Ругаться и плакать

lenaknekhtina — 29.11.2023

Много я писала про места, одно из которых до сих пор ждет, а за ним уже и другое и третье, своей очереди, но название созрело, а значит, нужно немного отвлечься и переключиться на двуногих. Пришло время разобрать по косточкам разложить по полочкам тех, с кем свела меня судьба за последние десять дней, а их, в моем исчислении, было немало.

За американцами понаблюдала, о костариканцах составила свое мнение, теперь приша очередь турков, которые… Но о них в заключительной части турецкой главы, к которой я подошла вплотную.

Столько было мыслей, но все они рассеялись от того, что место, в котором я нахожусь, меня разочаровало, от того, что все здесь чужое и неприветливое, от того, что нужно мне домашнее тепло, особенно в эти дождливые промозглые дни. Тепло, котого я не нахожу и вряд ли найду. Тогда зачем оно все? Зачем метаться, искать, куда-то ехать? Зачем тратить деньги или, наоборот, их экономить? Зачем составлять какие-то альбомы из фотографий в google, зачем договариваться с мало знакомым человеком, который вроде был готов помочь, а теперь я уже и не знаю. Мне так хочется снова к маме, испечь торт, сидеть в кровати и объедаться, возвращая потерянные килограммы, и смотреть сериалы, о которых за два месяца в Турции я почти забыла. Хочется пирогов, печенья и вареной сгущенки, рисовую кашу и глинтвейн (pikkujoulu совсем скоро, организм чувствует), хочется, правда это к маминой квартире уже не относится, сидеть у камина или у печки и греть руки и нос, хочется, чтобы кто-то подошел и обнял. Без слов, без каких-либо обязательств. Просто потому что почувствовал, что мне это нужно. Хочется тепла, потому что я замерзаю: не только снаружи, это можно исправить с помощью горячего душа, но и внутри. С этим гораздо сложнее. Это не так-то просто исправить горячей водой, куда ее ни лей: ни внутрь ни наружу.

Но писать я собиралась про тех, кто случился в моей жизни и оставил контакты в телефонной книге, будь она бумажной или электронной. А было их не так чтобы много, но в одинокой судьбе достаточно, чтобы заполнить нишу общения и взаимоотношений на неопределенный срок, заставляя снова пожелать оказаться на краю земли, в джунглях или горах, на берегу дикого моря, удела всех путников и скитателей. (скоро я переименую свой дневник в «дни снусмумрика», потому что я никто иной, как он, и во внешности и в повадках, лишь с рудиментами приличной когда-то жизни, которые никак себя не изживут, отравляя жизнь не только мою, но и окружающих).

Люди, которых я не люблю. Вот действительно, раньше я к ним тянулась, пытаясь уцепиться за хорошие и добрые крючочки, которые есть, наверное, у каждого. Искала и часто находила то, чего нет у меня, или, наоборот, притягиваемая, вопреки законам магнетизма тем, что могла бы разделить, восхищающаяся, завидующая, очарованная. Со временем эти моменты стали реже и реже, но иногда еще и сейчас вспыхивают, хотя жизненный опыт и, часто, умение видеть человека насквозь, какой бы розовой аурой он себя не окутывал или как бы широко не улыбался, назубок выучив урок вежливости, преподанный в школе или вдолбленный обществом, расставляют все по полочкам, и человек становится не интересен как таковой или, что, к сожалению, случается чаще, попросту неприятен, хотя первое часто случается и в самом начале общения, каким бы сладким голосом не изъъяснялся собеседник.

Забавно, что я, человек, склонный к одиночеству, обособленности и, даже можно сказать, отщепенству, получил диплом по связям с общественностью, подразумевающий большую общительность и умение взаимодействовать с различными индивидами и группами людей, подстраиваясь под их интересы и сглаживая все острые углы. Но я все еще слишком далека от первоначальной задумки, хотя, быть может, стоит сразу переместиться к концу и оттолкнуться от того, что послужило источником подобного названия, хотя сама идея возникла раньше, немного другого вида.

Я кстати, точнее совсем не кстати, подумала, не потратить ли мне последние деньги на билет в Израиль, чтобы не то чтобы рисковать жизнью, но пытаться быть хоть кому-то полезной, не сильно нагибаясь и производя впечатление смелой. Но я абсолютно не понимаю, кто прав, а кто виноват в том, что там происходило и продолжает происходить. Не понимаю, как стоит себя вести и что говорить. Я не думаю, что раздавать трусы и гамбургеры солдатам — это хорошо и что война вообще имеет право на существование. Делать то, к чему не лежит ни душа ни руки, я не смогу, а выбраться оттуда будет уже сложнее. Так что… (похоже, последнее — хит всей моей жизни).

Что-то не получается у меня подобраться к двуногим, все какая-то ерунда пишется, а ведь скоро и писать будет не о ком. Всего каких-то несколько дней осталось, надо все хвосты подчистить, а мне все никак, и кофе в ближайшее время в избытке точно не ожидается. Или шикануть на последние? Да уж, разговор о людях стоит начать с себя, потому что, похоже, все мои низменные пороки возмужали и теперь уже совсем не стесняются показать себя во всей красе. А главное, клептомания меня беспокоит, хотя, возможно, это изживется само собой, как только у меня появится заработок (а он появится, я правда в это верю?). Привычка к волонтерству, когда тебя терпят и кормят, усилила мою скаредность, которая своего предела достигла в полюбившемся мне городе. Вот это точно мне портит жизнь. Я ведь даже ни в одном кафе не посидела: ни там, ни здесь. А в Стамбуле мне снова все будет казаться дорого, а так и есть, и я снова буду бродить и готовыми прослезиться глазами осматривать витрины кондитерских и булочных, и полки магазинов, изучать меню встречающихся на пути ресторанов, иногда спрашивая о чем-нибудь слишком назойливых официантов и зазывал, специально выбирать узкие улочки и задние дворы магазинов в надежде увидеть оставленные негодные для продажи фрукты и овощи или еще что похуже. Десерты, которые хотелось попробовать, могла, в общем, приготовить сама, но угощать было некого, а объедаться я не хотела. Когда вижу цену на десерт и знаю его состав, все время возникает мысль: а могла бы десять таких сделать… Сейчас просто очень захотелось песочную корзинку с кремом… В результате снова травилась какой-то фигней и не купила то, что хотела, но опоздала. Теперь это будет висеть не поставленной галочкой в моей глупой башке до следующего раза, который не факт, что настанет.

И про людей как-то уже стало неактуально. Как всегда: все крутится вокруг меня и никаких других не существует: они просто встречаются на очередном завитке моей жизни и остаются там, не желая задерживаться подолгу на моей орбите. И я их прекрасно понимаю. Чем дальше я от отдаляюсь, тем тусклее и менее важными кажутся их личности, судьбы, их поведение. С кого начать вспоминать? Потому что многие уже превратились в тени все отдаляющей от меня прошлое памяти. По порядку или с конца? Возьму первую стопку.

О, который неожиданно быстро ответил на мое сообщение и еще быстрее согласился забрать меня из города и увезти на самый край полуострова. Без него я бы никогда не побывала в этом прекрасном месте и вряд ли узнала бы о существовании прекрасного Книдоса. Он почти как я, так что не сильно интересен мне как персонаж: видела его насквозь. Ровесник с разницей лишь в несколько дней, тоже не могущий найти себе место, убивающий время, проживающий остаток денег, и не понимающий, где их снова брать. Три года назад переехал на полуостров из Стамбула, с другом открыл пиццерию, пользующуюся, по его словам, бешеным успехом в местном поселке, но с окончанием сезона, который по убеждению некоторых, длится здесь всего два месяца, работать стало некому. Пиццерия была продана. С тех пор О печет пиццу, измеряя все до граммов и учитывая процент влажности в воздухе, ездит пить пиво к дугу на ферму и курит сигареты. Думала, что дом его, а оказалось, что снимает. Простой домик для одинокого мужчины с отдельной спальней, ванной комнатой и террасой, довольно чистый и опрятный, но видно отсутствие женского внимания. Вокруг — просторы, которых так не хватает, когда ты сидишь на ферме, окруженной со всех сторон горами, утопленной в долине. Здесь ты можешь видеть первые лучи нового дня и наслаждаться закатами над Эгейским морем, которое видно, если забраться чуть выше. Так жить прекрасно. Но вокруг нет ни зелени, ни сада-огорода - ничего. Здесь надо быть писателем или увлеченным гением, не замечающим времени: никто не будет отвлекать и ты сам вряд ли, будучи увлеченным процессом, сможешь целиком отдаться любимому делу: писать или проводить опыты. А быть ничем не занятым трудно, наверное. Вот и герой наш тоскует и не знает, куда ему себя деть, чем занять руки и голову. И он, я заметила, совершенно не может выносить тишину: постоянно играет музыка, причем абсолютно разная, но нон-стоп: и в машине, и дома, и в гостях: всегда включен какой-нибудь плейлист в телефоне. Ах да, еще он настолько не уверен в себе, что не снимает шапку даже в помещении… Как будто он один лысый: здесь пол страны таких и никто не стесняется.

Следующим по списку идет упомянутый в истории со сковородками Э, имя которого переводится как большой, хотя к его росту это не имеет никакого отношения. Не скажу, что я много с ним общалась, что, впрочем и не требовалось, но успела узнать, что годков ему чуть меньше, чем мне, что жил он в Измире, а потом родители переехали в Датча, откуда метнулись назад из-за отсутствия больницы. Не родители, а мама. Он не охотно говорил, но вроде с отцом они то ли не знакомы, то ли не общаются. Старшая сестра организовала дело по производству и продаже эфирных масел там же, в моем любимом городе, а Э сначала снимал дом на полуострове вместе с девушкой и приезжал на ферму работать, а потом и вовсе сюда переселился и уже больше года живет здесь безвылазно (о судьбе девушки история умалчивает). Он был мне не приятен с самого начала, хотя, конечно, выпивши, да и вообще в положении подчиненного, я была довольно приветлива большую часть времени. А он оказался из тех, кто выслуживается. Я видела, как он работает в присутствии босса: пример для подражания. Все чисто, аккуратно, стоит отвлечься — посудомойка уже загружена, а утром встает ни свет ни заря, чтобы ее разгрузить. Не повесила медный ковшик, а поставила в шкаф, так мне преподали урок того, что все должно быть на своих местах. Не важно, здесь сейчас А или за сотни километров, но ковшик должен висеть над стойкой. Заметила в нем такую черту как повторение заученного и кем-то сказанного без собственной фильтрации. Кто-то сказал, что оливковое масло очень полезно, это прям культ и все из него вытекающее. И он мне про эту полезность твердил все время, не беря в расчет литры выпитого вина и пачки выкуренных сигарет. Какой смысл говорить о какой-то пользе для здоровья, если ты сознательно и планомерно делаешь все, чтобы убить организм? Далее пошли разговоры об урожае. Долго мне рассказывал, что в этом году ни у кого нет оливок, это после того, как я их в нескольких местах не только видела, но и собирала. Потом начал рассказывать о том, что миндаль тоже не вырос и орехов нет. Мне повезло, как видно. Причем он говорил о том, что «какой-то странный год выдался: ни у кого ничего нет». Тем временем орехи продают урожая этого года и про оливки уже сказано. А у них и правда, сотни миндальных деревьев, а орешков пара килограммов, и те какие-то неказистые. А грецкие, что ни возьмешь, то пустой, но целая корзина лежит — для красоты. Спросила, почему так мало апельсинов, начал рассказывать, что они используют одни лимоны и поэтому и деревья не сажают. Единственное мандариновое дерево с какими-то абсолютно невкусными фруктами. А для гостей?! Ни тебе ароматных трав (петрушку, правда, нашла на лужайке), ни тыкв, ни огурцов. Целое поле засеяно баклажанами и острыми перцами, помидоры есть очень вкусные, но никто о растениях не заботится, и они, краснея, грустно лежат на земле. Спросила, почему виноград только красный, в ответ услышала что-то вроде того, что древние турки выращивали только красный и делали исключительно красное вино. Но так посадите хоть парочку растений — для гостей поесть. Какое-то дикое упрямство. Я после нескольких таких замечаний перестала что-либо спрашивать, тем более, что он не специалист по саду и не спец по кухне. По болтовне, наверное, спец, для этого и наняли.

На все мои вопросы он отвечал штампами или чьими-то изречениями, прочитанными в новостях или соц. сетях, своего — ничего. Тоже не может найти свое место в жизни, тоже мечется, забываясь алкоголем и кофе. Сначала чуть ли не засыпает за ужином, потом слушает музыку на полной громкости до середины ночи. Музыка, кстати, почти всегда играла, и довольно громко, и только в последний день я смогла услышать тишину: ферма зазвучала иначе. И так каждый день. Я вполне понимаю, почему он захотел, чтобы я покинула то место: я совсем не вписывалась в его образ жизни: ему бы девочку помоложе, болтушку-хохотушку, которая не прочь выпить пивка и поплавать в бассейне, а не угрюмую и умудренную опытом меня с вечными вопросами и недовольством. Я это почувствовала в самом начале и сразу спросила, не против ли он моего здесь присутствия, но что он, конечно, из вежливости, ответил, что нет.

Следующий знакомец был невероятно похож, особенно голосом и интонациями, на О, только встретил меня на родительской машине в окружении женской части семьи, а именно мамы, о которой речь пойдет позже, и тети. Тоже высокий и худощавый, с лысеющей головой и какой-то растительностью на подбородке. Постоянно улыбается и говорит мееедленно, все время растягивая слова, сохраняя, что бы ни случилось приветливое выражение на лице, которое меня почему-то всегда бесило. Но о нем нельзя говорить отдельно, только вместе со всеми его родственниками, представляющими собой, мне кажется хрестоматийный пример приморско-турецких бюргеров. Кто там говорил про простых людей? Эти уж точно к простым не относятся. Им, похоже, принадлежит пол Фетхие: огромный особняк (наверное, у сына такой же, но у него в гостях я не была), гостиница вместе с апартаментами (это, похоже, самый популярный вид бизнеса здесь), несколько вилл в горах, большой комплекс с водопадом и прочей лабудой, несколько участков земли… Наверное, еще что-нибудь осталось, о чем мне не успели поведать. Короче, они богаты. Но богатые бывают разные, и лучше уж быть победнее, чем так. Такая, знаете, типично турецкая семья, две представительницы которой счастливо живут в Бельгии, где и родились все трое детей, с одним из которых мы уже немного познакомились. Оказывается, родители, старшее поколение, работали там и обзавелись потомством, а потом решили вернуться на родину, чтобы заняться бизнесом и создать свою мини-империю в Фетхие, что им по-видимому удалось. Мир тесен и в Бельгии семейство обосновалось в городе, который мне так приглянулся, в том самом Генте, где учится младшая сестра, давно уже живет своей семьей старшая и собирается навестить обеих мама.

Империю создали, но вот изменились ли люди или это было в их крови всегда? Сначала я не знала всей истории и не ведала о богатствах, опираясь лишь на собственные впечатления о людях. Рядом с семейством и в отеле постоянно крутился один противный мужик, роль которого стала известна только в последний день. О нем пара слов. Он оказался одним из арендаторов апартаментов, который вносит меньшую плату и а-ля помогает в гостинице, не знаю, правда чем. Противный до безобразия и еще все время берется за готовку, а к этому его вообще ни в коем случае нельзя подпускать: представляете, какими получаются кушанья у злого повара с противным голосом и отсутствием чувства прекрасного? Он даже рыбу готовит так, что она становится невкусной, а салат — вообще верх кулинарного мастерства — на шесть человек один огурец, один помидор, лук, мандарин и гранат, которые вообще непонятно к чему там. Зачем-то смешал нут с курицей, хотя заранее оговаривалось, что я не ем мясо, а вот нут как раз буду. Зато предложили холодную картошку и насквозь промасленный булгур, от которого мне чуть плохо не стало. А как чудесно он мыл рукколу на завтрак!.. Короче, к нему мне даже близко подходить не хотелось. Второй представитель старшего поколения, папа Б, был как-то даже ничего, довольно приветлив, спокоен и особого негатива у меня не вызвал на первых порах, но турецкие мужчины разных поколений, в том числе и уже описанные личности, совершенно определенно имеют общую черту — любовь к пустому трепу: постоянно, где бы они ни сталкивались, по телефону или лично. Гонять чаи и болтать без умолку, не важно, по делу или нет: тема всегда найдется, их любимое занятие. Это было абсолютно очевидно во время сбора оливок, когда женская половина, конечно, переговаривалась, но голоса мужчин не замолкали ни на минуту.

Перехожу к женской половине, к маме Б, имя которого я запомнила быстро, потому что уж очень оно похоже на российского Бориса, сначала даже удивилась, увидев написание в шапке WhatsApp’а. Довольно неплохо выглядит, учитывая возраст, ведет занятия йогой, активно участвует в сборе оливок и в других связанным с их переработкой процессах, мечется между домом и отелем. Но разговоры с работниками отеля показали, да и самой это было нетрудно увидеть, что люди эти настолько жадные до денег, что не могут остановиться, не могут успокоиться: им нужно все больше и больше, и они совсем не готовы за это платить. Если такие богачи позволяют себе не платить работникам, если они сократили персонал до минимума и заставляют их работать по шесть дней в неделю по 10 часов, если они привлекают на стандартные гостиничные позиции волонтеров, которые работают по полгода бесплатно, то как это назвать? Они постоянно крутятся в холле и весь день ходят из дома в отель, таская туда-обратно еду, тарелки, пакеты. Ни чувства прекрасного, ни умения видеть красоту, важны только деньги. Я побывала в доме. Огромный пустой, холодный дом без тени уюта. Они ходят завтракать и обедать в гостиницу, а там просто тоска: ни порядка, ни уюта. Отличный камин и печка, и дом мог бы быть таким гостеприимным, но он выглядит так, что хочется побыстрее из него выбраться. На всей улице, это наверное, самый неухоженный двор. В гостиной по стенкам стоит пять диванов, в кухне нет даже нормальной духовки, хотя площадь и размеры позволяют, все как будто случайно забытое на полках. Я вызвалась испечь яблочный пирог, но как только оказалась в этом помещении, тут же захотела его скорее покинуть, поэтому выбрала простейший. Да и делать все пришлось на глаз: ни тебе мерного стакана, ни весов, ни бумажных полотенец… Все липкое и грязное ,а ингредиенты мы тащили из гостиницы…

А там такой ужас, что даже писать не хочется. Спрашиваю, почему не поменяете дореволюционную плиту, которая реально опасна, потому что когда зажигаешь две из запланированных четырех конфорок, пламенем можно спалить себе брови и ресницы. Хорошо, что меня предупредили, иначе точно осталась бы без волос. А они мне говорят: у нас готовят только завтраки, нам не нужно. Уроды. А завтраки, интересно, где готовят? Наверное, пока кто-нибудь в больницу не попадет. Чайники настолько грязные, что я грела воду для чая в отдельном турецком чайнике, наливая ее из бутыли. А воду туда они набирают из источника, который бьет из-под земли на том самом участке. На кухне нет ни одного контейнера для продуктов, все стоит в пакетах, банках без крышек, убирается в холодильник лишь прикрытым пленкой и то не всегда. Кофе только растворимый или «Турецкий» из пластмассовой кофеварки. Ужас. Это страшный ад для таких, как я. Ладно, я отвлеклась. Разговор шел про богатых и жадных. С отелем, который мог бы оставаться конфеткой, которой он, вероятно был сразу после открытия, немного разобрались, но то же, только в многократно усиленной форме коснулось и всех остальных объектов. Виллы снаружи выглядят очень привлекательно: большие, массивные, вторят городскому помпезному стилю, уходящие в никуда, бассейны, шикарные виды на горы, но внутри — пустота: огромные площади, непонятная мебель, отсутствие продуманности и комфорта. 

А дом на источнике с великолепным видом на горы и долину сейчас больше напоминает забытый сто лет назад склад или даже свалку некогда красивых и функциональных вещей. 

Именно там мне в голову и пришло это название, потому что хотелось плакать от того, во что можно превратить красоту, а этим людям похоже, это с легкостью удалось. Ну вот заработали уже денег, остановитесь, хватит лезть из кожи вон и бегать постоянно в отель. Доведите лучше собственный дом до ума, создайте там уют или, что лучше, в доме в горах. Сделайте уютной и удобной кухню, мягкими - диваны, ухоженным — сад, и наслаждайтесь, тем более, что сама Е говорит, что ей больше нравится на природе, чем в городе. Кто ж мешает?! Снимите с себя полномочия, отдайте их сыну и пусть он старается, а не ползает, словно сонная муха, по вашему следу.

Б мне ответил на вопрос про кухню в том же ключе, затвердив полученный урок, но стал, похоже опасаться, не спрошу ли я еще о чем подобном. Я не стала подвергать его приливам краски и остановилась, поняв, что в эти двери стучаться бесполезно. Как-то меня позвали помогать надрезать оливки. После того, как закончили, нужно было… двигать мебель. В доме, где двое взрослых мужчин, перестановку возложили на плечи матери семейства с помощницами. Это не икеевская мебель, а громоздкие комоды в стену длиной, которые просто неподъемные: надорваться таким не фиг делать. Мы справились, а потом я спросила Б, как так можно. Он не смог мне ничего ответить.

На следующий день я несколько раз подходила с вопросом, что мне делать, так как выходные закончились, а оставаться без работы мне было неловко. Мямлили все утро, в результате я поняла, что единственное, что от меня ждут, это обед. По секрету мне сказали, что после моих комментариев относительно таскания тяжелой мебели, Б боится давать мне какую-то работу, во избежание: не хочет правду слушать, стыдно, видать, стало. Они меня, вообще, похоже, стали избегать, как, в общем, и все присутствующие, потому что их было несколько.

Еще один волонтер из Германии, который здесь уже два месяца является главным по завтракам: выносит блюда с нарезкой, посуду и уносит грязные тарелки, без особого энтузиазма и тщательности работает. В обеденной зоне грусть-тоска: подушки на стульях грязные, столовые приборы редко когда блестят, солонки с перечницами замызганы, ведро утром никто не вытряхивает, а чай отвратительный. Он меня после первых комментариев стал сторониться, этот Н. А в предпоследний день я его спрашиваю, почему он варенье не закрывает пленкой, на что слышу: «мне не говорили». Я ему сообщила о том, что у него есть и своя голова на плечах, а еще что сырные тарелки иногда менять нужно, иначе на них смотреть страшно, не то что сыр с них брать. Пристыдила юношу, но вряд ли после моего отъезда что-то изменится. Отчасти я его понимаю: работать бесплатно, когда никому ничего не нужно, но только отчасти. Мне было бы противно оставлять свое рабочее место в таком состоянии, а ему нормально.

Главное сказано: всем на все на..ать: на то, что сломаны ручки, на то, что белье желтого цвета, что на кухне нет моющего средства, что тарелки и стулья грязные. Главное — побольше денег. Чтобы больше платили им, а они будут экономить на всем: на новой кухне, на новом постельном белье, но что-то выбросить — смерти подобно. И ведь в доме то же самое. Спешат собирать оливки, чтобы не покупать их «для гостиницы» (просто они на этом все время делают упор: оливки — для клиентов), зато на деревьях сгнили фрукты: персики, груши, сливы, яблоки, остаток которых мне еще удалось застать. 

Почему бы фруктами не угощать гостей? Мне никто не смог ответить на это вопрос. Так же, как не смог на него ответить Э, рассказывая мне про то, что живет он здесь зимой один и ему много не нужно (вино только ящиками хлещет: рискует оставить гостей без напитков). Меня один раз угостили полу гнилым авокадо, но хорошо, что одежду выдали. Я, правда, ожидала почему-то, что там будут фирменные спортивные вещи, а оказались какие-то заношенные кофты и штаны с протертой попой. Но кроссовки, которые я скоро выброшу, меня спасли во время сильного дождя, как и длинная куртка с капюшоном на несколько размеров больше.

Еще было несколько человек. Студент из Йемена, которому стали платить за работу администраторор только спустя шесть месяцев после того, как он начал здесь волонтерить. Сначала он хотел со мной общаться, но мои вечные жалобы и случившееся однажды желание выпить кофе на улице (попросила его найти мне стол), вероятно, сильно его напрягали. Он как-то сник и потом уже почти ко мне не обращался. Но запомнился он мне другим. Когда привезли с гор яблоки, он показал мне одно с маленькой черной точечкой и брезгливо говорит, что похоже, оно не съедобное, потому что там скорее всего червяки… Я аж прикрикнула на него, сказав, что если выбросит, я сильно разозлюсь.

Какого же было мое удивление, когда одна из работниц оказалась костариканкой: вот этого я точно не ожидала, хотя после того, как к О приезжала подруга, прожившая там семь лет, чему удивляться? Хорошая добрая девушка, местами хохотушка, готовая помочь, любящая фрукты (я ее все соблазняла на ту бодрумскую ферму съездить и убедиться в том, что там растут ее любимые манго). Со мной общалась по-английски, потому что мой испанский не намного лучше турецкого. Единственный раз, когда собралась выпить чашку кофе по-турецки и, не обнаружив самого кофе, расплакалась от обиды, она сбегала в апартамент к подруге и взяла у нее кофе и кофейник, но я уже передумала. Вышла замуж за турка и после переездов туда-сюда, они решили осесть в Фетхие. После того, как я поделилась надеждой на то, что она найдет себе место получше того убогого отеля, она сказала, что здесь ей в общем, нравится, потому что никто ни к чему не придирается и много не требует. У костариканцев тоже есть такая черта…

Команда подобралась интернациональная: та самая подруга из апартаментов, которая тоже работает в гостинице, оказалась русской, приехавшей в Турцию двадцать лет назад. С ней я отвела душу, болтая на русском, и узнала некоторые подробности семейки (Озборн) и кое-что про турецкое гостеприимство. Может, она тоже немного соскучилась по родному языку, а может просто была ко мне благосклонна. Даже не знаю, что про нее написать: под пятьдесят, немного молодится, ездит на велосипеде по городу, любит короткие шорты, в хорошей спортивной форме и собирается получить сертификат инструктора по йоге: видимо в Турции еще не каждый второй им обзавелся. Активный человек, тоже не желающий подчиняться системе, однако неплохо в нее вписывающийся. Всегда помогала и советом и делом, за что я ей очень благодарна, и единственная спросила, все ли со мной в порядке, когда уехала.

Из работников отеля всего двое, если не считать семьи владельцев, турки — одна из уборщиц-кухарок (у них даже нет позиции повара или ответственного за кухню, каждая в свою очередь занимается приготовлением завтраков) и второй администратор, у которого, правда, русская жена, удостоившая меня сухим «здравствуйте» и снова уткнувшаяся в экран телефона: именно за этим занятием она проводила время в те дни, когда муж работал. Вот она точно не вызывала у меня желания общаться, как, очевидно, и я у нее.

Вроде никого не забыла. Устала я от людей. От этих и вообще. От турков, в частности. В городах они противно-слащавые, норовят содрать с тебя побольше денег, делают гадости, улыбаясь, продают гнилье за 50 процентов. И еще поняла, давно уже, правда, поняла, что никому не нужны ни мои советы, ни мое желание что-то улучшить, ни моя способность видеть недостатки, которые можно исправить, сделав место лучше. приятнее, красивее и востребованнее. Сиди, Лена, молча и пиши свои комментарии в жж: никому нет никакого дела ни до них, ни до тебя самой.

Оставить комментарий

Популярные посты:

diocles

Компрессоры: сердце современной пневматической системы

radeprut9

что за цветок?

inna1903gr

Физическое

aniskin1968

Новый "Идиот" из Телеграма: "Ну и что, царь-батюшка тебе мешал семечками

norg_norg

Глобальное потепление - хорошо или плохо?

afirsov

Красоты в ленту - "вИсокое искусство боксарта"

gntelmen

Стишата

allis_bo

Шкаф для платья и белья

classic_art_ru

Моцарт, Констанция и марципан в шоколаде

• Ранее
• Архив