Счастливый выстрел в задницу

     Да, бывает и так – выстрел в задницу спасает жизнь. Ровно 134 года назад, 5 февраля (24 января по ст.ст.) 1878 года, в 10 часов утра петербургский градоначальник генерал-адъютант Трепов начал ежедневный прием просителей в канцелярии градоначальства. В их числе была молодая, неказистая, скромно одетая дама, назвавшаяся Елизаветой Козловой и объяснившая, что она ищет места гувернантки, а для этого ей хотелось бы получить удостоверение о своем благовидном поведении.
     Трепов принял от Козловой прошение, поставил резолюцию «Дозволяю» и обратился к следующему просителю, но тот не успел открыть рта, как Козлова выхватила револьвер (как потом выяснилось – шестизарядный английский «бульдог») и выстрелила в Трепова в упор, а после того как тот повалился набок бросила револьвер на пол.
     Выстрел получился нелепым до смешного: как написано в протоколе «Арестованная нанесла генерал адъютанту Трепову рану в полость таза пулею большого калибра». Другими словами – покушавшаяся угодила в задницу генерала.

     Козлова не сделала ни малейшей попытки скрыться и дала себя задержать. Как описывает очевидец, «сидела на стуле, глядя в потолок близорукими серыми глазами и безразлично отвечала на вопросы следователя».

     Покушавшуюся на самом деле звали Верой Ивановной Засулич, которая отбывала ранее наказание за участие в организации Нечаева. При этом молодая была немолода – к тому времени Засулич исполнилось 29 лет, что по меркам второй половины XIX столетия юношеским возрастом никак не назовешь.
     Засулич сообщила на допросе, что Трепова никогда до сего дня не встречала. А стреляла потому что проживая в Пензенской губернии, в газетах прочла о зверском обращении Трепова с беспомощным политическим заключенным студентом Боголюбовым и решила отомстить за нанесенное тому оскорбление. Причем с Боголюбовым до этого она тоже ранее не встречалась, но «её совесть заставила» убить Трепова.
     А во время допроса террористки из генерал-адьютанского зада градоначальника Трепова безуспешно пытались вынуть пулю.

     Трепов мало походил на «царского сатрапа», был человеком вспыльчивым, отходчивым и довольно загадочным. Он был известен таинственным возникновением ниоткуда в младенческом возрасте, возникшим также непонятно как значительным состоянием и необъяснимой личной благосклонностью российских императоров. По ходившим тогда по России вполне достоверным слухам это объяснялось тем, что Трепов был внебрачным сыном германского императора Вильгельма I.
     И дернул же черт Федора «Вильгельмовича» избрать для инспектирования петербургского Дома предварительного заключения на Шпалерной улице именно день 13 июля 1877 года, когда он с утра находился в дурном настроении. Именно здесь градоначальник встретил во дворе гуляющего члена «Земли и воли» Боголюбова приговоренного к пятнадцати годам каторги. В Доме предварительного заключения Боголюбов ожидал исполнения приговора – отправки на каторгу.
     На самом деле Боголюбов был не «Боголюбовым», а Алексеем Емельяновым, сыном священника, который после окончания духовной семинарии подался не в попы, а в народники. А «Боголюбов» это была его партийная кличка и дань семинарскому прошлому.
     Первый раз встретившись с Треповым в тюремном дворе Боголюбов шапку снял и поклонился, как это и было предписано тюремными правилами. Встретившись с градоначальником через нескольких минут еще раз, Боголюбов решил во второй раз шапку не снимать и не кланяться.
     Трепов был и без того чем-то взвинчен с утра, и с криком «Шапку долой!» протянул руку, собираясь сбить шапку. Боголюбов резко отпрянул, шапка с его головы слетела, а сам Боголюбов, потеряв равновесие, пошатнулся и едва не упал. Арестантам, наблюдавшим сцену из окон камер (это были в основном политические), показалось, что Трепов ударил Боголюбова. Они подняли крик и стали бросать на тюремный двор разные предметы, стараясь угодить ими в градоначальника.
     Трепов, опасаясь бунта, ретировался, приказав высечь Боголюбова. А поскольку градоначальник не был уверен в законности своего приказа, то велел не начинать экзекуцию вплоть до особого распоряжения. Дело в том что Трепов помнил, что за нарушения правил внутреннего распорядка можно сечь тех, кто ожидает суда, но распространяется ли это правило и на тех, кто после суда ждет отправки на каторгу?
     Писаных параграфов под рукой не оказалось, и сразу из тюрьмы Трепов поехал за консультацией в Министерство внутренних дел, но никто его там просветить не сумел. Тогда Трепов отправился к начальнику III отделения Шульцу, но тот только пожал плечами: это вопрос юридический…
     Тогда Трепов двинулся в Министерство юстиции к Кони, занимавшему тогда пост вице-директора департамента, но и его на месте не застал.
     После чего Трепов обратился непосредственно к министру юстиции Палену, который выслушав суть дела, заявил Трепову: «Высечь не только можно, но и нужно, я вам, как министр юстиции, разрешаю». И только тогда Трепов вызвал полицмейстера и отдал распоряжение наказать провинившегося Боголюбова.

     Кони так потом описывал сцену оправданий Трепова в своем кабинете на следующий день: «Клянусь вам, Анатолий Федорович, — сказал Трепов, вскакивая с кресла и крестясь на образ, — клянусь вам вот этим, что если бы Пален сказал мне половину того, что говорите вы теперь, я бы призадумался, я бы приостановился, я бы иначе взыскал с Боголюбова... Но, помилуйте, когда министр юстиции не только советует, но почти просит, могу ли я сомневаться? Я солдат, я человек неученый, юридических тонкостей не понимаю! Эх, зачем вас вчера не было?!»
     Скажите на милость: похоже поведение Трепова, который часами мотается по Петербургу, разбираясь в юридических заковыках на действия царского палача, сатрапа и опричника? Да ни капельки! А ему пулю в задницу…

     Но как выяснится позже, с этим выстрелом Засулич Трепову очень даже повезло. В него выстрелила близорукая женщина, стрелявшая впервые в жизни, когда в это же время множество молодых людей, умеющих стрелять очень хорошо, тоже готовились расправиться с градоначальником.
      «Дикий поступок Трепова с Боголюбовым был последней каплей, переполнившей чашу горечи, как в моей душе, так и в душах товарищей», – писал террорист-народник Николай Морозов, рассказывая как готовился тогда застрелить Трепова. Готовился отомстить за Боголюбова и обучавшийся прежде в военном училище террорист Александр Баранников. Покушение на Трепова готовилось также целой группой народников под руководством Михаила Фроленко.
     И эти люди не промахнулись бы – впоследствии все они станут героями революционного террора. Так что выстрел Засулич в задницу спас жизнь генерала Трепова – иногда в истории бывает и так…