Скрытые опасности воспитания биороботов (Часть 1)

giovanni1313 — 05.08.2021
«Спасибо Коммунистической Партии за наше счастливое детство!» Скажите, ну какому генсеку не захочется услышать такие слова от какого-нибудь звонкоголосого пионера с горящими глазами? Нет таких генсеков! И Си Цзиньпин — не исключение. Верховный лидер КНР решил взять под свой личный контроль благополучие подрастающего поколения.

И вот, в знаковую дату — 1 июня — в Китае вступил в силу новый закон о защите несовершеннолетних. Помимо обыденных для многих стран пунктов вроде защиты от насилия, харрасмента и организации в школах психологической помощи, документ содержал несколько положений, бросающих вызов свободолюбивым западным нравам.

Так, предусматривались ограничения по доступу и продолжительности использования таких сервисов, как видеоигры, онлайн-стриминг, социальные сети и видеоплатформы. Более того, интернет-компаниии были обязаны запретить доступ несовершеннолетним к продуктам и сервисам, которые, цитата, «вызывают привыкание».


Такая формулировка бросает вызов самой сути интернет-платформ: они создаются для того, чтобы захватывать максимум внимания пользователей. «За каждым экраном на твоем смартфоне обычно стоят, почти буквально, тысячи инженеров, работавших над ними, пытаясь сделать их максимально аддиктивными», — говорит разработчик и активист Аза Раскин. Раскину есть от чего отмывать карму: именно он придумал «бесконечный скроллинг», и он долго был в числе тех самых инженеров...

И пока колумнисты в западных СМИ с горечью и плохо скрываемым чувством беспомощности размышляют о том, как общество погрязло в зависимости от смартфона, Китай предпочитает действовать. Действовать в своей традиционной манере — бесцеремонно и довольно неуклюже. Но на фоне импотенции западных правительств в отношении регулирования интернет-гигантов и такие шаги смотрятся выигрышно. Благо речь идёт о заботе о детях — которые, чисто юридически, сами о себе заботиться не в состоянии.

Ну а то, что формулировка открывает широкий простор для толкования, что именно считать «вызывающим привыкание» — это тоже часть традиционной китайской политики. Решать будет чиновник. Решать будет КПК. Чем больше рычагов давления на интернет-компании — тем лучше, справедливо считает Партия. Бюрократы откровенно побаиваются широкого влияния интернет-платформ, контент в которых создают сами пользователи.

Логика решения ограничить время, проводимое детьми за видеоиграми и соцсетями, вполне прозрачна — хоть и отдаёт авторитаризмом. Однако оказалось, что это было только началом. Прошло всего несколько недель, и была выпущена новая инициатива, распоряжающаяся личным временем детей. На этот раз совсем уж неожиданная: было запрещено репетиторство по выходным и праздничным дням. Более того, было запрещено и создание новых детских учреждений дополнительного образования.

Неужели под предлогом заботы о свободном времени школьников КПК решила возродить печально известные традиции Культурной революции, и образованность вновь выходит из моды? Давайте не будем торопиться. Здесь нужен широкий контекст. И начать, пожалуй, придётся издалека...


Еще со времен Конфуция в Китае образование ценилось очень высоко. В современном, модернизированном государстве его роль в глазах общества выросла еще больше. Во-первых, процесс обучения был полностью формализован. Пресловутая «бумажка» — диплом — стал вполне осязаемой и желанной целью, поскольку китайцы придают большое значение подобным бюрократическим формальностям. Во-вторых, цель одновременно стала и средством — диплом стал практически единственным фактором для трудоустройства молодежи на более-менее приличную работу. Ведь значимость «бумажки» точно так же признает и работодатель.

При этом никуда не делись и другие черты китайского общества: традиционализм и конформизм. С точки зрения образования это проявляется в том, что далеко не всякий диплом (и, соответственно, не всякое образование) является достойной целью. Перечень «достойных» специальностей узок и универсален для всей нации: это медицина, юриспруденция и, в последнее время, разработка ПО.

Работа в этих сферах, согласно общественному мнению, наиболее престижна. А престиж для китайской культуры — превыше всего. Впрочем, традиционные конфуцианские идеалы престижных социальных позиций сейчас всё больше размываются стандартными материалистскими взглядами. И многие родители готовы согласиться на то, чтобы их дети выбрали и другие специальности — лишь бы эти специальности позволяли получать высокий доход в солидной компании.


Новый китайский стереотип «успеха» гораздо приземленнее и материалистичнее, чем, скажем, стереотип «американской мечты». Но он же является гораздо более строгим и навязчивым. То, что он нацеливает молодёжь подчинить свою жизнь служению корпоративной иерархии — это еще не так страшно. Страшнее всего безусловное преобладание этого стереотипа в общественном сознании. Этот стереотип буквально руководит решениями родителей, которые пытаются подчинить ему всю жизнь своих детей.

Семена капитализма в китайском обществе упали на благодатную почву: пресловутый капиталистический дух за какие-то несколько десятилетий укоренился здесь настолько глубоко и сильно, что восточные «ученики» во многих отношениях превзошли западных «учителей». Взять такой аспект, как диктуемые капиталистической логикой отношения соперничества и конкуренции между людьми. В Китае они приняли форму социальной гиперконкуренции.

Для современных китайцев социальное положение является первостепенной целью в жизни. Коллективизм тут выражается довольно парадоксальным образом: вместо того, чтобы сливаться с остальными и «не выделяться», он побуждает всех постоянно сравнивать себя с окружающими и искать способы подняться наверх. Весь тот стереотипный «успех», к которому стремится человек, нужен не для него самого — но для того, чтобы поглядывать свысока на менее удачливых собратьев.

При этом для китайца «атомарной» ячейкой общества всё еще является семья — в отличие, скажем, от индивидуалистичного Запада. Китайские родители гораздо сильнее склонны принимать успехи своих детей как свои собственные. Обсуждение оценок детей между знакомыми семьями является нормой — и является одним из многочисленных фронтов гиперконкуренции всех против всех. Когда твой социальный статус прямо зависит от такой невинной вещи, как оценки ребенка, ты будешь прилагать все возможные старания, чтобы эти оценки были максимально высоки.


Но оценки — это лишь верхушка айсберга. Если копать вглубь мотивации китайских родителей, в конце концов можно добраться до страха, что их ребенок не преуспеет в этой бесконечной гонке. Что он не удержится на плаву, выпадет из комфортных условий жизни среднего класса и станет жить в бедности. Вероятно, этот страх подпитывается тем обстоятельством, что многие китайцы хорошо помнят уровень жизни 20-30 лет назад — и им очень не хочется, чтобы его познал их ребенок.

Это беспокойство не настолько иррационально, как может поначалу показаться. В обществе, где силён стереотип «успеха», браки по-прежнему часто строятся по расчету. Так что «неудачнику» может быть трудно даже завести семью — а это уже экзистенциальная проблема продолжения рода. И даже если повезет с созданием семьи, стереотип вряд ли позволит поправить за счет этого материальное положение — такой социальный лифт в Китае работает плохо.

Наконец, добавим сюда, с одной стороны, традиционалистскую культуру почитания родителей детьми и сопутствующий ей авторитарный стиль воспитания. А с другой — обязанность родителей дать своим детям самое лучшее будущее, за результатами исполнения которой пристально следят окружающие. И мы получаем совершенно нездоровую среду.
Мы получаем среду, в которой для маленьких китайцев образование с самых ранних лет устанавливается родителями в качестве смысла жизни. А их жизнь — подгоняется под этот смысл. Среда диктует, что надо обойти всех окружающих. Среда требует перфекционизма — и любые отступления от высоких ожиданий неумолимо наказываются. Единственный приемлемый путь — отдать все силы и время подготовке к взрослой жизни.

Чем раньше начать подготовку — тем больше шансов на «успех», полагают родители. Поэтому порой она начинается прямо с пеленок. В этой любопытной заметке “China Daily” рассказывается про платные занятия «музыкой» 10-15 месячных младенцев (вместе с мамами, конечно). И это только одно из направлений — так, бешеной популярностью в мегаполисах пользуются уроки английского. Правда, записывают на них ребят чуть постарше, лет с полутора.

Есть ли толк в таких занятиях? В глубине души многие родители сомневаются. Но все сомнения перевешивает одно объяснение. Цитирую одну из мам из статьи выше: «...Но много детей вокруг посещает эти дошкольные учреждения, и я не хочу, чтобы она [дочка] отставала от них».

Этот довод, причудливо смешивающий конформность и личные амбиции, единодушно разделяют почти все китайские семьи. Его справедливость выглядит только важнее в детском саду, начинающемся позже, и тем более в школе. Тем временем, дополнительные занятия у подрастающих детей растут в количестве. Если до-детсадовское образование всё еще считается не совсем обыденным, то посещение сразу нескольких дополнительных заведений 3-5-летними детишками — уже норма.


Уже в дошкольных учреждениях начинает проявляться расслоение — главный мотиватор гиперконкурентной гонки за «успехом». Есть «хорошие», «сильные» детские сады — и есть «плохие», «слабые». В отличие от привычного российского представления о «хорошем» детском саде как о том, где детям уделяется больше внимания, в Китае прагматично смотрят на то, насколько хорошо там ребенка готовят к последующему, школьному этапу «тараканьих бегов».

Еще недавно «элитные» детские сады обрушивали на детишек учебные программы в области математики, письма и английского. Спрос на места в таких заведения был настолько ажиотажным, что государство в итоге вмешалось и попросту запретило преподавать в детских садах школьную программу. Это позволило хоть как-то ослабить академический натиск на малышей и конкуренцию между заведениями. За первыми запретами последовали другие, касающиеся и факультативных занятий по таким предметам с дошкольниками — как-никак, спрос никуда не делся, а с ним и поиск обходных путей.

Так что нынешние законодательные инициативы скорее продолжают общий тренд. Тренд борьбы с излишним академическим энтузиазмом. Что было бы без этой борьбы, прекрасно показывает пример Гонконга, где для детских садов таких запретов нет. Там конкуренция приобретает совсем уж гротескный характер: для «поступления» в престижный детский сад 2-3-хлетние дети готовят тщательно отрепетированные презентации, в которых демонстрируют свои «скиллы». Чтобы придать презентациям и портфолио должный лоск, на помощь придёт целая индустрия фотографов и видеоредакторов. Есть и рынок сопутствующего консалтинга, ориентирующего родителей в нелегком процессе выбора дошкольного учреждения.

В материковом Китае на вступительные «экзамены» в детские сады был наложен запрет. Впрочем, жизнь малышей на «материке» остаётся нелегкой. О чем свидетельствует популярный в китайских соцсетях мем:
— 1500 английских слов — это достаточный словарный запас для 4-летнего ребенка?
— Смотря где. Для США это вполне хорошо. Для Китая — недостаточно.


Вступительные экзамены в школу в материковом Китае во многих местах также запрещены. Но не везде. И есть еще частные школы, куда, как правило, запредельный конкурс. Ставки на этом этапе гораздо, гораздо выше. Попадание в сильную школу — а таких немного — является очень важным фактором, определяющим академические достижения ребенка. И если вчерашний детсадовец не отвечает высоким требованиям частных учреждений, остаётся еще один, практически гарантированный вариант. Прописка в нужном месте.

Поскольку ставки высоки, это означает покупку квартиры в соответствующем районе. Это настолько распространенный шаг, что для такой недвижимости даже появилось специальное название: сюэцюйфан. ”Global Times” приводит мнение папы будущего первоклассника: «Многие семьи тратят кучу денег, чтобы купить сюэцюйфан. Почему бы и нет? Если ты можешь позволить себе сюэцюйфан, покупай его как можно скорее».

Насчет кучи денег он абсолютно прав: большой спрос на такие квартиры прилично взвинчивает цены в районах вокруг престижных школ. И это притом, что недвижимость в крупнейших китайских мегаполисах — где концентрируются топовые заведения — сама по себе очень дорога по отношению к среднему доходу жителей.


Для тех, кому не по карману переоцененное столичное жильё, остаётся еще один способ пропихнуть ребенка повыше — правда, требующий действительно стратегического планирования. Вплоть до недавнего времени в Китае бытовало мнение, что чем раньше ребенок начнет учиться — тем лучше. В качестве единственного рационального аргумента для этого можно подобрать разве то, что это позволит ему раньше закончить учебу и начать зарабатывать деньги для семьи.

Но недостаток рациональной аргументации не мешал китайским семьям подгадывать момент зачатия так, чтобы рождение произошло незадолго до конца лета: в первый класс могут пойти дети, которым 31 августа исполнилось как минимум 6 лет. Практиковалась и подделка свидетельств о рождении. Были даже жутковатые случаи, когда женщины в роддомах договаривались о проведении кесарева сечения в последние дни августа.

Только в последние годы среди городского среднего класса начинает преобладать противоположная — и подкрепленная реальной статистикой — точка зрения. Чем старше дети к моменту поступления в первый класс — тем они более развиты и тем легче, при прочих равных, будет даваться им учеба. Поэтому тщательно спланированная дата рождения становится еще одним средством в конкурентной гонке за «успехом».

Ни наличие глубоких карманов у родителей, ни фора в несколько месяцев не освобождают детей от тяжелого бремени учебы. Учебный день в Китае — один из самых длинных в мире и продолжается 8-9 часов. По объему домашней работы Китай на первом месте с приличным отрывом: в среднем на ее выполнение школьники тратят около 3 часов в день.


Но и это только часть нагрузки. Родители заставляют детей тратить уйму времени на внеклассные активности. «Гуманитарные» — вроде музыкальных и арт-школ, спортивные и профильные, по школьным предметам. Уже в начальной школе для 60% учеников китайские семьи нанимают репетиторов. В Пекине и Шанхае эта доля растёт до 70%. В 2019 на 195 млн. школьников приходилось 325 млн. занимающихся дополнительной подготовкой. То есть в среднем, включая первоклашек и очень бедные сельские школы, один ученик вне класса занимался по 1,7 направлениям. И это число быстро растёт с каждым годом.

5 разных курсов дополнительного образования — вполне обычное число для школьников из крупных китайских городов. У многих на выходных свободного времени не остаётся — всё уходит на занятия и разъезды из одного места в другое. Летние каникулы — тоже не повод расслабляться. У родителей появляется повод добавить еще занятий в дополнение к существующим. В этой статье ”South China Morning Post” упоминается о 8-летней девочке, которую записали на 11 курсов. Ребёнок, мягко говоря, не в восторге от такой интенсивности. Впрочем, это скорее экстремальный случай.

В старших классах вся жизнь учеников постепенно подчиняется подготовке к государственным экзаменам. Сначала, после 9 класса — чжункао, результаты которого определят поступление в среднюю школу второй ступени. Мест в ней хватит не на всех — лишь на 62% девятиклассников. Поэтому конкуренция здесь заложена изначально. Впрочем, если ты изначально попал в «правильное» заведение, этот этап сильно облегчается — поскольку старшие средние школы квотируют места для «правильных» выпускников. А вот если ты учился в сельской школе...

Но самое сложное испытание будет через три года, по окончании старшей средней школы. Это гаокао, 3-дневный тест по 5 предметам, результаты которого почти полностью определяют, в какой вуз ты можешь поступить. И можешь ли ты вообще поступить в вуз. Разброс в качестве вузов в Китае огромен. А поскольку диплом, как мы уже говорили, является единственной вещью, имеющей значение для работодателя, миллионы старшеклассников — и их родителей — пытаются вложиться в этот единственный шанс по максимуму. На практике это означает окончательное превращение жизни ребят в изнурительный марафон бесконечной зубрежки.

Кому война — а кому мать родна. Зашкаливающий спрос на дополнительное обучение, подстегиваемый упрямым желанием не отстать от окружающих, породил гигантскую коммерческую индустрию. Ее объем оценивается в 125 миллиардов долларов. Один только рынок обучения иностранным языкам в 2019 составлял почти 90 млрд. долларов.

Быстрый рост и значительная ёмкость рынка сделали его очень привлекательной целью для стартапов в области образовательных технологий. Венчурный капитал тёк рекой; в одном только 2020 венчур вложил в китайский edtech 10 млрд. долларов (для сравнения, в России _все_ венчурные инвестиции в прошлом году составили 700 млн. долларов). В борьбу за деньги родителей включились и китайские ИТ-гиганты.
В какой-то степени бурный рост рынка стал самоподдерживающимся феноменом: предложение рождало спрос. Чем больше разнообразных предложений было на рынке, чем более удобные форматы изобретал edtech и чем больше семей вокруг нагружало своих деток дополнительными программами, тем сильнее было желание окружающих не отстать в этой гонке. Разумеется, свою роль играло и обилие рекламы, оплачиваемой деньгами щедрых венчурных инвесторов.

Но у всего этого буйства 12-значных сумм, гиперконкурентной версии родительского FOMO и торжества учебы над праздностью и невежеством есть своя цена. Не та цена, выраженная в юанях и подсчитываемая предприимчивыми бизнесменами. А та, которую подсчитать очень трудно, и которую оплачивают сами дети и подростки.

Подсчитать эту цену трудно, но заметить ее легко. «Когда оканчивается учебный день, родители и опекуны отводят каждого ребенка сразу домой или на какое-нибудь внеклассное занятие. В наши дни редко можно увидеть группы детей, играющих в городских жилых массивах», - пишет У Хайюнь, главред ”Sixth Tone” и жительница Шанхая.


А когда дети подрастают, им уже точно становится не до игр. «Тебе не нужны уроки физкультуры. Тебе не нужна еда. Тебе не нужен сон. Тебе не нужен молодой человек или девушка. Всё, что тебе нужно — много заниматься», — одна из опрошенных ”Sixth Tone” старшеклассниц говорит это с иронией, но в этой иронии хорошо читается психологическая защита. Занятия для нее начинаются утром и заканчиваются в первом-втором часу ночи — и это вполне обыденная жизнь для старших классов. Без иронии подчиняться таким установкам для подростка было бы совсем невыносимо.

Но подчиняться приходится. Когда ультимативной целью твоей жизни становится общепринятое представление об «успехе», когда эта система ценностей индоктринирована чуть ли не с пеленок — цель оправдывает очень многие средства. Оправдывает замкнутость в учёбе. Оправдывает стресс. Оправдывает выгорание уже в молодом возрасте. И оправдывает — неявно, нарратив «успеха» не любит упоминать про неудачников — опустошение и потерю смысла существования, если ты так и не смог лидировать в этой гонке.

А неудачников будет большинство. Система устроена так, что только один из сотен сможет попасть в топовый вуз. В этой безжалостной гонке участвуют все, но призы достаются очень и очень немногим.

Недавний китайский сериал «Маленькая встреча» хорошо показывает, что остаётся пожинать детям, из которых готовят идеальных солдат ультракапитализма. Там одинокая мать, одержимая нездоровым желанием железной рукой загнать свою дочь-старшеклассницу в «лучшее будущее», ограничивает её во всем, что мешало бы учебе. Устанавливает звукоизоляцию на стены, чтобы шум не отвлекал от занятий. Потом ставит стеклянные перегородки, чтобы постоянно наблюдать за дочкой. Финал — у девочки происходит нервный срыв, и она предпринимает попытку суицида...


_______________________________________________________________
Друзья, я начал вести канал в Телеграм: Экономика знаний. Подписывайтесь!

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив