Сцены сексуального характера

vetryany — 11.05.2013 В маленькой комнатушке на шестом этаже, мы с Олесей нагло прожигали жизнь. Всю зиму и покуда это не потеряло смысл, мы закидывали тонкий матрас на массивный фанерный стол и занимались сексом при тусклом свете торшера и с приоткрытой форточкой. Нас ласкал прохладный ветерок и запахи кофейни на набережной пятью этажами ниже. Разговоры прохожих, стук каблуков о брусчатку, проносящиеся мимо автомобили, всё смешивалось в городские легенды и эхом разносилось в сумеречном январском воздухе, но ничто не могло нас отвлечь так, как пронзительный входящий вызов её мобильника в самый кульминационный момент.

Мороз рисовал серебристой гуашью по окнам, подрожая раннему Пикассо, помещая луну и солнце по центру, а вот с межгалактическим пространством выходило крайне неловко, звезды в ночном небе весьма косолапо вытанцовывали непредсказуемое танго. Но мы не замечали сквозняка, напротив, наша единственная батарея изображала могучую ТЭЦ где то на окраине города и проецировала на двадцати квадратных метрах коммуналки, эпохи пролетариата, тропический муссон.

Меня против воли обуревали видения, грезилось какое то фальшивое настоящее и неопределенное будущее. А после, расцепившись, вырвавшись из судорожных объятий мы, взмокшие от усилий, которыми руководили вероятно те самые первобытные инстинкты, падали на громадный стол. Я курил в потолок, Олеся скребла ногтями и скрещивала острые колени от продолжающегося экстаза. Она извивалась, трогала свои волосы, грудь и шептала нервно лишь "ещё, ещё...". Я тушил окурок о край стола и эпический "диалог" возобновлялся.

Для меня тогда всё было впервые, я решил рассказать про это Олесе, думал, что успокоит. Но Олеся ничего не смогла сказать: она не строила домыслов и не обсуждала ситуаций - лишь проживала их. Она принимала мир как он есть: помешивала кофе, занималась любовью, слушала пластинки, смотрела в окно. Она не говорила, что счастлива или не знает, как поступить, хочет меня сейчас или не хочет, или что устала от таких двояких отношений. Олеся не владела языком, который словно самурайский меч рассекает душу надвое, и поэтому, трахаясь, я один страдал от того, что на тот момент считался каким то непредсказуемым извращенцем в простыне.

Друзья теперь были далеко, в провинциальной суете, от них приходили сообщения, полные мучительных размышлений: что будет дальше?

Кто они и зачем вообще это всё?

В былые времена мы хотели еще громкости, еще буйства. Добавляли громкости до того, что ушам было больно от злых криков. Когда играло радио, мы хотели еще, еще музыки, еще ритма - требовали драйва и рок-н-ролла. Мы хотели нарастить мускулы на худых руках. У нас были птичьи косточки, полые внутри, мы хотели уплотниться, утяжелиться, клепая металлом кожанные куртки. Когда мы дрались, в ход шли ботинки, гаражные инструменты, клещи, плоскогубцы - мы хватали и швыряли всё, что попадало под руку. Мы хотели еще осколков, еще разбитого стекла, мы хотели крушить.

Сейчас уже всё далеко не так, как было раньше. И вообще, есть ли оно, это преславутое "сейчас". Я отнюдь не уверен в завтрашнем дне, что будет через неделю или месяц? Кто то берет иппотеку на лет этак двадцать пять, кто оставляет состояние в букмекерских конторах, а я выживаю посредством сцен, которые словно дорогой парфюм оставляют в пространстве инверсионный след

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив