Секс в истории
denis_balin — 25.03.2011 Все еще грезишь о сексе втроем? Да это же прошлый век!Заподозрить в половой разнузданности зефирную девицу XIX
столетия сложно. То ли дело мы: сексуальная революция,
свинг-клубы, группа Army of Lovers, домашняя «клубничка» от Пэрис
Хилтон... По идее должны разбить с разгромным счетом любую
эротическую блажь предшественников. Да брось! Подумаешь, секс-шопы.
Подумаешь, гей-порно. Если бы ты знала, что они вытворяли каких-то
сто лет назад...
Ню и что?
Каждое поколение втайне гордится тем, что уж такого ужасного, жуткого, беспрецедентного разврата ну не было никогда! Прошлый век по сравнению с буйством нынешнего маячит издали стыдливой барышней в кринолине. Это оптический обман. Во-первых, кринолины уже не носили. А некоторые барышни отбрасывали и всю одежду, и стыд. С удовольствием позировали для фривольных карточек особого назначения.
Веселые картинки, надо сказать, шли нарасхват. Самый расцвет эротики пришелся на первую декаду ХХ века: в это время начала бурными темпами развиваться фотография. По сюжетному разнообразию те карточки ничуть не уступали подборке, которую твой ненаглядный хранит на диске с надписью «Большая советская энциклопедия». Усатые кучеры, строгие классные дамы, гомосексуалисты, нимфетки и гермафродиты, лесбиянки...
В обеих столицах и даже в провинциальных городах плодились сети фотоателье, производивших пикантную продукцию. Формально с этим пытались бороться, но кого интересовали формальности? Даже проституция была легальной: феям любви нужно было лишь встать на учет в полиции и обменять паспорт на «желтый билет».
Любуемся природой
Идеи Фрейдового психоанализа общественность восприняла на ура: еще бы, запретную любовь к усатым кучерам теперь можно было легко оправдать детскими комплексами и ошибками родителей. Ну как остаться нормальным человеком, ежели папенька в детстве заставлял стоять на горохе?.. Фрейд (а заодно Ницше с его философией сверхчеловека) повлиял не только на неокрепшие умы обывателей, но и на искусство того времени.
Литература, живопись и скульптура Серебряного века прославляли томный эротизм и поклонение язычеству. Людям надоело бояться бога. В пику христианству возник образ человека-творца, отрекшегося от всех «не прелюбодействуй» и «не желай жены ближнего своего». Христианство объявили тюрьмой для человеческой природы, ведь свойственно ей совсем другое: испытывать эмоции, впадать в экстаз, творить, сходить с ума! Так к чему, спрашивается, время даром терять?.. Прогрессивные умы с радостью переломали все догмы и принялись «освобождаться»: экспериментировали с наркотиками, публично протестовали против норм и морали общества.
Восточные сладости
Духовные поиски Серебряного века все чаще вели на Восток, где телесное никогда не считалось греховным. И вот люди открыли для себя буддизм, суфизм, даосизм. Под их влиянием в России родились отдельные учения: например, агни-йога Рерихов или идеи Блаватской, Гурджиева. Вообще, сектантство цвело пышным цветом: как эстетическое (закрытые кружки, клубы, литобъединения), так и духовно-религиозное. Цель? Выход за пределы земного я, слияние с абсолютом...
Провернуть такое в трезвом уме непросто, а потому участники расширяли сознание с помощью всего, что под руку подвернется. Опиум, морфий, галлюциногены, алкоголь – все это входило в поваренную книгу мистика. Тантра и секс-практики... Кто сказал «разврат»? Все ради духовной задачи: войти в транс и соединиться с божественным.
Поэтические среды в «Башне» (квартире поэта и философа Вячеслава Иванова) и вечера в салоне Зинаиды Гиппиус и Дмитрия Мережковского собирали цвет интеллигенции. Что не сделаешь ради творчества: эротические игры и импровизации должны были создать новый художественный язык (и новые формы человеческих отношений). Дальше – больше: в «Башне» образовался тайный клуб «Гафиз».
Участникам присвоили новые имена: Эль-Руми, или Гиперион, Диотима, Антиной, Харикл, Аладдин. Гафизиты быстро пришли к выводу, что посвященный может думать, говорить и вытворять всё, что захочет. И плевать на всех! Ведь перед лицом великой истины все человеческие понятия и слова бессмысленны. Экстаз, антураж тайного заговора и мистическая экзальтация поддерживали творческую атмосферу. В городе говорили проще: «У Иванова танцуют голые женщины из хорошего общества и устраивают оргии». О даче Максимилиана Волошина в крымском Коктебеле тоже ходили легенды. И тоже сплошь непристойные. Правда, первый нудистский пляж появился именно в этом «доме творчества».
Люди творческие, впрочем, пошли еще дальше. Серебряный век поклонялся идее смешения пола. Во многом опять-таки благодаря тантре: она поощряла гомосексуальные контакты, ведь в Индии гермафродиты, гомосексуалисты и трансвеститы считались священными воплощениями божественной силы. Вошла в моду экстравагантная идея философа и психолога Отто Вейнингера о том, что «в каждом мужчине есть тайная женщина, а в каждой женщине – тайный мужчина». Своих тайных мужчин и женщин утонченные эстеты принялись извлекать на свет.
Они подчеркивали «новую природу» – андрогинность. И в самом деле, зачем быть кем-то одним, когда можно и тем и другим сразу! Зинаида Гиппиус, например, часто одевалась в мужскую одежду, у нее были лесбийские романы, а в мужском кругу «людей искусства» не скрывались гомосексуальные пристрастия. Правда, сексуальные откровения не породили творческого цунами: повесть Михаила Кузмина «Крылья» (1906) едва ли не единственный классический текст русской литературы на тему однополой любви.
Шутки шутами, но эстеты, какими бы они ни казались распущенными обществу обывателей, искали прежде всего новые перспективы духовного развития. Хотя, конечно, заигрывались: плотские радости уводили от просветления бесповоротно. Но, если бы не эти «исследования» сексуальности, эксперименты с язычеством, смертью и темным, животным началом, вряд ли бы Серебряный век оставил нам грандиозное культурное наследие. Эротическое буйство наших дней, увы, далеко не так продуктивно. В том-то и дело.