Схема смеха

Первый называется «Обещание». Фокусник показывает вам нечто обыкновенное: колоду карт, птицу или человека. Он демонстрирует вам эту вещь. Может быть, даже просит, чтобы вы её тщательно осмотрели и убедились, что она настоящая, никак не изменённая, нормальная. На самом же деле... это скорее всего не так.
Второй акт называется «Поворот». Фокусник берёт эту обычную вещь, и она совершает нечто необыкновенное. Теперь вы смотрите во все глаза в поисках секрета... но не найдёте его, потому что, конечно же, и не ищете. Вы не хотите его знать. Вы хотите быть одураченным.
Но вы ещё не аплодируете, потому что заставить вещь исчезнуть – ещё не всё; её нужно вернуть обратно. Вот почему у всякого фокуса есть третий акт, труднейший из всех. Мы зовём его «Престиж».
Забавный факт: вышедший в 1995 году роман Кристофера Приста «Престиж» (по отдалённым мотивам которого был снят одноимённый фильм) оказал на фокусников всего мира такое же влияние, как в своё время «Крёстный отец» на американских мафиози.
Мастера сценической магии вовсе не использовали терминов «обещание», «поворот» и «престиж» для обозначения частей номера – но после выхода книги начали это делать.
Однако сегодня я хотел поговорить вовсе не о фокусах, а о шутках и анекдотах – и длинная цитата, с которой мы начали, имеет к ним непосредственное отношение.
Смеются люди по разным поводам, но самый надёжный способ вызвать смех – внезапно показать нечто небывалое. Мы хохочем над тем, что вдруг вывернулось наизнанку, став не тем, чем было вначале.
Ребёнок в возрасте «от двух до пяти» говорит «ава – мяу» и заливается смехом. Для него это остроумнейшая шутка – ну собака, и вдруг мяукает, умора же!
Став постарше, он рассказывает ровесникам анекдоты про «мы ехали в сосиске и врезались в салат» – и это тоже остроумнейшая шутка, такая смешная и нелепая, потому что бессмысленная.
Взрослого насмешить куда труднее – мы уже видали виды, и наши ожидания обмануть не так просто.
И поэтому любая хорошая шутка состоит из тех же самых трёх частей, что и качественный фокус.
Первый акт – обещание. Вам рассказывают историю, которая начинается, как самая обычная, но вы уже знаете, что это анекдот, и потому заранее ждёте подвоха.
Затем поворот – обещанный подвох случается. Происходит нечто абсурдное – то, чего никак не должно было произойти. Вы впечатлены, вам забавно, но вы ещё не смеётесь, потому что этого недостаточно. Ваши ожидания не обмануты – напротив, вы именно этого и ждали.
И тогда следует третья часть – престиж. Он поворачивает всё с ног на голову, доводит абсурд происходящего до предела, опрокидывает ваши ожидания и заставляет хохотать.
Вот несколько примеров, как это работает.
Первый – приходская байка, поведанная дьяконом-диссидентом Андреем Кураевым.
Регент, схватившись за голову, медленно осел, размышляя, куда он пойдёт работать, когда с него снимут крест.
Молодые попы пришли в восторг, старательно пряча улыбки, а протодьякон вздохнул:
– Ой, дебилы...
К счастью, владыка «Звёздных Войн» не смотрел, а мелодия ему понравилась.
– Что за распев? Македонский? – спросил он у протодьякона.
– Не уверен, владыка, – ответил тот с серьёзным выражением лица, – возможно, мандалорский, но это неточно.
Второй – история из жизни знаменитых физиков. Я слышал её о каком-то реальном, достаточно известном советском учёном, но она ходит и в «анонимном» варианте.
Советский физик, отойдя якобы в туалет, подзывает официантку и говорит:
– Голубушка, у меня к вам просьба. Когда я вас позову к столику, я спрошу, чему равен неопределённый интеграл от косинуса фи. Вы должны ответить, что синус фи. Запомнили?
– Конечно, – кивает девушка.
Физик возвращается к столику и продолжает разговор.
– Да и вообще, коллега, у нас в СССР самый образованный народ в мире. Кого ни спроси, все понимают высшую математику.
– Неужели? – сомневается американский учёный.
– Конечно! Вот смотрите.
Советский физик подзывает официантку и спрашивает:
– Голубушка, не подскажете нам, чему равен неопределённый интеграл от косинуса фи?
– Разумеется. Это будет синус фи.
Американский физик впечатлён. Официантка уже отходит от столика, но затем поворачивается и возвращается.
– Ах да, простите, совсем вылетело из головы – плюс постоянная интегрирования.
Обе эти истории можно отнести к интеллектуальному юмору. Чтобы их оценить, нужен некоторый объём знаний – ну хотя бы иметь представление, что такое архиерейская служба, кто такие мандалорцы и зачем в неопределённом интеграле постоянная.
Однако точно такое же трёхчленное устройство не редкость и в простых, непритязательных народных хохмах – из той среды, где принято смеяться над словом «трёхчленный».
Мужик, как был без ничего, выскакивает из квартиры и бежит. Муж за ним.
Добегают до парка. Бежит мужик по аллее, видит – вокруг статуи стоят. Думает:
«Я же голый. Встану на постамент, притворюсь статуей, он в темноте не разглядит и мимо пробежит».
Вскочил на постамент, принял позу, стоит.
Вдруг статуя напротив ему шипит:
– Дурень! Носки сними, а то всю аллею спалишь!
А значит, эту структуру шутки, как и знаменитое «путешествие героя», никто специально не изобретал. Она естественным образом приходит на ум, когда нам хочется рассказать нечто смешное.
Так уж мы устроены.
|
</> |