Сергей Соловьев в цитатах

humus — 24.11.2025 Теги: Соловьев

«— Сколько вам было лет, когда вы получили первую большую награду?
— Совсем мало было. Меня к моменту «Станционного смотрителя» отовсюду выгнали. Я сначала снял «Альманах семейного счастья», еще как-то проскочили чеховские новеллы. А потом я снял «Егор Булычев и другие» с Ульяновым и меня выгнали из кино, даже пропуск отобрали «Мосфильма».
— За что?
— Как бы считалось, что очень убогий фильм. Тогда пришёл новый министр кинематографии Филипп Тимофеевич Ермаш, с которым я потом очень дружил. А пришёл откуда-то из Свердловска на эту новую должность. Я помню на каком-то общем собрании кинематографистов он сказал: «А вообще я не могу понять, кто дал Соловьеву лицензию на отстрел классики?», — это была такая мощная формулировка, что меня сразу «поперли».
А еще ведомственная была такая ерунда: министерство кинематографии ненавидело министерство телевидения, а в министерстве телевидения работал Сергей Георгиевич Лапин. Когда там узнали, что меня выгнали из кино, говорят, давайте подберём. И меня, значит, подобрали. Не один Лапин подобрал, а подобрал вместе с замечательным немецким продюсером. Был такой капиталистический продюсер Сергей Александрович Гамбаров, который сделал когда-то невероятный коммерческий успех тем, что купил втёмную фильм «Летят журавли» Калатозова. Прокат на весь мир. Он был очень богатым человеком.
Он время от времени возвращался в Россию с тем, чтобы поддержать какие-то новые постановки. Говорит: «Давайте снимем Пушкина „Станционный смотритель“. У нас это будет „постмайстер“. „Постмайстера“ давайте снимем. У нас это должен быть успех». И дал каких-то денежек на все это дело. И меня запустили с этим «Станционным смотрителем».
Когда я закончил «Станционного смотрителя», его посмотрел генеральный директор [«Мосфильма”] Николай Трофимович Сизов и сказал: «Давай смоем». Я: «Как смоем?». Он говорит: «Никто ничего не знает, никто ничего не видел. Как-будто ее и не было, этой картины». У меня было такое странное идиотское состояние. Я думаю: «Может, действительно смыть». До такой степени маразма доходили люди в советские времена, беседуя с начальниками. Потом думаю: «А чего его смывать? Может, не надо смывать?». Короче говоря, он мне устроил такой разнос за «Станционного смотрителя». Немыслимый.
Он кричал: «Где ты взял эту чахоточную?». Я говорю: «Какую чахоточную?». [Сизов говорит]: «Эту Дуню! Она же чахоточная! Ты не видишь, что она чахоточная?!».
— Главная героиня имелась в виду, которая вашей женой была на тот момент?
— Да. Я говорю: «Да она не чахоточная, она нормальная». Он говорит: «Ты Белинского читал?». Я говорю: «Ну читал». Он говорит: «Что у Белинского написано? Это Ду-у-н-я, понимаешь? А твоя — чахоточная! А где Михалков?». Я говорю: «Его в армию забрали». [Сизов спрашивает:] «Как хорошо. А тебя почему не забрали?».
— Почему не забрали-то, кстати?
— А как-то я отмотал. Михаил Ильич Ромм еще отмотал. У него был сталинский пиджак с шестью сталинскими премиями. Он надевал пиджак и ходил к министру обороны. Он пришел и говорит: «Не берите, он чахоточный». (смеется).
Кончилось тем, что мне дали третью категорию за эту картину («Станционный смотритель»). Это худшее, что могло быть, вообще денег никаких. И выперли с телевидения. А куда мне дальше-то идти? Меня из кино уже выгнали за творческие неуспехи.
— Было ощущение, что жизнь закончилась?
— Ну да. Причём было ощущение, что она тупо закончилась. Просто выгнали, отобрали пропуск и на телевидение перестали пускать. Я валялся дома, ковырял в носу.
Сергей Александрович Гамбаров говорит: «Давайте пошлем Лапину, пошлем это дело [фильм] в Италию, в Венецию».
— Лучше в стране ничего не нашлось?
— Да. Лапин говорит: «Вы в своем уме? Вы думаете, что за ваши деньги можете вытворять что угодно? Это ужасная картина, мы ей еле-еле дали третью категорию». Гамбаров говорит: «Мы же с вами сопродюсеры. Давайте мы ее от ФРГ выдвинем». Гамбаров отвез эту кинокартину в Венецию как продукт ФРГ.
— То есть награду вы получили как немецкий режиссер?
— Да. И когда она вышла в Венеции, меня, естественно, никуда не пустили. Я и не знал про это дело. Был великий человек и великий режиссер Лев Оскарович Арнштам, у которого в объединении я работал, когда снимал «Егор Булычев и другие». Он мне как-то звонит: «Что ты делаешь?». Говорю: «Да ничего, лежу». Он говорит: «Ты газеты читаешь какие-нибудь?». Я говорю: «Читаю». Он говорит: «Какие? „Правду“ читаешь?». Я говорю: «Да у меня нет своей, я у соседа беру, когда надо что-то прочитать». «Ну, пойди, возьми. Читай там, где Чили», — [говорит Арнштам].
Я нашел, где Чили. Смотрю, там огромная победа советского киноискусства. Я с таким интересом все это прочитал. А дальше мы стали жить, поживать да добра наживать. Должен отдать должное Сизову, ведь он мог повести себя как злобный дурак. Я говорил, что это дрянь, а отдали, значит, я буду себя гандобить до конца твоих дней. Ничего. Он гениально мне сказал. Я специально пришел, газету принес. Он почитал газету, потом посмотрел на меня, потом на газету. «Ну и что? Разные бывают мнения», — сказал он».

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив