынашивал сызмальства, и вот, когда плану вроде бы суждено было осуществиться, появляюсь я. Я пишу в своем журнале об этой уловке и вижу как падает пизанская башня вашего незнания, как между вами и карликом Вовой вырастает берлинская стена непонимания, как с божией помощью моя легкая рука возводит вавилонскую башню. Даже предвкушаю нездоровый блеск Вовиных масеньких глазок, представляю как Вова встает, достает из прикроватной тумбочки острый нож, прокрадывается в мой дом, подходит к креслу, в котором я сижу, и втыкае......................

доброе утро. кофе. жипэн.
Волторник ему идти к зубному мастеру: пусть поставят пломбу. Потому что болит невыносимо. Потому него из пломбы вырастит гвоздичка, ну или на худой конец. Опенок. Кстати о грибах. Пошляпье грибов неумолимо росло у меня на глазах. Если раньше я сомневался в девйственности фразы грибы увели мальчика в лес, то теперь я сам чуть не стал ее жертвой. Поваленные березы, осины и елки, а на них какой кошмар, и уже после, сидя на террасе и выпивая водку под невероятную грибную закуску, я думал о том, что как было бы неплохо приехать в город, в котором живу, и подарить грибы старушке в квартире напротив, и как она, смеясь, поев йих, поблагодарит и, вынув изо рта вставную челюсть, будет протирать как протирают только очки, высматривая на свет меж искусственных зубов частички шляпок и ножек. Сейчас буду сидеть весь грустный в интернете искать работу на разных сайтах и слушать Лидию Ланч. А он помучается еще денек и волторник пойдет …

вытравливание
На ваших глазах происходит чудовищный акт вытравливания одного человека из другого человека. Операция по извлечению проходит с нарушениями прав человека, опорно-двигательной системы, душевного равновесия. Кто бы знал, что у этих двух одна душа, кто бы знал, что этой души хватит на всех.
Здравствуйте. Среди последнего, чего желающие могут не заметив приобрести, это то, почему понедельники исполняют самые заветные желания независимо от нас – людей этой планеты. Если вы не поняли предыдущего предложения – прочитайте его двести раз кряду и поймите же его наконец-то. Нет ничего более важного, чем рациональное использование пищевых отходов. И нет ничего более бесполезного, чем те слова, которые мы говорим друг другу ежечасно. Выбросите слова на помойку слов. И идите играйте со своими детьми. Ведь дети счастливы без всяких слов. Учитесь так.
Чудовищный акт вытравливания одного человека из другого человека прошел успешно. Теперь можно идти и вдвоем съесть мяса на кухне.

new order но не о музыке
Коротко о глабном. Вдруг все поменяется, нормы упадут и станут правилами. Допусдим, человек в метро ехал на экскаваторе вверх, хочется курить и он достает parliament, подкуривает и затягивается. При чем здесь, скажете, что. А при том, что, допусдим, на экскаваторе курить нельзя по нормам и следуя правилам. Или же, ладно, человеку приспичило. Он достает спичку и зажигает отделение милиции. И милиционеры высыпают из дома и просто стоят как вот эти работники в warcraft. А вдруг оцу, который пришел в школу за своим сыном-оболдусом-первоклассником, захотелось посмотреть только что купленный порножурнал, допусдим, он его листает и, допусдим, ему захотелось подрочить, потому что эрекция. По нормам и правилам, снипам и ерерам нельзя, а мы скажем - ну и пусть дрочит. А ведь как быть, если все поменяется, нормы упадут и станут правилами. Давайте не бояться вместе, когда придет этот день.

Bolshoi Theatre?
И тут появляется он - чорный принц. На голове его бурка с павлиньим пером. В руке - блестящая сабля. Шуиц-шуиц-сюитьсь! – панки повержены, они суетливо разбегаются, оставив принцессу посредине крышки рояля. Чорный принц вперяет саблю в сабельные ножны и склоняется над принцессой. Та приходит в себя, открывает глаза, и лицо ее преображается, заунывная музыка сменяется музыкой просветленной, с лица нашей героини поднимаются лучи света: свет струится, свет каплет на декорации, на занавес, на крышку рояля, на паркетный пол и, что самое страшное! на лицо чорного принца. От света глаза принца крошатся, нос вываливается, уши закручиваются в трубочки, щеки текут чернью на тело принцессы. Пять минут и принца больше не существует – на крышке рояля остаются лишь камзольчик времен второго германского рейха и сабелька с блестящим набалдашником…

ДЛИННЫЕ СПИЧКИ

новые титры и ударения к ним
Когда то были времена - о да!, и квашеная капуста была всего лишь квашеной капустой, а Сидоров Алексей Владимирович всего лишь мальчиком Лешей. Зима крутила воздух с горячим снегом и сель с дождем, голодные татары мели лопатой снежные засосы, машины ехали с трудом, провожая детей в красных шапочках в армию. И тот кто с самого утра ни разу не подержался за дрючило - являл собой absque omni exceptione существо низкой душевной породы. Государственный комитет по статистике тогда выпускал довольно стремные облигации желтого цвета, а любимая газета "Пионерская правда" расходилась тиражом в полтора миллиона экземпляров. В это время каждый имел честь писать стихи и не рассуждал о том, для чего и зачем, потому что вопросительными предложениями увлекались лишь секретари обкомов и доморощенные библиотечные книжки конца двадцатого книга. Сама форма вопроса была если не запрещена, то являла собой абсолютную глупость мещанского мира.
Инна Гавриловна была простым земным пролетарием над гнездом кукушки. Сначала ее ставили раком на ковре в самолете, объясняя политическую линию партии, после некто Дужкин построил для нее целый ДК. Если на ДК было смотреть из космоса - а наши люди в то время имели такую необходимость -, то здания и сооружения, диковинным образом выгибаясь, конструировались в буквосочетание ялюблютебяиннагавриловна. Но И.Г. любила Николая Степановича, а вовсе не некто Дужкина, поэтому ДК в скором времени снесли, ибо он перегораживал трассу, по которой тяжелая техника выдвигалась на Красную площадь для проведения парада Победы. Далее эти люди попросту вымерли (а кто не смертен!?), герои кончили с собой, девочка вышла погулять с собачкой, Вадислав Вишня съел пирог с отравленной человеческой печенью, а Кит Жаррет написал свой бессмертный кельнский концерт.
Незаметно настало наше время.
Я сижу на диване и давлюсь свежими фруктами. По телевизору продают бочки нефти. И чтобы совсем не задохнуться в тесном пенсне комнаты, я пригласил в гости Ирочку. Abusus in Baccho сблизило нас настолько, что в следующий час я подсел близко-близко и потрогал ее коленку. Давайте откроем форточку, - предложила Ирочка. Я снял с ея ноги кирзовый сапог и запустил им в окно. То с хрустом провалилось в ночь, и наконец в комнате стало душевно и свежо. Мы целовались на диване, потом встали в центр комнаты и целовались так - Ирочка держалась руками за люстру, а я мял ее груди, пока мне не надоело. Это вообще была самая моя большая мечта в жизни - мять груди так долго, пока не надоест. И теперь, когда она осуществилась, я резко погрустнел и обмякл. Сев на пол, я зарыдал. Воспоминания из детства стаей облезлых дворовых собак окружили меня и принялись нападать, неистово кусая за спину, бока и волосы. Ирочка, по-видимому, ушла искать свой сапог на улицу. Но дальше я не помню что было потомучто наголову упал портрет всадника в лиловой юбке фламандского происхождения.
Трапеза, которая завершила день, испуганно топталась в освещенном пятне желудка. Трехкрылый Серафим, закрыв глаза, падал на землю - тысяча метров, сто, пятьдесят, удар головой и щелчок степлера. Скрепка глубоко вошла под кожу, молекулы мяса разбежались в стороны, чтобы не захлебнуться в волне крови. Печень медленно переступая ногами вошла в вестибюль метро и попросила два рубля на операцию у водителя поезда. Вы подумаете - mala fide! и будете правы. Поговорим о любви?
Как вы думаете, сколько стоит роза? Восемьдесят рублей? Три дня? Вы правы, конечно вы правы, в языке обязательно надо ставить ударение. В языке, как в любви - надо ставить ударение.

Правила жизни | интервью для журнала Esquire сентябрь 2005
Федор Ходорковский
Режисер, 80 лет, Москва
Фермер и картофель не всегда совмещаются в одном человеке. Есть такая присказка: «Когда танцору делать нечего, ему что-то да помешает». Казалось бы, не ново, но новее еще не придумали.
Испытание фитнесом иногда труднее испытания фистингом.
Писать лучше всего с шести до семи утра. Встаешь, дуешь в тубзалет и хорошенько писаешь. Даже если у тебя старая машинка, а мне, поймите меня правильно, 80 лет. Так что не обессутьте.
Чем драматичнее пупырышки, тем лучше огурец. И биология здесь не при чем.
Я знаю, что значит сегрегация. Сегрегация - вид расовой или этнической дискриминации, проявляющийся в пространственном отделении одних групп от других, например, политика отделения "цветного" населения от "белого": запрещение жить в одних районах, учиться в одних школах вместе с "белыми". И меня в жизни это отчасти коснулось.
Я помню конец оттепели. Снег убрали. И стали опять укладывать асфальт. У нас всегда по весне кладут асфальт – страна такая. Мне 80 лет, поверьте, я пожил, я знаю.
Сериалы – это пережаренный снизу омлет, который приходится хавать по утрам актерам, у которых попросту нет зубов, чтобы жевать нормальный кусок мяса.
Когда первый раз идешь в аптеку, боишься. Вдруг не то назовешь девушке в окошке, и приобретешь левитру вместо ксеникала. Или же чего еще хуже цифран ОД заместо дальфаза СР. Я один раз шел в аптеку за уро-ваксом, а вернулся домой с налоксоном. Ужас!
Не люблю очень женщин. Которые несутся на тебя со страшной силой. Да еще в час пик. Это, знаете ли, не очень приятно. Мне 80 лет, только поймите меня правильно!
Люди крепко пьющие обычно проживают 63-64 года. И все. Мне 80 лет и … да я уже об этом упоминал. Извините.
Я люблю ездить, на. А еще гнать. Бывало, встречусь с друзьями, хорошенько разгонюсь и гоню.
Я встречал людей, нафаршированных дынями. Очень специфичные люди. Но еще хуже люди, нашпигованные помидорами. Предостерегаю вас от общения с людьми, набитыми дурами. Если человек набит дурами, ему вряд ли будет дело до тараканов в вашей голове.
Говорят, режиссер умирает в актере. Я бы немного изменил формулировку: режиссер умирает в актрисе. Или даже на актрисе. Я знаю много подобных случаев.
Я смотрю порнофильмы без звука. Я все понимаю. Зачем комментарии.
Есть люди – что-то пытаются доказать. А некоторые просто сидят и наблюдают, как вода течет в реке, как дерутся воробьи за корку хлеба, как сношаются бурундучки, как женщина готовит суп, как ассистент режиссера накручивает бигуди, как кто-то живет твою жизнь за тебя, как летят годы, как вот тебе еще 18 и вот уже 80. Таков уж я.

Самурай без рая
эссе, навеянное А.
Черные понедельники в коммунальной депрессии, серые вторники сериалов и магнитных бурь, среды, полные любви к себе и жалости к бездомным собакам, четверги выгребания общественной деятельности в общественный мусоропровод, пятницы в кафе за соседним столиком с клоуном красти, субботы на игле, верблюжьи воскресения, пролезающие в игольное ушко времени et cetera. Раз в месяц утренники в mc donald`s. Раз в полгода сезонные скидки аэрофлота и полеты во сне и наяву. Шарм-эль-шэйх, Болгария, таманские грязевые вулканы. Женщина на час. Девочка на месяц. Ребенок как нежелательный фантастический эффект 3d-фильма про чужих. Стивен Фрай на книжной полке, и ты уже почти свободен, если бы не Майл Дэвис в сентябрьском Rolling Stone. Немного специй. Готова баклажановая закуска. Открыта бутылка столичной водки. Все готово к волшебству.
В Российской Федерации каждый час совершаются глупые поступки: покупка маечки с надписью «I kill my name for pleasure», французский маникюр за 150$ в салоне красоты «Belle Femme», статья о самоубийстве в майском номере журнала Elle, акт пожирания шавермы на площади у Витебского вокзала, просмотр фильма Бумер, разгадывание сканвордов, лузганье семечек. В Российской Федерации еженедельно маленькие глупые девочки доводят до самоубийства с летальным исходом 7 из 9 игрушек подвида Barbie. В Российской Федерации ежемесячно 25 миллионов раз посылают друг друга нахуй, чаще только ломают нос или кости. Кто не успевает вовремя отвязаться от парашюта, уносит ветром на близлежащую мусорную свалку, выращенную неприхотливыми дачниками. Жизнь с каждым днем становится все веселее, но с тем же и опаснее. Всему виной целлофановые пакеты, на которых скользят дорогостоящие ботинки Ecco. Граждане падают лицом в асфальт, не успевая подстилать на место падения пакеты с символикой ГУМ, ЦУМ, Пассаж, набитые шмотьем с сезонных распродаж.
Фиолетовые понедельники в осенних бензиновых лужах, кислородные вторники лицом в подушку, скучные среды трахающих друг друга людей, скоростные четверги на выживание в условиях выключенного электричества, пятницы на лавочке во дворе, субботы с пакетом на голове, полным клея, воскресения без вознесения, боже храни королеву et cetera.
14 апреля 2000 года две сестры 1981 и 1983 года рождения совершили ритуальное самоубийство, выбросив из своих внутренних миров все лишние органы: кишки и селезенку. При погибших обнаружены записки "Мама, не горюй 2" и "Прощай, Алексей, твой хуй соленый. Это что-то".

Мученическая смерть от старости писателя Самуэля Папика
(для Анжелики)
Жизнь Самуэля Папика рассчитана на широкий круг читателя: его запоем читал Рихард Вагнер, взахлеб перелистовал Федор Достоевский, хотя жил наш герой гораздо позже вышеперечисленных деятелей, а именно в конце двадцатого века. Жизнь его сводилась к простому определению - жить необходимо, чувствуя голубые страницы, которыми преисполнены наши самые радужные надежды; смерть Папик испытал на прочность первый раз в шесть лет, когда обморозил ноги на стоянке грузового транспорта, второй раз на войне с продуктовыми карточками и, наконец, третий раз в глубокой старости в возрасте тридцати шести лет. О самой "голубой книге" я узнал проездом в метро приблизительно в 1997 году, когда прочел сие название на обложке шикарно изданной книги, почитываемой худеньким юношей в очках - сам я в ту пору очков еще не носил, как и не носил носков, впрочем это не имеет никакого отношение к повествованию. Юноша с упоением читал "голубую книгу", и стекла его очков то и дело вываливались из роговой оправы и падали на бледно-голубые страницы. Первоначально же я думал, что "голубой книгой" называют трудовую книжку в среде гомосексуалистов литературного толка, но, оказалось, ошибался - таковой ее обзывала некая девушка Лена из моей далекой юности. Лена искренне любила и понимала Достоевского. Припоминается случай из метро (sic), когда Лена ехала со станции Медведково в Коньково и увлеченно читала федоромихайловичевских "Игроков", да и не заметила как обкакалась. Люди стали шарахаться ее, обходить стороной, а Лена, не понимая, в чем, собственно дело, стала осматривать обложку книги - неужели картинка на суперобложке столь яростно отпугивает народ. В итоге все закончилось грандиозными постирушками нижнего и верхнего белья. Но не суть. Так вот. Более мое внимания привлекло имя автора "голубой книги" - Самуэль Папик. Наведя кое-какие справки, я узнал, что никакого Самуэля Папика на самом деле не существует и не существовало. Существует лишь некая легенда о юноше в метро, у которого постоянно выпадают стекла из роговой оправы очков. Существует и еще одна метрошная легенда - мол, временами в нем, в метро, появляется низенькая старушенция со стеклянным глазом, которая на лестнице роняет одну и ту же пустую бутылку из-под пива, и лестница от этой бутылки начинает вибрировать и трещать по швам, когда как бутылка остается целехонькой, неразбитой. Но это редкая легенда. Я ее слышал у Александровских на именинах их дочери в прошлом году. Говорят (возможно, те же Александровские), что "голубая книга" представляет собой написанный простым светским языком сборник баек из жизни автора Папика. Мол там есть рассказ о преждевременной кончине его руки, о том как он, убедившись в летальном исходе конечности, отрезал ее перочинным ножиком и похоронил в горшке с кипарисом, а после, когда кипарис стал ростом в полтора метра, Папик выкопал из-под него похороненную руку и повесил в прихожей на защипки, но рука вдруг вырвалась и убежала по потолку в форточку на небо. Такая вот невероятная байка. Или вот еще: у Папика жила собака, пусть это будет такса Номми, так вот, Номми любила сырные пироги; когда животное присаживалось, то нос его становился вдруг розовым, и из него начинали выдуваться смешные пузыри, которые Самуэль называл блимпами или же белисидами. Во вторник какого-то там года такса Номми умерла в прихожей, подавившись тапком. Из ее трупа хозяин смастерил крупных размеров лодку и по выходным ходил кататься в ней по женевскому озеру. И вы не поверите, вчера я наконец-то обнаружил "голубую книгу" на лавочке в метро. Я взял книгу с собой и читал ее до самой конечной станции, а когда возвратился домой, то необразимым образом понял, что творчеством моим движет фатальная ненависть к своей кошке. Я даже готов отравить ее, насыпав в миску крысиного яда, лишь бы больше никогда не писать и мученически умереть от старости где-нибудь ~~в метро~~ на 30-м году жизни.

Сохранено