СКОРБЕЛ ОН ИЛИ НЕ СКОРБЕЛ

Засыпали меня оскорблениями - как я, сукин
сын, смею скорбеть о поляках, о Гитлере, и радоваться гибели
соотечественников в метро.
Не скорбеть о трагедии и радоваться трагедии - разные состояния и
разные слова. Я радовался тому, что гуляю с внучкой и всё хорошо -
разве это означает, что я радовался гибели людей? Все, кто так это
понял, могут быть оправданы одним - ожесточённым предубеждением в
душе. При мало-мальском спокойном состоянии духа всё понимается
адекватно.
В чём разница с польским взрывом? Да та же разница, что в трагедии
Катыни и в трагедии Бутово. В Бутово Россия уничтожала себя, в
Катыни - других. Если я рву свой червонец - одно, если я рву чужой
червонец - другое. Люди, погибшие в метро, не невинные жертвы - они
граждане воюющей страны. Как и я, и Вы (видимо). Они, конечно, не
"отдали свою жизнь за других", как, кощунственно используя
Евангелие, написал мне тут кто-то. Они совершенно не собирались
гибнуть, их вполне устраивало, что где-то русские солдаты убивают
чеченских детей и женщин без их участия. Но ответственность за
войну несёт весь народ. "Большая политика" - не то, в чём не
участвуют "маленькие люди", а прямо наоборот. Как вину за Освенцим
несли все немцы, не только сотрудники лагеря.
Но мой пост ("не хочу скорбеть") был вообще о другом - о том, что
по радио шёл вой: "Ах, нелюди, нелюди, нелюди, террористы!" Это
была псевдо-скорбь. Настоящая скорбь видит, благодаря трагедии, что
все - люди. В настоящей скорби прощают врагов. А тут... И второе:
кто устроил взрывы (гебешники, чеченские партизаны, неважно) -
хотели поселить ужас в сердцах людей. И вот не дать ужасу собой
овладеть - это правильно. И те, кто говорит, что "скорбел" - путает
ужас, страх за себя, со скорбью. Многие, думаю, скорбели
по-настоящему, но эти не звонили на радио, не стали выискивать по
интернету врагов народа, а пригорюнились у телевизора и
помолчали.
Я поминаю на литургии и погибших в авиакатастрофе, и погибших при
взрыве, абсолютно одинаково. В отличие, кстати, от большинства
"православистов", которые считают невозможным молиться о
католиках-поляках, да и о погибших в метро печалятся так...
избирательно... Ведь там и мусульмане погибли, как о них можно
молиться в храме - с их точки зрения. С моей - можно. Но подлинная,
глубокая скорбь не может быть о незнакомых, только о тех, кого я
лично знал, как о том же новопреставленном Борисе... А в нынешней
публичной коллективной истерике происходит страшное обесценивание
слов. Такое уже было - в 1938-м...