Шиповник

- Проснись поскорее, мой лорд, мой супруг,
Надень свой тяжелый доспех.
Пусть люди не скажут, что Дугласа дочь
Обвенчана тайно от всех.

Проснитесь, проснитесь, мои сыновья,
Седлайте коней вороных.
Пусть люди не скажут, что Дугласа дочь
Венчалась тайком от родных!

Беглянка несется на белом коне,
А рыцарь - на сером за ней.
В руке его - меч, на поясе - рог,
И оба торопят коней.

Назад оглянулся и слушает он,
Что слышится в поле глухом.
Там слышится топот и ржанье коней -
Семь рыцарей скачут верхом.

- Мой шелковый повод, подруга, возьми.
Держи моего жеребца.
Средь чистого поля я встречу один
И братьев твоих, и отца!

Стояла она, смотрела она,
И горько ей было смотреть,
Как шестеро братьев один за другим
Должны за нее умереть.

Стояла она, смотрела она
И слез удержать не могла,
Когда наконец ее старый отец
Свалился с крутого седла.

- Опомнись, опомнись, безжалостный лорд.
Постой, не рази до конца.
Я нового друга могла бы найти, -
Найду ли другого отца?

Сняла она с шеи узорный платок
Голландского полотна.
Но алая кровь из отцовской груди
Бежала, как струйка вина.

- Ты хочешь ли дальше поехать со мной
Иль, может, вернешься к родне?
- Поеду с тобой, мой единственный друг, -
Других не оставил ты мне!

Опять они скачут вперед и вперед.
Луна над полями взошла,
С коня он спустился у бледной воды
И снял свою даму с седла.

Вот оба склонились уста освежить
Студеной водою ручья.
Но кровью горячего сердца его
Под ним обагрилась струя.

- Ты ранен, ты ранен, - сказала она, -
И кровь твоя в воду бежит!
- О нет, дорогая, пурпурный мой плащ,
В воде отражаясь, дрожит.

Опять они скачут при свете луны,
Несутся всю ночь напролет.
У темного замка сошел он с коня
И крикнул, стучась у ворот:

- Открой поскорее, сударыня-мать,
Усталого сына впусти.
Желанную гостью на краткую ночь
Ему довелось привезти.

Спеши приготовить для сына постель,
Вели ее мягче постлать.
Жену молодую со мной положи -
И долго мы будем спать!

Он тихо скончался ночною порой,
Подруга - в предутренней мгле.
Пусть горестный жребий влюбленной четы
Не ждет никого на земле!

У церкви Марии беглянка лежит,
А рядом - погибший любовник.
Над ней белоснежная роза цветет,
Над ним - темно-красный шиповник.

Кусты разрослись и ветвями сплелись,
И в мае цветут они оба,
И шепчут они, что лежат в их тени
Два друга, любивших до гроба.

"Rise up, rise up, now, Lord Douglas," she says,
  "And put on your armour so bright;
Sweet William will hae Lady Margaret awi'
  Before that it be light.
"Rise up, rise up, my seven bold sons,
  And put on your armour so bright,
And take better care of your youngest sistèr,
  For your eldest's awa' the last night."
He's mounted her on a milk-white steed,
  And himself on a dapple grey,
With a buglet horn hung down by his side
  And lightly they rode away.
Lord William lookit o'er his left shouldèr,
  To see what he could see,
And there he spied her seven brethren bold
  Come riding o'er the lea.
"Light down, light down, Lady Margaret," he said,
  "And hold my steed in your hand,
Until that against your seven brethren bold,
  And your father I make a stand."
She held his steed in her milk-white hand,
  And never shed one tear,
Until that she saw her seven brethren fa'
  And her father hard fighting, who loved her so dear.
"O hold your hand, Lord William!" she said,
  "For your strokes they are wondrous sair;
True lovers I can get many a ane,
  But a father I can never get mair."
O, she's ta'en out her handkerchief,
  It was o' the holland sae fine,
And aye she dighted her father's bloody wounds,
  That were redder than the wine.
"O chuse, O chuse, Lady Margaret," he said,
  "O whether will ye gang or bide?"
"I'll gang, I'll gang, Lord William," she said,
  "For you have left me nae other guide."
He's lifted her on a milk-white steed,
  And himself on a dapple grey,
With a buglet horn hung down by his side,
  And slowly they baith rade away.
O they rade on, and on they rade,
  And a' by the light of the moon,
Until they came to yon wan water,
  And there they lighted down.
They lighted down to tak a drink
  Of the spring that ran sae clear;
And down the stream ran his gude heart's blood,
  And sair she 'gan to fear.
"Hold up, hold up, Lord William," she says,
  "For I fear that you are slain!"
"'Tis naething but the shadow of my scarlet cloak,
  That shines in the water sae plain."
O they rade on, and on they rade,
  And a' by the light of the moon,
Until they came to his mother's ha' door,
  And there they lighted down.
"Get up, get up, lady mother," he says,
  "Get up, and let me in!
Get up, get up, lady mother," he says,
  "For this night my fair lady I've win.
"O mak my bed, lady mother," he says,
  "O mak it braid and deep!
And lay Lady Margaret close at my back,
  And the sounder I will sleep."
Lord William was dead lang ere midnight,
  Lady Margaret lang ere day:
And all true lovers that go thegither,
  May they have mair luck than they!
Lord William was buried in St. Marie's kirk,
  Lady Margaret in Marie's quire;
Out o' the lady's grave grew a bonny red rose,
  And out o' the knight's a brier.