Шутки об изнасиловании

Перевод поста из другого блога, оригинал находится здесь Автор: Хэрриэт Джейкобс (Harriet Jacobs)..
Огромная благодарность frau_zapka за помощь и редакторскую правку.

Добро пожаловать в пост, посвященный шуткам об изнасилованиях.

Скажу вам то, о чем вы, возможно, не имеете понятия: неспособность слушать «шуточки» об изнасилованиях без флешбеков, слепой ярости и навязчивого желания повсюду расставлять кавычки – это тот прощальный подарок насильника, который надолго остается с тобой.

Вот как это происходит:

Стоит чудесный летний денек. Ты со своими друзьям расположилась на веранде, наслаждаясь солнцем, и теплым ветерком, и пивом, и болтовней ни о чем. Разговор заходит о политике, а затем об армии. Ты говоришь, что когда-то давно хотела пойти в армию, но теперь передумала, потому что не можешь давать клятву верности организации, дискриминирующей геев (и это встречает целый взрыв поддержки и одобрения, такие мы все здесь добродетельные) и, как женщина, не можешь желать вступить в организацию, в которой у тебя гораздо больше шансов быть жестоко изнасилованной (а твое изнасилование быть не менее жестоко покрытым), чем у остальной части населения.

Один из твоих друзей говорит: «А разве не это главное достоинство армии? Ха-ха-ха». О, как бы ты хотела, чтобы этот твой друг был пламенным феминистом, так что это замечание можно было бы истолковать как ироническую зарисовку горькой реальности, представленную в виде шутки, чтобы избежать повального суицида. Но нет, ты слишком хорошо знаешь, что он пытается острить, и объектом его веселья являешься ты и все женщины, которых ты знаешь.

Несколько возможностей вихрем проносятся у тебя в голове.

1. Промолчать, надеясь, что разговор окончательно не перейдет в русло восхваления изнасилований, что сделало бы дальнейшее молчание гораздо более затруднительным для тебя. Возненавидь себя за молчание. Заметь похожую реакцию у девушки, сидящей рядом. Еще сильнее возненавидь себя за молчание, потому что она, скорее всего, тоже была изнасилована – потому что ты просто не знаешь ни одной женщины, которая не была бы.

Возненавидь своего друга за то, что он живет в счастливом неведении и понятия не имеет, что все знакомые ему женщины были изнасилованы. Переживи вспышку воспоминаний о том, что он с тобой сделал. И все – нет больше ни солнца, ни летнего ветерка, только его рука у тебя на плече, толкающая вниз. Поизнывай от бессильной ярости при мысли о том, что надругательство над тобой, вот эта рука на плече, были представлены как нечто смешное и возбуждающее. Поизнывай от бессильной ярости, вспомнив, что тогда ты тоже промолчала, хоть это и не совсем так. Просто ничего из сказанного тобою не было услышано или сочтено достойным внимания. Тебя попросту проигнорировали — точно так же, как твое молчание и очевидную ярость игнорируют сейчас.

Перестань наслаждаться приятным днем. Прими решение отныне эмоционально дистанцироваться от других прежде чем они смогут вот так, между делом, шутя, напомнить тебе о твоем изнасиловании. Расстройся. Они ведь не знают, что ты была изнасилована. Разозлись. Теперь-то ты уж точно никогда им не расскажешь. Почувствуй себя одинокой и злой на весь мир. Горько подумай, что это останется с тобой навсегда.

2. Перехвати инициативу. Даешь еще БОЛЬШЕ оскорбительного юмора! Подкинь еще шуточек! И цинизма, цинизма побольше! Теперь твоему другу даже в голову не придет заподозрить, что ты была изнасилована. Призовой бонус: если он когда-нибудь и узнает об этом, то зауважает тебя – за то, что ты не делаешь из этого «конца света», не превращаешь изнасилование в центр жизни и не портишь ему этот жаркий ленивый летний денек.

Устройся поудобнее, упиваясь ощущением собственного превосходства над другими жалкими, поломанными, травмированными жертвами. Дистанцируйся от «такого» типа жертв, которые угрожают утащить тебя в свои истерики. Пошли их к чертям собачьим. Пошли свои воспоминания к чертям собачьим. Выпьем за изнасилование!

3. Заведи Очень Серьезный разговор – ну просто ни с того ни с сего. Скажи своему другу, что его шутка не смешна. Скажи ему, что изнасилования вообще не смешны. Продолжай говорить до тех пор, пока его лицо не перекосит от обиды и отвращения, потому что ты ПОРТИШЬ его день, и его пиво, и его ХОРОШЕЕ НАСТРОЕНИЕ. И ты понимаешь, что на самом деле портишь только его представление о себе как о хорошем и порядочном человеке, но ты не можешь донести до него эту мысль, потому что он самодоволен и ему все равно, а ты уже трясешься и заикаешься, пытаясь объяснить женский опыт мужчине, который вырос среди женщин, дружил с женщинами, любил женщин, и все-таки почему-то до сих пор не знает этого – а значит, просто не хочет знать, значит, ему наплевать.

Почувствуй себя уязвимой. Разозлись на себя за дурацкую чувствительность. Подумай о том, чтобы замолчать на полуслове, встать, развернуться и уйти. Пообещай себе, что после этого ты больше никогда не заговоришь с этим другом. Тут же нарушь свое обещание, потому что если ты это сделаешь, то завтра он всем расскажет, что вы рассорились только из-за того, что ты вдруг решила, что ты Андреа Дворкин.

4. Заведи Очень Серьезный разговор, v. 2.0: Последуй советам первой версии, только на этот раз расскажи своему другу (который думает, что изнасилование – это такое забавное и волнующее событие), что была изнасилована.

В очередной раз удивись тому, что эта новость не поменяет его взгляд на вещи столь же радикальным образом, как поменяло твои. Осознай, что для него изнасилование – не более, чем отвлеченная концепция, даже если оно действительно произошло, даже если оно реально. Задумайся, не приходилось ли ему самому насиловать, даже не понимая этого, поскольку для него это не более, чем оторванный от реальности конструкт. Осознай, что ты теперь задаешься этим вопросом при встрече с каждым мужчиной. Что ты, Андреа Дворкин? Какое право ты имеешь портить людям этот чудесный летний день, вываливая на их головы свое изнасилование? Какое право он имел портить твой день? И будет ли он после этого рассказывать всем, как ты распсиховалась только из-за того, что вроде как была «ИЗНАСИЛОВАНА», и теперь все никак не успокоишься, хотя это явно была всего лишь ШУТКА? Узнают ли теперь все твои знакомые о твоем изнасиловании? Начнут ли они считать тебя жалкой и лишенной чувства юмора жертвой?

Почувствуй себя совершенно омерзительно. Вспомни о том, что больше не можешь никому доверять. Потому, что ты была изнасилована. Потому, что ты Андреа Дворкин. Потому, что ты не заявила в полицию. Сами причины больше не имеют значения, важен результат. Теперь ты Обозлившаяся На Весь Мир Жертва Изнасилования, что только дополняет более общую стигму Жертвы Изнасилования. Прибавь Неспособна Понимать Шутки, и теперь ты официально можешь считать себя Женщиной.

5. Найди другой выход. Рассчитывать на это приходится не всегда - иногда тебя осеняет, иногда нет. Иногда у тебя получается сказать «Изнасилование – это же так смешно!» и захохотать эдаким неприятным, саркастичным смехом, который прекрасно передаст все, что ты хотела сказать по этому поводу, и тема разговора сама собой сменится. Или сделать, что сделала я – пригрозить разбить пивную бутылку о перила и воткнуть ее прямо ему в горло, если он, бля, не закроет немедленно свой поганый хлебальник. Ха-ха, сказала я. Шутка! Вообще-то нет, чувак. Ха! Шучу ли я? Шучу? Смеш-но. Но бессильная ярость остается, как остается и недоверие, и сомнение, стоит ли тебе вообще разговаривать с этим человеком, как остаются и воспоминания. Но, по крайней мере, день продолжается вместо того, чтобы оборваться самым малоприятным для всех образом.


Все мы, Пережившие Изнасилование и Очень Чувствительные к Этой Теме Личности, можем провести всю жизнь, пытаясь объяснить остальному народонаселению, что шутки об изнасилованиях не смешны. И я могу придумать для этого тысячи причин, начиная с Серьезных и Здравых – эпидемия изнасилований, которая действительно! вправду! существует и заканчивая тем фактом, что я никогда не встречала шутки об изнасиловании, которая бы отвечала критериям «смешно» или «шутка». И это занимает меня сильнее всего: не почему шутки об изнасилованиях не смешны, а почему их кто-то находит смешными? В чем тут соль? Где юмор? Где та часть, где мне должно стать смешно? И почему мне должно быть смешно?

Насколько я могу судить, суть «шутки» обычно заключается в том, что это, в общем-то, было не изнасилование, или не «настоящее» изнасилование, или забавное изнасилование, или заслуженное изнасилование. И, если принять во внимание тот факт, что пострадавшей приходится выслушивать подобную х-ню, сказанную на полном серьезе (и с совершенно серьезными последствиями) от насильника, друзей, семьи и полиции, становится ясно, что это не столько шутка, сколько «те же яйца, вид сбоку».

И, насколько я могу судить, за желание веселиться над шутками об изнасиловании ответственность несут 1) та же часть мозга, которая считает, что портить воздух на людях — это смешно – то есть, та часть мозга, которая функционирует в режиме глупого детского восторга от возможности делать то, что запрещено и что приведет в ужас их внутреннего Родителя или какая у них там еще экстернализированная визуализация деградировавшего супер-эго, 2) убеждение, что твоя аудитория втайне думает, что изнасилование — это не так уж ужасно и жаждет услышать это от тебя; 3) нервный смех.

[…] Здесь можно провести параллель с шутками на тему линчевания негров: рассказывать или смеяться над подобными шутками значит явно демонстрировать, насколько мало вы способны идентифицировать лично себя с очень реальными последствиями очень реальных действий. […] Смех над пытками, которые исторически были направлены против класса людей, лишенных поддержки и защиты общества, очень явно показывает, на чьей ты стороне.

И прежде чем всплывет этот аргумент: незнание не освобождает от ответственности. Невежество в вопросах распространенности изнасилований и нежелание допустить вероятность того, что ты отпускаешь свои шуточки в присутствии вполне реальной жертвы изнасилования, являются только дополнительными свидетельствами того, насколько отвратительным и кошмарным во всех отношениях был опыт той самой жертвы изнасилования, над которой ты тут шутишь. И отказ признать свое невежество, взять за него ответственность и заняться самообразованием также являются очень ясными указателями того, на чьей ты стороне. И я не думаю, что это остается незамеченным теми людьми, которым приходится слушать твое нервное хихиканье.

К тому же не стоит забывать, что это прекрасная иллюстрация того, как именно работает угнетение. Если бы пытки и насилие над реальными людьми воспринимались серьезно, как ужасное преступление, тогда бы мы, скорее всего, перестали бы это делать. Так что для того, чтобы ситуация виделась смешной, нужно найти возможность хоть в чем-то представить ее несерьезной. И тут у нас есть две возможности: само насилие и пытки или объект насилия и пыток. Обычно мы выбираем и то, и другое! Изнасилование – это смешно, а женщины – ненастоящие люди.

Итак, я хочу понять: чем же смешны шутки об изнасиловании? Это риторический вопрос, поскольку я никогда не слышала ни одной подобной шутки, которая действительно была бы смешной. Хоть я и допускаю возможность того, что в бесконечной вселенной уморительная шутка об изнасиловании все же существует. Так что поправлюсь: почему предполагается, что шутки об изнасиловании смешны? То, что мы, подрастая, узнаем об изнасиловании – если только мы не пережили его лично – складывается из целого ряда нелепых и абсурдных клише, сценариев, образов и стереотипов. Предполагается, что мы не должны серьезно относиться к изнасилованию; оно представляется шуткой, недоразумением, чем-то, случающимся с кем-то другим, далеким от нас, кто это, скорее всего, заслужил или даже получил от этого удовольствие. Насильник – это очевидный уебок с алой буквой Н на груди, или сумасшедший в кустах. Жертва изнасилования – пьяная дура и по-любому уже не девственница. И после этого она вся такая рыдающая истеричка и вообще жалкое ничтожество – если только она не ненавидящая мужчин феминацистка.

В обыденной, общедоступной культуре существует очень мало примеров, изображающих насильников и их жертв как разносторонних, сложных человеческих существ – какими они и являются на самом деле. Их не показывают, как людей, которые продолжают жить после всего случившегося – читают бульварные романы, злятся на пробки, заводят новое хобби, подумывают о волонтерской работе, но все никак не займутся ею, получают диплом маркетолога, но в конце концов устраиваются на работу бухгалтером — потому что сами знаете как сейчас на рынке труда.

И само изнасилование не представляют как событие, имеющее сложнейшие и серьезнейшие последствия для жизни пострадавшей. Скорее, оно рисуется как сексуальный акт, введенный в сценарий, чтобы продвинуть сюжет, лучше обрисовать (мужской) персонаж, и/или оказаться сладкой порнушкой, притаившейся посредине фильма. Если не считать обвинений жертвы, то изнасилования, представленные в фильмах, книгах и телепрограммах, никак не отображают чувства и воспоминания жертвы, поскольку изнасилование и не пытаются представить, как женский опыт, способный вызвать отклик у женской аудитории. Это сцены, созданные мужчинами и для мужчин, и их задача — изобразить изнасилование как новый и возбуждающий вид секса, который можно получить от женщины.

Когда я вспоминаю, то не думаю о моей груди, или о физической боли, или о том, как выглядело мое лицо. Я думаю о его руке у меня на плече. Думаю о том, на что были похожи деревья за окном, на которых я концентрировалась. Думаю о том, как светло было в комнате. Но я гарантирую, в первой же встретившейся вам сцене изнасилования вы увидите сиськи крупным планом, и женское лицо, искаженное болью и страхом. Потому именно так изнасилования представлены в современной культуре, это отражение культурных установок нашего общества: предполагается, что женские тела, женская беззащитность, страх и боль должны приятно возбуждать гетеросексуальных мужчин (насколько это соответствует действительности, уже совсем другое дело).

Поэтому, раз изнасилования не изображаются как нечто серьезное, случающееся с реальными людьми и с чем жертвам приходится жить до конца своей жизни, конечно же, это не будет считаться серьезной темой. Стереотипное представление об изнасилования примерно настолько же серьезно, как и образ разжиревшего на гамбургерах американца с талией диаметром с хула-хуп. Поэтому, как только всплывает тема изнасилования, все мы (за исключением людей с личным опытом изнасилования) думаем о полицейских сериалах, или о какой-нибудь такой горяченькой сцене из фильма, или о женщинах с сердитыми лицами, марширующих по улице в выпуске новостей, непривлекательных и странных.

Конечно же, это будет вызывать нервное хихиканье, «провокационный» юмор и мерзкие разговорчики плохо замаскированных женоненавистников – то, что подобное культурное изображение изнасилования и должно делать. Унизительный и оскорбительный для угнетаемой части населения юмор всегда работал как клапан для сброса того, чего мы больше, по идее, не должны бы говорить или думать. Может быть, ты не можешь вот так прямо сказать, что не веришь в то, что 1 из 4 женщин была изнасилована, а если это и так, то они, скорее всего, сами виноваты, и что есть определенные обстоятельства, при которых изнасилование нормально – но ты уж точно можешь пошутить об этом!

И если кто-то будет возражать – и в этом особая красота системы угнетения — этот кто-то, скорее всего, будет членом угнетаемой группы, которую ты высмеиваешь. А это так просто, проигнорировать мнение угнетаемой части населения. Если бы нас беспокоили их мысли, чувства и желания, то мы бы не могли бы рационализировать и преуменьшать их изнасилования, пытки и убийства.

Для тех из вас, кто не понимает, почему жертвы изнасилования все такие сверхчувствительные в отношении шуток об изнасиловании и все такое, что ж, я вам сейчас объясню. До того, как ты пережил изнасилование, шутки на эту тему могут быть проявлением дурного вкуса, или чувством юмора, или вообще чем угодно. После изнасилования они превращаются в триггер. Они вызывают в памяти то, что с тобой сделали. Сюжет подобных шуток для тебя перестает быть чем-то далеким, случающимся с несуществующими людьми, а если и существующими, то наверняка заслужившими это. Шутки об изнасиловании становятся шутками над тобой. Шутки о женщинах, которые заслужили это, или которым это понравилось, превращаются в шутки о том, как ты это заслужила и как сильно это тебе понравилось. Кроме того, теперь это шутки о том, как это, по всей вероятности, произойдет с тобой опять.

И до тех пор, пока ты не оказываешься изнасилованной, то не видишь, до какой степени тема изнасилований тривиальна для обывателя. Ты не замечаешь случайных разговоров на улице – «а, ты знаешь, она сама придумала это, чтобы ее пожалели» — ты никогда не думала о том, что сцена секса из «Бегущий по лезвию» вообще-то выглядит в точности как гребаное изнасилование, ты не обращала внимание на то, как новостные репортажи фокусируются на том, что на ней было надето, и называют это «сексом», и выкапывают подробности куда и как именно он ее трахал, хотя нам это совершенно не нужно знать.

И ты просто не представляешь себе, как много близких и дорогих тебе людей не воспринимают изнасилование серьезно, потому что они поглощают те же телепрограммы и фильмы, что и ты, и считают, что не знают ни одного реального человека, который был бы изнасилован. Конечно же, некоторым из них ты со временем расскажешь, и, возможно, они примут это, примут на себя вторичную травму и начнут думать о тебе, увидев сцену изнасилования в фильме или услышав о нем в новостях, или став свидетелем шутки об изнасиловании. А может быть, они просто перестанут считать тебя реальным человеком. Угадайте, что случается чаще.

Итак, вот что я могу предложить любителям пошутить на тему изнасилований:

Расспросите каждую близкую вам женщину, случалось ли ей пережить сексуальное насилие. Попросите ее рассказать свою историю. А это значит, спросите вашу мать, сестру, подружку, бабушку.

И когда вы услышите все их истории, пойдите и посмотрите фильм со сценой изнасилования. Тот самый, который показался вам нормальным до этого. Тот, который, по вашему мнению, был несправедливо раскритикован.

А теперь расскажите мне шутку.

---

Из комментариев:
Jessica: Я понимаю, что вы хотите сказать, когда говорите, что сами жертвы изнасилования и их родные и близкие очень чувствительны к вульгарному юмору. Конечно, они будут чувствительны, они пережили ужасное событие, которое самым серьезным образом изменило их жизнь на многих уровнях. Тем не менее, я не могу согласиться с тем, что все шутки об изнасиловании несмешны… Юмор – очень субъективное дело. Мы не выбираем, что нам покажется смешным – мы либо смеемся, либо нет. Если ты увидишь на Ютьюбе падающую старушку, твоей биологической реакцией будет смех. Но затем включается мозг и говорит «эй, а если бы это была моя бабушка?» и ты прекращаешь смеяться и думаешь, что это юмор плохого вкуса. Не потому что это не смешно, а потому что ты слишком много думаешь об этом и стараешься быть рациональной. […]
Что я пытаюсь тут сказать – если вы не считаете это смешным, это ваша реакция, но это необязательно реакция всех остальных. Я уважаю ваше мнение, что изнасилование – это не смешно, что само по себе правда, но пожалуйста, не говорите мне или другим, что нам считать смешным – никто не может контролировать то, что он считает забавным.

Harriet Jacobs: Я долго колебалась, открывать ли этот комментарий или нет, потому что у меня очень размытая «а не доставляет ли мне это дискомфорта» политика модерации и мне за последние несколько дней пришлось повыдергивать целую кучу отвратительных комментариев. Но этот комментарий показался мне достаточно уважительно сформулированным, так что я решила найти минутку, чтобы на него ответить.

Иногда при написании поста я мельком прохожусь по пунктам, которые я могла бы развить более полно, но решаю не делать этого, чтобы не отвлекаться от главного. И вопрос «может ли шутка об изнасиловании *вообще* быть смешной» как раз один из них.

Один из комментаторов к этому блогу (www.thefword.org.uk), оставил комментарий, который мне очень понравился и который, как мне кажется, объясняет это гораздо лучше, чем я когда-нибудь смогла бы: Можно ли придумать шутку, сутью которой не будет «изнасилование – это смешно» или «изнасилование – это забавная глупость», или «изнасилование – это как уморительные перипетии в романтической комедии», или «ей самой понравилось», или «она это заслужила»? Разумеется. Могла бы подобная шутка быть смешной? Возможно. Характерно ли это для большинства шуток об изнасиловании? Нет. Есть большая разница между шуткой, использующей концепцию изнасилования и изнасилованием, превращенным в шутку. И шутки, суть которых в преуменьшении частоты, последствий, мотивов и чудовищности изнасилований, превращают изнасилования в шутку, во что-то несерьезное, не стоящее внимания, не несущее вреда. Их общий смысл «женщин насилуют, и мне это кажется забавным».

И вы неосознанно делаете то же самое, приравнивая их к видео на Ютьюбе с падающими людьми, как если бы большинство шуток об изнасиловании были бы эксцентричными гэгами с банановой кожурой. Это именно то, что я имею в виду под «превращать изнасилование в шутку». Изнасилование является чрезвычайно распространенной проблемой с крайне серьезными последствиями. Это ну никак нельзя сравнивать с фарсовым номером «я свалился в чан с вареньем». И вместе с тем, *к ним относятся так, как если бы их уровень серьезности был одинаков*. И проблема именно в этом, и это именно тот тип шуток об изнасиловании, о которых я говорила.

Мне кажется, что назвав смех первой реакцией людей на что-то забавное, вы ненамеренно попали в яблочко. Именно так изнасилование и подается, как нечто необычайно смешное. *И именно в этом вся проблема.* Тот же самый общий посыл, который делает изнасилование «забавным» — «ей понравилось», «мне понравилось делать это», «это не так уж серьезно» — по совместительству является идеей, на которой строится оправдание изнасилований.

И это проблема для пострадавших, которым приходится слушать, как люди высмеивают и оправдывают совершенное над ними насилие, как окружающие наслаждаются богатством комедийного потенциала, заложенного в их изнасиловании. И это проблема и для всех остальных – когда ты живешь в культуре, которая смеется над изнасилованиями, как над уморительной шуткой, не так уж сложно вообще перестать считать их чем-то серьезным. А это может привести к тому, что вы совершите изнасилование, даже не осознавая этого. Или что вы откажетесь верить подруге, которая поделится с вами своей бедой. Или что вы сами никогда не захотите говорить о своем изнасиловании — потому, что все ваши знакомые считают, что изнасилование – это так уморительно, практически как упасть в чан с вареньем, и вы просто не можете доверять им.

Людям позволительно иметь свое чувство юмора. Люди могут отпускать подобные шутки. Они могут думать, что это смешно. Но точно так же я имею право ненавидеть эти шутки. Я имею право считать, что они оскорбительны, бесчувственны и глупы. И я имею право попытаться объяснить другим цену этих шуток. Когда вы преуменьшаете изнасилование, вы отталкиваете от себя людей, даже не осознавая этого. Потому что пострадавшие от изнасилования повсюду вокруг нас. И скорее всего, вы никогда не узнаете об этом — именно потому, что вы когда-то по-идиотски пошутили над изнасилованием, и теперь вам не доверяют. Когда вы преуменьшаете значимость изнасилования, вы смеетесь над пытками, которым подвергается целая группа населения.

По большому счету, это две разные вещи: умаление изнасилования и шутки об изнасилованиях. Теоретически, вы можете пошутить на тему изнасилования, не преуменьшая его. И вы можете преуменьшить изнасилование, не отпуская шуток. Но если ваша исходная позиция – это то, что шутки об изнасиловании чем-то похожи на видео с падающими старушками, вам стоит на минутку задуматься над тем, что же все-таки заставляет вас смеяться. Потому что вы, по существу, говорите, что изнасилование на первый взгляд так же смешно, как упавшая старушка. И что не смешно становится только после того, как приходит мысль «Ах да, людей насилуют». Что изнасилование – надругательство над чьим-то телом – каким-то непостижимым образом обладает комедийным потенциалом. Вы можете спросить себя, что же такого смешного вы находите в изнасиловании.

Также мне хотелось бы отметить вашу потребность прокомментировать этот текст. Он вас, очевидно, раздражает. Мои слова, что шутки об изнасиловании не смешны, вас раздражают. Возможно, вам стоило бы поразмыслить, почему это задело вас до такой степени, что вы ощутили потребность подумать, сформулировать, написать и разместить комментарий. Что-то в этой теме вызывает у вас желание защищаться, и я подозреваю, что вы защищаете свое право продолжать смеяться над шутками об изнасиловании, не считая это предосудительным. Я не считаю, что у вас есть такое право. Я не считаю, что кто бы то ни было имеет право оставаться в неведении относительно надругательства, которому подвергается каждая четвертая женщина, или считать это шуткой. И может быть, вам стоило бы задуматься, почему же вы считаете, что имеете на это право.

Dominique: Мне кажется, что для правильного понимания любого обсуждения или упоминания изнасилования доминирующим классом, в юмористическом ключе или нет, необходимо проанализировать происхождение феномена изнасилования. Считается, что изнасилования совершаются ради власти, а не из страсти. Я бы хотела немного поправить это утверждение: изнасилование – результат уверенности в своем праве брать все, что захочется.

И я говорю «все» потому, что при изнасиловании женщина рассматривается не как человеческое существо, а как вещь, предназначенная для использования. Мужчины насилуют женщин – и это особенно ярко выражено в случаях изнасилования знакомым – потому, что они считают себя обладающими неотъемлемым правом на секс, с согласия женщины или без него. Они воспитаны в культуре, где женщины *обязаны* предоставлять им секс, в противном случае они становятся холодными бессердечными суками, которые заслуживают всего, что с ними делают.

Наше общество, где доминируют мужчины, делает абсолютно все возможное, чтобы непременно воспитывать в женщинах чувство обязанности обслуживать мужчин, и каждая женщина, которая не делает или не хочет делать этого… правильно, холодная бессердечная сука, а может быть, небреющая ноги «феминацистка» в армейских ботинках. В таком культурном контексте жертва всегда окажется так или иначе «сама виновата». Женщина не имеет права сказать «нет». Соглашаться вменяется ей в *обязанность*. И если она отказывается предоставить мужчине секс, то значит, она неправильная, или злая, или плохая женщина. Это и есть культура, в которой шутки об изнасиловании считаются смешными.

Harriet Jacobs: Мне тоже кажется, что уверенность в неотъемлемом праве на секс очень важна в этом контексте. Изнасилование – это своего рода ранжирование прав: «у меня есть право на секс, и оно превалирует над твоим правом отказаться от него». И шутки об изнасиловании – такое же ранжирование: «у меня есть право считать смешным истязание женщины, и оно важнее твоего права считать, что это не так». Или точнее, «у меня есть право говорить неприятные для тебя вещи, но у тебя нет права делать то же самое по отношению ко мне». И это то, что мне пишут в комментариях, которые я удаляю: «Я могу шутить об изнасиловании, даже если эти шутки являются триггером для тебя. Ты не можешь говорить мне об этом и описывать, каково это потому, что мне это, типа, неприятно и мой эмоциональный комфорт намного важнее твоего».