Сказка о тройках
sandro_iz_che — 01.12.2012Жила-была одна девочка... Как её звали? Ну да, вот же я и
щёлкаю... Варенька, Манечка... ещё платье полосатое... впрочем, я
не помню.... мнэ-э... ну, в конце концов, неважно.
Важно, что девочка эта ушла из дома в лес. В очередной раз В лесу
она, как всегда, заблудилась и стала искать дорогу домой, да не
нашла, а пришла в лесу к домику. Дверь была отворена. Она
посмотрела в дверь, видит - в домике никого нет, и вошла (о!
Отлично теперь пошло, гладенько, когда копипастишь-то).
Дальше девочка вошла в столовую и увидела на столе три чашки с
похлебкой. А она так проголодалась, пока блуждала по лесу, что
подсела к столу и в момент смолотила из всех трех чашек. Но, все
равно, не наелась. Тогда она огляделась, видит - в котле на огне
еще похлебка кипит. Умяла и из котла. Вроде, наелась, наконец.
Глаза слипаются, по крайней мере. Верный признак.
Заглянула в другую горницу, видит - там в одном углу охапка соломы
брошена, в другом - из веточек и прутиков что-то...
- Гнездо какое-то! - фыркнула девочка презрительно, шмякнулась,
конечно, сразу на отличную крепкую кровать с периной и моментально
отключилась.
А проснулась от неприятных звуков. В столовой кто-то громко
цокал-постукивал по половицам, и один кто-то пищал:
- Кто выхлебал мою чашку?
И второй кто-то визжал:
- Кто выхлебал мою чашку?
А третий кто-то сразу полез греметь крышкой котла. И как
заорёт:
- Да эта сволочь у нас всю волчатину сожрала, даже кусочка шкуры не
осталось!!!
Тут до девочки, наконец, дошло, к кому она попала, и что сейчас будет. "Надо рвать когти!" - подумала она и высадила окошко. Долго бежала она чащобой и буераками, но и кабаны не отставали, пёрли с шумом и треском напролом. Хорошо, девочка была хитрая и стала звать: «Помогите! Волк, волк!» Мужики на первый раз поверили и прибежали. Видят – неправда. Но кабаны, по крайней мере, замешкались, мужики – тоже, и девочка успела убежать. Только теперь уж окончательно заплутала
Долго ли, коротко ли, но вышла она на высокий берег на крутой. Видит – стоит танк железный, люк открыт, посмотрела в люк – никого, но сухпаёк на месте. Ну, дальше всё по шаблону: слопала, уснула… А когда три танкиста вернулись и начали орать, не растерялась со сна, а сразу ка-а-к даст по газам! – только они и посыпались с брони. Девочка вывела танк на шоссе и развернула носом на юг. Шоссе было довольно прямое, в отсеке - грязно и душно, и в конце концов девочка поставила ручной газ, вылезла наружу и удобно устроилась на краю люка под решетчатым лотком ракеты. Жить было можно. Только ужасно хотелось есть.
И тут девочка увидела впереди первую заставу. Богатырскую. Два богатыря, голые по пояс, умывались – один сливал другому из крынки, а третий торчал посреди шоссе, изумленно таращась на танк. Стреноженные кони паслись неподалеку.
- Пожрать есть чего? – спросила девочка, свесившись с башни.
- А ты кто ж такая будешь, девица красная? – удивился богатырь.
- Царица шамаханская, - усмехнулась девочка. – Жрать давай, говорю! Всё равно, ведь найду! – и нехорошо посмотрела на коней.
- Ну, зачем так-то! – перехватил ее взгляд богатырь. – Знатной гостье мы завсегда рады.
И когда раскинулась на лугу полевая скатерть-самобранка, девочка поняла, что закончилась та часть ее жизни, в которой была она мелкой домушницей, промышлявшей по сусекам медведей и прочей живности. А началась иная, полная ярких приключений и интересных знакомств.
«Что главное для самозванки? – лениво размышляла девочка, сыто икая и жмурясь. – Вовремя смыться!»
И это ей всегда удавалось. Она ушла от трех богатырей, ушла от трех мушкетеров, от трех толстяков и подавно ушла… Эти, впрочем, и сами втайне были рады от нее избавиться, отощав, пока девочка их обжирала.
«Побегаю, пока силы есть, и годы позволяют, а там уж и осяду где-нибудь…», - думала она в очередной раз, укладывая в корзинку снедь на дорожку, пока трое дрыхли в лодке, не считая собаки. «Своим хозяйством обзаведусь…», - мечтала, оглядываясь напоследок на Простоквашино…
***
Небо было желтым, как латунь; его еще не закоптило дымом. Я открыл ворота. В полутемном помещении на столе у окна стояли три бутылки. Накануне вечером они были полны.
- Кто пил мой коньяк и весь его выпил? – нарочито грозным голосом спросил я.
- Кто пил мою водку и всю ее выпил? – заорал, подхватив, Ленц.
- Кто пил мой ром…, - подыграл нам Кестер и захохотал.
Со
стуком упала метла на пол. Появилось привидение в грязном белом
платке, синем переднике, в толстых мягких туфлях: весило оно не
менее девяноста килограммов; это была наша уборщица Матильда
Штосс.
– Ох, - сказала она, - человек всего лишь человек. Сначала я только
понюхала, потом сделала глоточек, а потом, видать, меня бес
попутал. Не надо было вводить в искушение старую женщину и
оставлять бутылки на столе.
Уже не впервые заставали мы ее в таком виде. В мастерской можно было оставить сколько угодно денег, она не прикасалась к ним. Но водка была для нее что сало для крысы.
|
</> |