"Салфетки - 109". 2-ой тур
Битвы на салфетках — 28.12.2013
Жители Мастерской, на ваш суд
представлены 7 замечательных миниатюр.
Пожалуйста, поддержите участников —
проголосуйте за 3 миниатюры, которые, на ваш взгляд, самые
лучшие.
Внеконкурс№ 1
***
В
этот дам, расположенный на небольшой улочке, семья американцев
въехала совсем недавно. У главы семейства появились интересы в этой
части земного шара, у его жены обнаружились исторические корни и
результатом стала покупка, прием за бесценок, небольшого особнячка.
Да, рядом с кладбищем. Да, возле стройки. Но: к кладбищу примыкал
старинный пар, к а стройка должна была стать большим торговым
центром. так что место было не так уж и плохо. Соседи, правда, были
странные, но местный представитель власти, как его называли
«участковый» успокоил семейство:- Народец, конечно странноватый, но
место тихое и спокойное. И не обманул.
За два месяца у новоселов не было
причин жаловаться на соседей. Вежливые люди, то молодежь, что
старшее поколение. Некоторые грубоваты, не в смысле хамства, а
просто слишком уж простые, но зато отзывчивые. Помогли обжиться,
показали где то купить, даже в парк детей, а их в семье было трое,
сводили. Надо сказать, детей на этой улочке кроме вновь приехавших
не было. Так незаметно пролетел октябрь, ноябрь, да и декабрь почти
ан нет сошел. Подошло время Рождества. Все соседи с интересом
смотрели, как их новые соседи, странные американцы, украшали свой
дом. Гирлянды, шары, светящиеся лампочки.
—
Не рановато ли, до Нового года еще далеко? — спрашивали друг у
друга местные обитатели.
Вершиной странности, повергшей всех
в шок, была красавица ель, принесенная главой семейства в дом аж
двадцать второго. Да и носки, вывешенные у печки, удивили
соседей.
—
А че эт они по одному носку сушат только? — удивилась Екатерина
Петровна, живущая неподалеку. На что её сосед, здоровяк по имени
Трифон только повел могучими плечами, поросшими густым черным
волосом.
—
Хрен их, басурман, разберешь, — прогудел он в ответ, густым хриплым
басом. — Да и хрен с ними, осыплется у них елка, новую
купят.
Соседи по удивлялись, но еще сильнее
удивились сами американцы, когда по утру все их украшения были
аккуратно сложены обратно в коробочки, а ёлка обмотана пищевой
пленкой.
-Наверное это такие местные шутки, —
улыбнулись мам и папа американцы и вновь украсили свой дом. На утро
история повторилась, а потом еще раз. Причем в третью ноь глава
семейства решил поймать шутников, но так и не смог никого заметить.
Игрушки в коробках, носки в корзине с бельем, елка в пленке а на
столе записка: — «РАНО!».
—
Какое рано! — возмутился американец. — Рождество на
носу.
В
спешке семейство начало украшать дом, не замечая как все вещи сразу
же убираются обратно, и при этом кто-то недовольно бурчит: —
«Торопыги!»
—
Да что такое, ладно, будем праздновать так! — обреченно заявил
отец, и вся семья села за стол. Но стоило только заикнуться о
Рождестве, как погас свет. Пока возились с пробками, пока то да сё,
наступило 26. Да, подарки, подарки, заботливо приготовленные всеми
ленами семьи, куда-то пропали. И только записка с те м еж словом
осталась на столе.
«РАНО!»
На утро вся семья пошла в полицию.
Их приняли и обещал помочь.
—
Вечером зайду, и всё улажу — как-то странно пообещал
участковый.
Около восьми после полдня,
полицейский, как и обещал, был уже у американцев. Он не стал их
опрашивать, не стал искать улик. Он просто вошел, сел на лавку и
тихо-тихо произнес:
—
Симон Лаврентич, будьте лаасковы, окажите честь, явитесь.
Поговорить надо.
А
после попросил семью на пару минут оставить его одного в комнате.
Одного или не одного, но американцы готовы были поклясться, то он
там с кем-то разговаривал… Укорял кого-то, и этот кто-то ему
отвечал.
—
Всё, всё улажено, — произнес участковый, покидая дом. Тридцать
первого всё вернут. А, вот еще что. Есл не сложно, не могли бы вы
тридцать первого, часиков в десять веера, пройти ко мне в участок,
для заполнения протокола. Понимаю, поздно, но раньше никак, работы
море.
Американцы понимающе покивали
головой, и, будучи законопослушными гражданами, обещали придти,
обязательно десять и всем семейством. На этом очень настаивал
полицейский.
Прошло пять дней, наступил последний
день года. Семья американцев возвращалась из участка, где их
напоили чаем с малиновым вареньем.
—
Хороший здесь полицейский. Вежливый, заботливый, — тихо шептала
мать семейства своему благоверному, прижимаясь к нему, пряча свой
нос в его меховом воротнике. Погода стояла чудесна, крупный снег
кружился над городом, сверкая в лунном свете и лучах прожекторов.
При этом ветра почти не было.
—
Да, хороший человек, надеюсь он и как профессионал будет на высоте.
Всё же его обещание звучало немного странно…
Американец хотел еще что-то сказать,
но обомлел. Его дом был украшен, прием именно так, как это привык
делать он сам. В гостиной стояла елка, наряженная и благоухающая
хвоей. Под елкой аккуратными стопками стояли подарки. Стол был
накрыт, но не по-рождественски. Бутылка шампанского, мандарины,
бананы, несколько мисок с салатами, нарезки из мяса, птицы, сыров,
рыбы и колбас. Пирожки и конфеты. В углу пыхтел
самовар.
—
Дорогая, это то? — удивленно спросил обретший речь глава
семейства.Ответить ему не успели, сам собой включился телевизор.
Диктор с экрана поднял бокал и произнес:
—
А теперь наполним бокалы и по двенадцатому удару часов загадаем
самое заветное желание.
—
Быстрее, — вдруг всполошилась американка. Что-то из детства всплыло
в ее голове. Это запахи елки и мандаринов, эти бокалы. —
Наливай.
К
первому удару асов бокалы были наполнены. Дети держали стаканы с
кока-колой, родители с пузырящимся «Советским
Шампанским».
—
10-11-12! — хором произносил кто-то в телевизоре, и американское
семейство, как загипнотизированное, повторяло эти слова. — С Новым
Годом!
Под звон бокалов, под смех ребятни,
они не сразу услышали стук в дверь.
—
Сидите, я открою! — произнес кто-то из-под стола. Мелькнула
размытая тень, скрипнула дверь и с улицы потянуло
холодком.
—
Здравствуйте детишки! — пробасил кто-то с порога. Дети тот ас
оказались в прихожей.
—
Папа, Санта, он просто не успевал сюда на Рождество, оно здесь
позже! — закричали дети, немало удивив вошедшего.
—
Гхм, Санта? Давно меня так не обзывали… Я вам не Санта какая-то, Я
— Дед Мороз, повелитель вьюг, хозяин Северного полюса. Детям,
которые хорошо себя ведут, я дарю подарки и разрешаю играть в
снегу. Тем же кто себя весь год вел плохо… лучше им не встречаться
со мной. Заморожу, уши оборву. Будут до весны в соплях ходить! —
пробасил незнакомец в синей шубе и стукнул посохом. — Но вы детки,
хорошие. Вот вам подарки!
И
большого мешка Дед Мороз достал по подарку каждому. Старшему
коньки, тот так мечтал о них, завидуя ребятам катающимся в парке.
Среднему, шестилетнему мальчугану, досталась лопатка, смешная шапка
с тремя ушами, валенки и рукавицы, почти такие же как у Деда
Мороза.
—
Иди, стой крепость, архитектор, — потрепав по голове мальчугана
разрешил отец.
А
младшенькой, красавице Лизе, достались саночки. Девочка стояла,
хлопая огромными глазами, и не знала что сказать. Саночки были
чудесными, с деревянными полозьями, украшенными
лошадками.
—
А можно, я буду звать тебя Санта? — ни с того-ни с сего спросила
девочка.
—
Тебе — можно, но только когда никто не видит. Только учти, в трубу
я не полезу и в носки ничего класть не буду, — улыбнулся дед в
синей шубе.- С новым годом!
—
С Новым годом! — ответила Лиза.
—
С новым годом! — прокричали родители.
—
С Новым годом, родной, -вспоминая давно забытые слова произнесла
мама.
—
С новым годом, родная, — пробуя на вкус новые слова произнес отец
семейства.
—
Вы уж простите, я же не знал, то вы у себя там аж двадцать пятого
Рождество празднуете, — пробурчал кто-то из под стола. — ой,
извините, не буду отвлекать, с Новым годом.
Домовой быстро скрылся за печкой,
оставив американцев вдвоем. Дети играли на улице, счастливо валяясь
в снегу, а родители влюбленно смотрели друг другу в
глаза.
№ 2
«Выкини Ёлку!»
Не знаю как так получилось, но Новый
год в нашем доме затянулся. Праздновали мы его с размахом, от
католического Рождества и по китайский Новый год. И если раньше 16
января я начинал выслушивать от жены и тещи про ёлку, стоящую в
углу уже давно без хвои, то в этот раз обошлось. Но, к апрелю они
всё же не утерпели.
—
Серега, выкинь ёлку, ну сколько можно? — начала Клавдия Захаровна,
мать её.
—
Сереж, ну правда, Новый год уже кончился… — поддержала мать моя
жена.
—
В конце концов, мы давно предлагали купить искусственную, раз уж
тебе лень выкидывать настоящие, — продолжала теща. И мне
показалось, что зима возвращается. Знакомые слова, только сказаны с
запозданием.
—
Сереж, или ты всё еще ждешь Деда мороза? — с улыбкой спросила моя
супруга, и я насупился.
Каждый год мне под ёлку клали
подарок. Само собой не Дед Мороз, а кто-нибудь из своих, но это
была традиция. Насколько я знаю, они уже давно составили себе
график и дарили подарок по очереди. Так вот, в этом году подарка не
было.
—
Да, жду! — возмутился я. — Без подарка Нового года не бывает,
значит он еще не наступил! Значит ёлке тут самое
место.
Все посмотрели в угол.
Несчастное дерево, на голых и
высохших ветвях которого сиротливо висели фантики от конфет,
засохшие мандарины и парочка бумажных игрушек моего детства. Шары и
прочие стеклянные украшения Клара Захаровна давно уже убрала, так
что на вид в углу стоял веник усыпанные мусором.
Из задумчивого созерцания нас
вырвала трель дверного звонка.
—
Звонят, — сообщила Клара Захаровна.
—
В дверь, — уточнила моя лучшая половинка.
—
Пойду открою, — согласился я и обреченно зашаркал к
дверям.
За дверью возле огромной и явно
тяжелой коробки стояли трое: пара грузчиков и почтальон. Последний
сверил адрес в заявке, протянул мне бланк, дождался моей росписи,
расписался в квитанции, сказал на прощание:
—
Вы извините, посылочка ваша затерялась немного, ну мы и задержались
с доставкой. Так бывает, извините. И ушел.
Грузчики потоптались у двери, ожидая
денег на пиво, и тоже отвалили, ворчливо поминая мою
жадность.
Я
же остался в дверях, недоумевая. как можно потерять ящик таких
размеров. Тащить его целиком в квартиру желания не было, и я
распечатал посылку прямо на площадке. Не удивительно, то грузчики
так вспотели. В коробке, которая была мне по пояс, лежали книги.
Хорошие книги. Ну, то есть, в хорошем состоянии, хорошего
издательства и те, что я люблю. Значит посылка предназначалась
именно мне. На дне коробке, под тридцатью восемью томами «Конины»,
обнаружилась открытка. Веселенькая така. Синий фон, снежинки,
елочка… а на обратно стороне надпись:
—
Дорогой Серега, ты в этом году вел себя хорошо, поэтому я дарю тебе
полное собрание «Конана» С новым годом, дорогой. Твой Дед
Мороз.
№ 3
***
Я
познакомился с ней в соц. сети. Банально, так же как и моя первая
фраза, написанная ей. Мне тогда было не придумать ничего путного —
всё сознание заполонил образ с её фото. Фото-портрета, если точнее,
потому что на том чёрном квадратике ничего кроме лица и не
разглядишь, ничего кроме строгого и возвышенного лица, буквально
светившегося прямолинейным и до неприличия живым
взглядом.
Я
сразу понял, что девушка на фотографии настоящая, не нужно было
доказательств, лишь одна маленькая подпись внизу: «Я хочу жить» и
на ум стразу пришло, что только кто-то с таким лицом и глазами, мог
написать подобное.
Как ни странно, она мне ответила,
сдержанно и сухо, но на большее я и не рассчитывал, поэтому был
безмерно рад. Я осыпал её похвалами и комплиментами – она с
подчёркнутой вежливостью возражала, давая понять, что не желает
слушать подобное. Тем не менее, каждый раз созерцая её
безукоризненно прекрасное лицо на фото, я не мог сдержаться, и,
видимо, неиссякаемым упрямством безумного чудака перескочил ту
грань, когда с грохотом мог полететь в игнор-лист.
Спустя некоторое время, я попытался
даже добиться встречи, как это говорят «в реале», однако получил
холодный отказ и буквально приказ больше на эту тему не
заговаривать. Что ж, ослушаться я не мог, до того момента пока в
канун нового года она сама не нарушила собственное
предписание.
Л: Привет, милый
чудик.
Она впервые написала мне
первой.
Л: Скажи, ты понимаешь
меня?
Я
написал ответ и нажал «отправить» прежде, чем обдумал сообщения и
ситуацию.
П: Конечно!
Л: Милый, родной чудик, только ты
меня и поймёшь.
Дальше было ещё одно сообщение –
время, место и число. Чего и для чего – не объяснено, однако я и
так всё понял.
Она оказалась там, где я и полагал,
а её лицо было ещё прекраснее, чем на фотографии, но я, как
последний дурак, не мог пошевелиться, так и застыв в начищенных
ботинках и с пышным букетом в руках. Страх, пустой и тупой, сковал
всё моё тело, а глаза приковал к одной единственной детали –
инвалидному креслу, на котором она сидела.
И
тут, как вспышка, взрыв или внезапный порыв ветра в сознании
пронеслись те самые три слова, которые заставили меня поверить в
девушку на фото, потому что отчётливо отражались в её глазах. Как
прикосновение холодной, но нежной руки я ощутил, что сейчас она
смотрит на меня, теми же глазами. Всего на миг наши взгляды
встретились, в следующий же я развернулся и смелым шагом пошёл
домой, выкинув букет в мусорку.
П: Привет.
Л: Привет…
Спасибо.
П: Не за что. С Новым годом,
родная!
№ 4
***
Решил Ванька жениться. Ездил по
ближайшим деревенькам, невесту подыскивал. Но никак не мог найти ту
самую. Все объехал, кроме Суловиц. Не добрая молва ходила о них.
Говорили, чертовщина всякая творится. Ванька был не из суеверных,
но отчаянных. Решил он и там счастья попытать. Да и двоюродная
тетка уже пять лет, как жила там.
Василису он приметил сразу. Да и не
заметить ее нельзя было. Чернобровая, тёмнокудрая, коса до пояса,
фигурка ладная. А глаза, как два омута холодных. Взгляд до самого
нутра пробирает. Улыбнулась красавица, и пропал
Ванька.
Сговорились быстро, свадьбу сыграли
с осенью. Только тетка с бабами отговаривали, все про ведьму
твердили. Судачили, что нечистому дочерью родной
приходится.
Девица попалась ладная, хозяюшка
добрая. И изба всегда убрана и натоплена, и на столе яства разные.
Да и Ванюшка пригрелся, от ласки женской котом растекся. Бывало,
лежит на печке с Василисой нет-нет, да и скажет: «Чудо ты мое,
драгоценное, Василисушка, царевна сказочная!»
Как-то под самый Новый Год послала
Василиса Ваню в лес, елку срубить. Только просила до багрянца
вечернего возвращаться. Но его, как бес попутал и та ему ель
непригожа и эта не хороша. Не заметил, как со знакомой тропки
сошел. А тут и вечер уже темными глазищами зыркает, кусты и овраги
тенью покрывает. Боязно стало Ване. Не найдет дороги домой,
околеет. И вдруг голос Василисы примерещился: «Ваня!». Обернулся
вокруг – нет никого. А следом детский плачь, совсем близко – из под
коряги. Он рванулся было, помочь хотел, но остановился –
прислушался, а вокруг него — все больше и больше — голоса детские,
да шёпот. Бабкины байки вспомнились про детей умерших, некрещеных.
И от страха ноги свело, не сдвинуться.
«Ваня!» — опять голосок родной
слышится. А среди деревьев огонек голубым цветом подмигивает. И
силуэт бестелесный за собой зовет. Пошел за призраком. Доверился.
Смотрит на огонек – тепло, спокойно ему, а стоит посмотреть в
сторону – то костлявую руку увидит, зовущую в темноту, то рожу,
мерзко скалящуюся, то красавицу, от которой так и веет могильным
холодом.
Вывел огонек из леса. Вокруг все
туманом укутано. И вроде Суловицы, а вроде и нет. Подошел ближе –
избушка на курьих ножках. Затряс головой. Нет! Знакомая околица,
калитка, и свет в окошке горит. Василисушка до сих пор
поджидает.