Русские и прусские везде бивались - 19

qebedo — 09.04.2024 В жопу ранен генерал, он командованье сдал…

24 декабря отряд Остермана собрался у Насельска. В полдень прибыл Каменский и приказал оборонять высоты севернее местечка, а ежели сопостат будет нажимать сильно — уходить к Стрегочину. После чего командующий удалился, в пути едва не попавшись французскому патрулю — пришлось утекать. А к Насельску подскакала драгунская бригада БГ Шарля Жозефа Буайе (5-й и 8-й драгунские полки, примерно 1 000 сабель) и начала наскакивать. В 13:00 подошла дивизия Фриана из корпуса Даву (примерно 7 000 штыков) и стала поддерживать драгун. После очередного жарковатого боя к 15:00 Остерман дал приказ отходить, и сие было сделано без особого труда, ибо Фриан решил, что к русским подошло подкрепление (небольшой конный отряд генерал-майора Ивана Дорохова, оторвавшийся от преследования вражеской кавалерии). Фриан заявил о потере 15 убитых и 147 раненых, «еще примерно 200 человек» потеряли кавалеристы, потери русских точно неизвестны.


Луи Фриан

К вечеру 24 декабря 1806 года весь корпус Даву подтянулся к Насельску. 25 декабря он двинулся к Нове-Място, откуда Барклай уходил к Пултуску. Узнав об исходе боев у Сохочина, Колозомба и Чарново, Каменский отменил приказ о наступлении (см. прошлую серию), велел Беннигсену уходить в Стрегочин, Буксхёвдену — направить дивизию Дмитрия Дохтурова в Голымин, Николая Тучкова в Маков, Хайнриха Райнхольда фон Анрепа и Петра Эссена — в Попов между Наревом и Бугом. Движение Даву от Насельска к Стрегочину отрезало часть русских войск, которые не могли уже отойти ни в Стрегочин, ни в Пултуск — часть дивизий Дмитрия Голицына (Костромской мушкетерский, Орденский кирасирский и Псковский драгунский полки), Фабиана Готтлиба фон дер Остен-Сакена (Таврический гренадерский, Днепровский мушкетерский, 21-й егерский, Малороссийский кирасирский и Сумской гусарский полки) и Дохтурова (Павлоградский гусарский и два казачьих полка). Все они повернули на Голымин.

Леттов-Форбек отчего-то обвиняет в этом Беннигсена — тогда как тот просто пытался выйти из той жопы, в которую завел армию своими приказами Каменский. Аполион же, видя, что рыба уплывает, но не догадываясь, в какую сторону, садится на барабан (или куда он там садился, занимаясь этим) и чертит новый (эннадцатый уже по счету) план — маневром правого крыла (гусары, молчать! господин барон всегда стреляет в Виктора…) отрезать супротивника от переправы через Нарев у Пултуска, а левым крылом обойти фланг и выйти в тыл (оу, Канны — что-то новенькова!). В роли правофланговой колонны Ланн со своим корпусом, дивизией Гюдена из корпуса Даву и 5-й драгунской дивизией ДГ Николя Леонара Бажера, называемого Бекером, должен был занять Пултуск и выстроить там предмостное укрепление. Ожеро и Сульт двигались от Сохочина к Стрегочину, Даву, гвардия и кавалерия Мюра — от Насельска к Голымину, Макову и Рожану. Бернадот, Нэ и Бессьер продолжали двигаться от Торна к Штрасбургу, отгоняя пруссаков Лестока в Восточную Пруссию, а у Млавы должны были повернуть направо, в тыл русским.


Фабиан фон дер Остен-Сакен

В полночь 24 декабря Каменский получил рапорт о выдвижении сопостатов на Пултуск. Ему тоже пришлось быстро «чертать новый план» — Беннигсену срочно выступать из Стрегочина на Пултуск: авангарду Шарля де Ламбера (для неграмотных россиян — Карла Ламберта) в 2:00, Остерману в 3:00, Остен-Сакену в 4:00, Барклаю в 5:00. Однако из-за плохих дорог график движения был нарушен — Остен-Сакен в Стрегочин прибыл только в 6:00, и это задержало и его выступление, и Барклая. В грязи по пути на Пултуск было брошено большое количество обозных телег и 52 орудия (по воспоминаниям адъютанта Беннигсена Сергея Волконского — более 100). В 9:00 25 декабря Беннигсен прибыл в Пултуск, где нашел отряд генерал-майора Карла Густава фон Баггехювюда (для неграмотных россиян — Багговута) и расставил войска вокруг города в ожидании подхода опаздывающих. В 22:00 в Пултуске появился Каменский и согласился с идеей дать тут бой, чтобы обозы и артиллерия смогли спокойно отойти. Буксхёвдену было велено также собирать свои дивизии в Пултуск, а Анрепу и Эссену — прикрывать переправы через Нарев севернее Пултуска. Итого, главнокомандующий делал «кагбе» разумное дело — собирал всю армию в Пултуске, чтобы организованно отступить в Восточную Пруссию (хотя в приказе фельдмаршал велел следовать по возможности сразу к российской границе, к Неману, «а как мне в Пруссии дороги неизвестны»)…

Увы, это было последнее разумное распоряжение, отданное Михаилом Каменским в роли главнокомандующего русской армией. Далее случилось нечто, что до сих пор описывается по-разному — от психического срыва до приступа острой ненависти на почве недоверия. Сперва он отдал противоречащий прежнему приказ Буксхёвдену не идти в Пултуск, а отходить к Макову и держаться там, пока Беннигсен не уйдет в Остроленку. Но Беннигсену об этом не сообщили — он ждал второй корпус в Пултуске. Затем, как сообщал генерал-майор Алексей Щерботов, в ночь на 26 декабря 1806 года фельдмаршал поехал в авангард Барклая, но вид деморализованных солдат, тащившихся по дороге, вывел его из себя. Каменский вернулся в Пултуск, где «почти помешанный» заявил Беннигсену, что «не может поправить испорченное предшественником (то есть, самим Беннигсеном), сам отправляется в ту же ночь в Гродно».



Денис Давыдов, ссылаясь на слова адъютанта командующего, прапорщика Петра Валуева (погибшего в 1812 году уже поручиком), сообщал о том, что вывело фельдмаршала из себя. Накануне пришла почта, но никаких писем от царя для него не было, почто обиженный старикан велел вскрыть чужие письма. И узнал много интересного — «отдельные чиновники» уведомляют генерал-адъютанта графа Христофа Хайнриха фон Ливена («особу, близкую к императору») о его «намерениях и действиях», а на состоящего при главной квартире графа Петра Толстого «возложена обязанность наблюдать за ним». Взбесившись подобными открытиями, Каменский написал рапорт царю, отправил его с Валуевым и отъехал из армии, заявив Буксхёвдену (а не Беннигсену? в Пултуске?): «Ваши распоряжения так бессмысленны, что мы неминуемо будем разбиты». Однако командование отчего-то передал ему же.

По воспоминаниям Беннигсена, «фельдмаршал сделался настолько болен, что предвидел невозможность сесть на лошадь». (Злые офицеры утверждали, будто, по словам командующего, он ранен в задницу — где и когда, великое ХЗ.) В 3:00 он вручил генералу приказ, в котором таки утверждал, что ранен (не поясняя, куда) и командовать более не могЁт. «Вы кор-д’арме Ваш привели разбитый в Пултуск, тут место открыто, без дров и без фуража… думать надо о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня». Командующим вместо себя Каменский назвал Буксхёвдена и заявил, что «не желает терять прежние лавры и оставляет армию». По словам принца Ойгена фон Вюртемберга, в бараньем тулупе, поверх которого повязана шпага, в платке на голове, Каменский (раненый!) сел на коня, подъехал к павловским гренадерам и прокричал: «Вас предали и продали. Всё потеряно, и вам лучше бежать домой, я убегаю первый». После чего снова сел в повозку и уехал в Остроленку…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив