Сильвана Патерностро: Маркес и женский вопрос

fem_books — 16.07.2021 Этим жарким летом я доросла до понимания, что официальную биографию Габриэля Гарсиа Маркеса, , осилить, похоже, не удастся. Начала я читать её на следующее утро после рождения дочери, в роддом попросила книгу потолще, а в этом году дочь уже во второй класс пойдёт. Однако интереса к великому писателю земли колумбийской не убавилось. Посоветовали ещё в феврале вышедшую в издательстве МИФ «Жизнь Габриэля Гарсиа Маркеса, рассказанная его друзьями, родственниками, почитателями, спорщиками, остряками, пьяницами и некоторыми приличными людьми» Сильваны Патерностро [Silvana Paternostro]. В оригинале и проще, и сложнее: Solitude and Company. The Life of Gabriel García Márquez Told with Help from His Friends, Family, Fans, Arguers, Fellow Pranksters, Drunks, and a Few Respectable Souls.

 

Что могу сказать, книга чудесная, но это не жизнеописание или, по крайней мере, не совсем жизнеописание. Габо, как с той или иной долей бравады называют романиста друзья, родственники, почитатели и далее по тексту, остался Великим Неизвестным. Он уже ушёл из жизни. Он безмолвен. А вокруг его имени самоутверждаются, философствуют, тонут в воспоминаниях, кутаются в воспоминания, как ёж в сухие листья, те, кто пока в живых. Очень по-маркесовски, не правда ли? Профессиональная журналистка, Патерностро взяла интервью у нескольких десятков близких Маркеса и в прологе рассказывает — причём весьма увлекательно — как из этих лоскутков, клочков, мимолётно брошенных фраз создавалась на письме устная история.

Если вы желаете получить истинное наслаждение от этой книги, то отложите на время убеждение в том, будто бы всё в жизни имеет одно-единственное правдивое толкование. Следуя закону жанра, устная история сталкивает правду одного человека с правдой другого и даже противопоставляет их.

Второе, что удивляет — непреходящая андроцентричность мира, в котором Маркесу довелось не только родиться и вырасти, но и работать едва ли не до последних дней. Где-то там прогресс, демонстрации, феминистки, а патриархальная Колумбия дремлет в (не)благословенном покое. Мне показалось интересным выписать некоторые цитаты о женщинах и женском в том обществе, где учился и работал Маркес: о Колумбии XX века. Возможно, эти цитаты послужат уместным комментарием к женским образам в его романах и повестях.

Нерео Лопес: Компания выпивох — вот что это было. И никаких тебе женщин. Единственная женщина, которую я с ними видел, — Сесилия Поррас. Она художница, замужем за Хорхе Чайльдом была. Женщин туда водить никому и в голову не приходило.

Маргарита де ла Вега: Сесилия картахенской художницей считалась, но жила она в Боготе. Одна из немногих женщин, к которой они относились как к равной, а такое редкостью было. Очень хорошенькая. Образец красотки с побережья: черные волосы, белая кожа, прелестные глаза, роскошное тело. Невероятно обаятельная. Если вы её в «Синем лангусте» видели, сами знаете, насколько она очаровательна. А жила в Боготе. По кафе с мужчинами расхаживала во времена, когда женщины по кафе не расхаживали. Скажем так, смелая женщина, дерзкая, нетривиальная. Как художник ничуть не уступала Обрегону и Грау, но признания не получила, потому что была женщиной — а если ты женщина, значит, тебя воспринимали только как чью-то жену или дочь; так и не сумела она поломать эти устои. Ее муж учредил журнал «Эль Мито». Умерла она довольно молодой, от рака, кажется. В каком-то смысле она фигура трагическая. А напивалась наравне с ними.

Маргарита де ла Вега: Эпизод из «Ста лет одиночества» о том, как он с ней познакомился, — это же всё правда. Она ещё совсем молоденькая была и жила по соседству с ними. Но в этом много от откровенного мачизма, не находите? Примечаешь её, когда она ещё совсем девочка, и ей суждено стать твоей прекрасной дамой, единственной — и никто больше на неё не посмотрит, зная, что она занята. Он на ней женится, и в ней пробуждается любовь к нему. Я называю это философией болеро. Это неотъемлемая часть мачизма, о подобном поётся во всех этих душещипательных балладах. «Только раз и на всю жизнь» и «такая любовь случается лишь однажды», а как оно в реальности складывается — неважно, потому что это нечто существующее над приземлённой реальностью, особенное единение душ с тем, в кого впервые влюбилась, пусть этот твой избранник и вытворяет невесть что, пускается во все тяжкие, однако он так поступает не по собственному желанию, а движимый теми самыми инстинктами, но на самом-то деле ты для него первая и единственная. Это что-то сродни болезни. И это часть общей культуры. Обожание, благоговение, преданность, откровенное преклонение, даже культ, которые так льстят тебе и которые замешаны на романтизме, на романтическом представлении о том, что этот мужчина создан для тебя, предназначен тебе судьбой. Только не говорите мне, что у гринго такого нет. Еще как есть, не сомневайтесь.

Гильермо Ангуло: Уже потом я у него спрашиваю: «Ну ладно, допустим, ты рассказывал, как с Пупой связался, но ни слова не сказал о том, как и почему порвал с ней». Ведь позже он её ко мне чуть не в подарок прислал. И он мне так ответил: «Знаешь, некоторые женщины очень странно себя ведут». — «И почему же?» А он: «Видишь ли, ты им что-нибудь скажешь, а они это как-то по своему разумению все переиначат…» — «И чего же такого ты ей сказанул?» И он говорит: «Пупа, ты вот трахаешься направо и налево, так отчего же до сих пор не научилась это нормально делать?» Пупа среди нас славилась как самая никудышная на весь белый свет давалка. А впрочем, не в ней дело. Это мы, пожалуй, никудышными были по этой части.

Гильермо Ангуло: Есть у нас друг, Гойтисоло, один из братьев Гойтисоло, не помню какой, так у него любовница в Нью-Йорке образовалась: он ей письма пишет, и она ему отвечает. Вот решили они как-то повидаться, свидание устроить романтическое, встретиться на Манхэттене, на Статен-Айленд прокатиться, проветриться, то да сё. В общем, собирается он ехать и все письма, что от неё получал, в ящик стола запирает. А жене своей говорит: «Мне надо съездить, встретиться с редактором в одном издательстве по поводу публикации в Штатах кое-каких моих вещиц, хочу разузнать, выгорит ли это дело». Не успевает он в самолет погрузиться, как его жена (а всякая баба с помощью булавки или заколки любой замок на раз вскроет) шасть к столу, ящик запертый открывает и натурально те письма крамольные находит. Они потом историю эту Габо рассказали, и Габо говорит: «Ну не идиот ли, такие вещи в столе оставлять». А Габа [супруга Маркеса Мерседес, урожденная Барча], она так сказала: «Нет, это она дурища, что полезла ящик открывать». Вот вам наглядный пример философии, какой Габа придерживается: нечего ящик открывать.

Нерео Лопес: А нашим вальенатос [музыкантам фольклорной группы] наплели про шведок, мол, те очень свободных нравов, так мужчины наши уже руки потирали, думая, что они всех шведок, которые им попадутся, того-этого; и на третий день один из них говорит: «Чего-то нас пока не зовут». Вот и решили тем же вечером выйти, осмотреться. Ну, правильно, видим, что гора к нам не торопится, значит, самим надо к той горе идти. На какой-то стриптиз, будь он неладен! Тоже мне стриптиз, для монашек разве что.

Кармело Мартинес (о романе "Хроника объявленной смерти"): Само событие — это смерть человека, убитого другим человеком ради защиты чести. По мне, так там произошло главным образом то, что девица эта уже взрослая была. Будь она совсем юной, девочкой моложе пятнадцати лет или даже двенадцати, могли бы выдвинуть обвинение в развращении или принуждении к разврату малолетней. Но если девушке уже за двадцать, о каком принуждении может идти речь? Она легла с ним в постель по своей воле, потому что этот мужчина ей нравился. Она влюблена была в Каетано. И потом, я считаю, что в свадьбе с Мигелем она видела что-то вроде спасения, ведь женщина за двадцать, если она не замужем, чуть ли не старой девой слывет. В деревне её считают перезрелой, засидевшейся в девках.

Роуз Стайрон: Он изумительный рассказчик и утверждает, что в их семье непревзойдённой рассказчицей была бабушка и он научился от неё. Он жил с бабушкой, когда был маленьким. И говорит, что у его мамы дар рассказывать истории открылся с возрастом, хотя раньше никак не проявлялся. Да. Всё дело в том, что он жил с бабушкой. К тому же, поего словам, умение хорошо рассказывать, — это скорее врождённый дар, который передаётся по наследству. Многие считают, что это вполне естественно, — что способности к рассказыванию они переняли от своих бабушек, которые им в детстве тоже всякие истории рассказывали.

Патрисия Кастаньо: И самый яркий эпизод — это когда они в воскресенье обедали в доме у его матери в Картахене и в дверь вдруг позвонила женщина. Она была в тунике, какие в Гуахире крестьянки носят. Заходит, здоровается, мол, я двоюродная кузина такая-то, пришла умереть. Ей приснилось, что она скоро умрёт, вот она и явилась попрощаться с родными.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив