«Росток мироздания». Продолжение.

with_astronotus — 26.09.2025

3. Коллеги

      Пока в кабинете Томаса де Паленсия происходил этот разговор, Бек-Таргиев на том же этаже дрался как лев с молодым специалистом по снабжению, наседавшим на него юркой лаской и наносившим быстрые точные удары по самолюбию бородатого инженера.
      — Из Китая заказать это будет втрое дешевле. И качество! Китайцы делают качественно уже полвека! А вы представляете, что нам пришлют, если мы закажем это у наших криворуких сборщиков? В лучшем случае, то же китайское барахло, а в худшем — мне страшно представить! Помните, как вместо стекла эм-один они нам прислали эм-четыре, да ещё и со свилями?! Хотите, чтобы и здесь было то же самое?!
      — Нет,— отвечал Бек-Таргиев,— не хочу. Пусть нормально сделают и пусть пришлют нормальные вещи. Они умеют, ¡я знаю!
      — Уметь-то умеют, возможно! Но — не хотят! И цена, цена! Зачем вы будете возиться с этим барахлом за такие суммы? Это что, какая-то коррупционная схема? Отмывание денег?
      — Нет. Мне просто нужны фокусирующие элементы ЭФ-680К, а не китайские аналоги. В проекте именно так и написано, а проект согласован _в инстанциях_. — Последние два слова инженер произнёс с особым нажимом, явно подчёркивая их. — И мне совершенно не нужно,— прибавил он,— чтобы в последний момент нас заставили разбирать опытную установку и переделывать всё с нуля вот из-за этой вот грошовой самодеятельности. Так что поезжайте, Демьян Артёмович, сами, и привезите нам эти элементы нужного количества и качества. Кстати,— прибавил Бек-Таргиев,— город называется Орехово-Зуево. ¡_Орехово_-_Зуево_! Не нужно делать постоянно такие ошибки в его названии, это звучит непристойно, как речи школьника в физкультурной раздевалке. Мы за вас до сих пор ещё не оправдались перед смежниками из Мусохранска, Кемеровской области. Зайдите сейчас в бухгалтерию, там вам подготовят приказ о вашей командировке.
      Юркий снабженец пожал плечами, точно скидывая с себя груз ответственности, и ушёл восвояси, а бородатый инженер включил служебный планшет и принялся расставлять стилусом пометки в огромной трёхмерной схеме, прочитать которую целиком, возможно, дано было одному лишь ему. В этот момент к нему привели Клыча.
      — А, Игнат Андреевич,— без особых эмоций сказал Бек-Таргиев. — ¿Стоило ли вам так долго мучиться, чтобы в итоге всё равно оказаться здесь? Я же вам предлагал эту работу, а вы побрезговали. Только зря потеряли несколько недель вашего времени, а ведь уже осень холодная на дворе, да и время у вас пока что в дефиците.
      Клыч пропустил эту тираду мимо ушей. Он наклонился вперёд так, что его чёрный чуб навис над седеющей шевелюрой инженера, как большая волна в Канагаве нависает над лодкой на известной японской гравюре.
      — А вы что тут, какой-то начальник?! — спросил он. — Я думал, вы тут просто ради денежки сидите, при международном-то фонде.
      — ¿Разве я вам не сказал в прошлый раз? — удивился Бек-Таргиев. — Я главный инженер проекта, который на нынешнем этапе называется КВИНТЕР. Расшифровывается как «Международная установка исследования энергетики кью-пространств». Вы знаете, Игнат Андреевич, ¿что такое «кью-пространство»? — прибавил он.
      — А что, учёного получше вас на планете никого не нашлось? — фыркнул Клыч. — Я что-то не припомню никаких рассказов о ваших мировых достижениях в области науки. Вы что, Курчатов или Королёв, чтобы руководить такими международными проектами?!
      — Вы же знаете мою фамилию,— ответил мягко Бек-Таргиев. — А исследования наши пока что вовсе не престижные. Это просто часть экспериментальной науки. Вот фундамент под неё заложили настоящие, знаменитые учёные: Лоренц, Виттен, Трауберг, Салков, Малик. Эти имена вам, возможно, ¿что-то говорят?
      — Знаю только Лоренца,— брюзгливо ответил Клыч. — Если, конечно, это тот самый Лоренц. Остальные, видать, обыкновенные нынешние грантососы. Ну, валяйте, пойте канарейкой. Рассказывайте мне с восторгом про ваши кю-пространства!
      — Это не входит в мои задачи,— по-прежнему мягко сказал Бек-Таргиев. — Если вы хотите, то приходите в следующую пятницу на кухню, там будет обзорный семинар для новых сотрудников. Вам там расскажут о проекте больше, лучше и умнее, чем я сейчас могу. А пока я вам поставлю первую рабочую задачу.
      — Я что, буду прямо под вашим началом работать?! — поразился Клыч. — Ну, знаете ли!
      — ¿Вас это смущает? — переспросил инженер. — ¿Хотите сразу же расторгнуть наши трудовые отношения? Вы имеете полное право, хоть прямо сейчас.
      — Послушайте, вы вот не наглейте только! — взорвался Клыч. — Вы меня принуждаете голодом к работе на себя! Вы отлично знаете, что я на мели, сидите тут и глумитесь надо мной! Знаете что, давайте определим наши отношения сразу. Вы меня не возьмёте за глотку! Вы — буржуй, а я — пролетарий, наёмный работник, которому некуда идти! И вы же, пользуясь этим, надо мной так издеваетесь?! Какое право вы имеете?! Зачем вы делаете это?! Я перед вами не виноват абсолютно ни в чём!
      — Я не понимаю,— ответил Бек-Таргиев,— что именно вас так возмущает. ¿То, что я пытаюсь вас ввести в курс ваших обязанностей? Но это мой долг. ¿Как вы будете работать, если не будете знать, что вам делать?
      — Я не желаю, чтобы вы мной руководили! — отрезал Игнат Андреевич.
      — Я руковожу всем проектом,— напомнил инженер. — Но вашим непосредственным начальником я не буду. Вы будете работать лаборантом в группе граничных моделей, под началом у доктора Нкосинати Селе. Вашей задачей будет обучать искусственный интеллект нашего суперкомпьютера новым языковым возможностям, что упростит нам впоследствии функциональное моделирование.
      — Нкосинати Селе? Имя какое-то африканское! — Клыч наморщил лоб. — Постойте, а не та ли это развратная деваха, которую я видел здесь на лестнице?!
      Тут уже нахмурился и Бек-Таргиев.
      — ¡¿Что это вы нашли в ней развратного?! За такие слова у мужчин принято отвечать…
      — А думаете, я не знаю, зачем все эти африканки тащатся к нам в Россию?! Доктор! Представляю, как и чем она завоевала свою докторскую степень… на московских улицах!
      — ¡Хватит! — воскликнул инженер, и в голосе его вновь, как и во время разговора в ресторане, загремел хорошо начищенный металл. — ¡Я уже и раньше не хотел работать с вами! Только ради мнения Томаса, которого всю жизнь терзает совесть, я сделал исключение. Но я точно сделал его не для того, ¡чтобы позволить вам безнаказанно поливать грязью _нашу подругу_! Ещё одно подобное высказывание, и ¡я уволю вас безвозвратно! ¿Вам ясно? — прибавил он.
      — Я уже понял,— хмыкнул Игнат Андреевич,— что вы тут все заодно. А вы, Бек-Таргиев, просто всех покрываете. Ваше сибаритство и мягкотелость уже давно притча во языцех у всех членов нашей организации. Только, похоже, на ваших товарищей это ваше всепрощенчество не распространяется. Особенно если они не могут дать вам отпор. Привыкли сэйстиком размахивать! Я понимаю, что сейчас вы мне выкрутили руки, а теперь ещё и давите на горло, не давая сказать и слова правды. Что я тут могу ещё предпринять? Только заткнуться и слушать, как вы надо мной глумитесь…
      Бек-Таргиев потёр виски.
      — Положительно,— произнёс он,— это просто невозможно. ¿Как вы работать-то будете с таким подходом?
      — Нормально я работать буду,— заверил его Клыч. — Я, знаете ли, из того поколения, которое больше всего на свете ценит труд и знания, труд и знания, понимаете? А не сэйстики, не тридеошоу, не вот эти ваши все таны-каны! Я здесь ещё всех научу, что такое «работать по-настоящему»! Вы меня не знаете, Бек-Таргиев, а я вот вас всех вижу и знаю как облупленных! Работать, это вам не черки мучить и не по ресторанам в рабочее время шляться, понимаете вы хоть это своей бородатой бестолковкой, а?!
      — Ну хорошо,— примирительно сказал инженер. — Вы работать будете. Тогда ¿почему бы вам не выслушать хотя бы первичный инструктаж? У вас будет сегодня ещё масса времени, чтобы начать читать нужную литературу.
      — Переведите меня в другой отдел,— потребовал Клыч. — Я не могу позволить себе, чтобы моим начальником была женщина, да ещё и черно…мазая,— прибавил он.
      — О, я теперь вижу, ¡как же глубоко в вашем сердце пустил корни пролетарский интернационализм! — иронически заметил Бек-Таргиев. — Да и в вопросе трудового равноправия полов вы, гляжу, эксперт. ¡Вы просто герой рабочего движения! И при таких обстоятельствах, поверьте, я при любой возможности перевёл бы вас подальше от доктора Селе, чтобы вы, например, не оскорбили её ненароком. Но, увы, в нашем проекте для вас определено место, и поменять его можете отныне только вы сами — показав, на что вы способны, приобретя себе это новое место _вашим_ трудом, _вашими_ знаниями и _вашим_ умением выстраивать отношения с коллегами. Ничего другого я вам обещать не могу.
      — Дайте мне под начало хоть небольшой коллектив на воспитание,— бросил Клыч,— и вскоре вы увидите, как я сделаю из них образцовую ячейку общества!
      Бек-Таргиев тяжело вздохнул.
      — Нет, Игнат Андреевич,— сказал он. — Не дам. И никто другой не даст. Вас пока что нельзя подпускать к людям, вы их непременно испортите.
      — Но я принципиально хочу работать с человеческим материалом! — настойчиво повторил худой брюнет.
      — С таким же успехом,— ответил инженер,— вы можете пойти в аппарат президента и потребовать там, чтобы вам дали в личное управление, скажем, губернию. ¿Отчего бы и нет? А если не получится там, то ¿почему вы считаете, что обязательно получится здесь?
      — Там у меня нет никаких связей, а здесь мы всё-таки много лет делали с вами какое-то общее дело. Хоть с вас и не было особого толку в нашем движении,— заметил Клыч,— но хоть пристроить-то товарища по-человечески на работу вы могли бы?! Я ещё тогда, в ресторане, прямо вас об этом спрашивал, а вы, по своей обычной привычке, принялись врать, юлить, вилять и оправдываться. Неужели же вам так сложно?!
      Бек-Таргиев прикрыл рукой глаза.
      — ¡Ну вы и тип, Игнат Андреевич! — сказал он устало. — _В последний раз_ я вам говорю: или вы идёте работать, куда вам сказано, или вы у нас не работаете вообще. У меня через пять минут собрание, давайте уже, ¡решайте быстрее! — прибавил он.
      — Хорошо,— с достоинством ответил Клыч. — Я пойду туда, куда вы меня послали, я скачусь на самую нижнюю ступеньку социального лифта. Но имейте в виду: я вам это припомню, и сегодня же вечером все наши товарищи узнают, как вы со мной поступили! Организация вам этого не простит, Бек-Таргиев. Давайте, говорите, где мне найти эту расфуфыренную обезь…
      — ¡Клыч!
      — Ах, да, я забыл: с ней же, в отличие от меня, вы в особых отношениях! Интересно было бы узнать, в каких. Впрочем, с вами и так всё понятно. Ну, меня это не касается. Зовите её, или отправляйте меня к ней в кабинет. Надеюсь, она не каннибалка?
      — Эсватини уже давно высококультурная современная страна, несмотря на некоторые архаические обычаи,— ответил Бек-Таргиев.
      — Так она ещё и из Свазиленда?!
      — Называть Эсватини «Свазилендом» в наши дни примерно так же мило, как именовать Социалистическую Республику Бхарат «Британской Ост-Индией»,— снова тяжело вздохнув, сообщил Клычу инженер. — С тех пор, как там произошла мирная «революция женщин»…
      — Маоистская! — не удержавшись, вставил Клыч.
      — Да, _вы_ забыли или не сумели распропагандировать их должным образом, и власть там теперь удерживают маоисты,— согласился Бек-Таргиев. — Так вот, с этих пор Эсватини самым активным образом участвует в делах экономической ассоциации КАРИББАВЭЛ и всего мира. Доктор Селе лингвист-математик, она получила прекрасное образование в Китае и в России, она лауреат премий Рутисхаузера и Ноама Хомского, и в целом, она отличный специалист, милая женщина и во всех отношениях прекрасный, очень добрый и весёлый человек. Она поможет вам здесь освоиться хорошенько.
      — Что ж она не катится к себе в Эсватини, раз она специалист такой отличный? — выразил удивление Клыч. — Нам здесь и без иностранных специалистов неплохо, знаете ли!
      — Так ¡проект-то у нас _международный_! — ответил инженер. — Здесь и бразильцы, и венесуэльцы, и китайцы, и египтяне, и русские, и филиппинцы, да кто угодно. Вообще не понимаю, почему это вас так трогает.
      Игнат Андреевич и сам не понимал, почему это его так трогает, но вдруг сообразил. Всю жизнь он учился шерудить кочергой исключительно в душах своих соотечественников, раздувая в них угли стыда и сомнения. А теперь он вдруг испугался, не выйдет ли вдруг так, что кочерга у него скособочена чисто по-славянски, и в случае чего до иноплеменных душ ему будет просто не достать?
      — Ладно,— сказал он уже в дверях. — Пойду знакомиться с вашей чернокожей красавицей. Да поберегитесь: отобью ведь я её у вас! С вашим пивным брюшком и бородой вы против меня не имеете ни единого шанса.
      — Если это вас развлечёт, попробуйте,— буркнул Бек-Таргиев, погружаясь снова в свою схему. — Четвёртый этаж, вычислительный центр. Табличка «Координатор Альфа», или соседняя дверь. И ¡не вздумайте как-нибудь оскорбить доктора Селе! — крикнул он вслед выходящему Клычу.
      Новоиспечённый сотрудник, не прикрыв за собой дверь, взмыл стрелой на четвёртый этаж. Внутри у него всё кипело. Больше всего на свете он презирал в этот момент свою покойную мать, не сумевшую обеспечить ему достаточный стартовый капитал для того, чтобы чувствовать себя человеком и иметь возможность искать достойную работу среди равных ему по интеллекту и статусу людей. Быть лаборантом, по сути, холуём у иностранки, наверняка купившей себе российский диплом! Не на это Клыч рассчитывал в своей жизни! Впрочем, она была ещё и лауреаткой каких-то премий, наверняка за продвижение феминистической повестки или за борьбу современного чернокожего населения с ушедшими сто лет назад угнетателями, или что-нибудь ещё такое, эдакое. Ну, ничего, Игнат Андреевич ещё выведет их тут всех на чистую воду!
      Яростно дыша, Клыч пролетел по лестнице мимо высокой рыжей фигуры с короткими волосами, то ли парня, то ли не очень красивой девушки, закутанной в бесформенный современный свитер с капюшоном и такие же бесформенные тёплые штаны. Игнату Андреевичу показалось, что рыжее существо проводило его внезапно блеснувшим недобрым взглядом. Впрочем, ожидать от этого места доброты, тепла и понимания ему даже и в голову не приходило. Собственными руками он сдал себя в каторгу.
      У двери с надписью «Координатор Альфа» он остановился и перевёл дух. Он отчётливо понимал, что легко может сейчас выйти из себя и наговорить новой начальнице каких-нибудь резкостей или колкостей. Запас ресурсов для вежливого общения он уже полностью истратил на Томаса де Паленсия, а потом на толстого бородатого пошляка Бек-Таргиева, и теперь ему хотелось высказаться откровенно и прямо. Но это могло стоить ему рабочего места; к предупреждению начальника проекта Клыч отнёсся с достаточной серьёзностью. Поэтому он решил всё же попробовать держать себя в руках и пройти свой мученический путь до конца, хотя бы сегодня.
      Давешняя девица в фиолетовом костюме приветливо блеснула зубами и качнула глянцево-чёрными прелестями своей натуры, приветствуя Клыча.
      — Вы к нам, товарищ лаборант? — сказала она по-русски с лёгким акцентом. — Очень приятно. Меня зовут Нкосинати Селе, я математик-лингвист, а вы у нас будете математиком-программистом. Мы с вами будем обучать нашу вычислительную подсистему решению эвристических задач. Это творческая и очень ответственная работа. У вас очень хорошие рекомендации, я уверена, что вы нам очень поможете.
      «Интересно,— подумал Клыч,— какая такая сволочь успела мне дать “очень хорошие рекомендации”?»
      Нкосинати, не стесняясь, взяла Игната Андреевича за руку, отчего тот почувствовал общее странное ощущение в теле, и подвела его к высокому столу, на котором стоял допотопного вида терминал вычислительной машины. Перед столом высилось шикарное кресло с подголовником и подлокотниками, похожее на футуристические пилотажные кресла, пачками понапиханные в рубках придуманных фантастами космических кораблей.
      — Это ваше рабочее место. Стол и кресло регулируются по высоте, в кресле есть массажная подсистема. Вы можете вставать, разминаться, выходить, делать всё что угодно, лишь бы работа спорилась. Терминал включается с помощью физического ключа,— Нкосинати передала Клычу связку из двух маленьких ключей от обычного английского замка,— компьютерная система включена постоянно. Пароль при входе вводить не нужно. Наш искусственный интеллект сам опознает вас.
      — У вас тут что, система слежки?
      — Охранные системы у нас есть, но нашему компьютеру это не нужно,— улыбнулась Нкосинати, включая терминал поворотом ключа. — Он умеет и знает едва ли не больше, чем мы с вами. Вот в этом терминале,— она показала на одно из окон диалога на включившемся экране,— и будет происходить ваше общение с подсистемой распознавания, которую вы будете тренировать. А это,— Нкосинати указала на другое окно,— три личности нашего единого искусственного интеллекта. С ними тоже можно поговорить. Знакомьтесь: координатор Альфа, вычислитель Дельта, инженер Омега. Уважаемые коллеги, познакомьтесь, пожалуйста: Игнат Андреевич Клыч, наш новый сотрудник.
      «Мы знакомы»,— написал в окошке терминала координатор Альфа.
      «Готовность к сотрудничеству: 0%»,— написал вычислитель Дельта.
      «Пшёл вон из проекта!» — написал инженер Омега.
      Клыч озадаченно посмотрел на экран.
      — Так-то они ко мне относятся?
      — Возможно, просто суммируют мнение о вас в социальных сетях. Впрочем, не обращайте на них особого внимания: это ведь просто программы! Тем более, вам придётся работать не с ними, а с маленьким модулем «Лямбда-300», которому вы будете пополнять словарный запас.
      — Словарный запас? Это как?
      — Буквально. Мы обучаем «Лямбду» эвристическому мышлению, чтобы в итоге модуль мог контролировать самостоятельно целый набор очень сложных параметров. Для этого мы должны придать программе гибкость, хотя бы отчасти схожую с гибкостью настоящего мышления. Вы будете заниматься именно этим. «Лямбда» будет получать информацию о какой-либо сущности, неважно, о какой. Вы же будете вводить граничные параметры этой сущности, подыскивать для этих параметров определения, синонимы, тем самым обучая и развивая эвристический модуль системы. Знаете, наверное, такую детскую игру: описать словами, чем кошка отличается внешне от собаки? Здесь примерно то же самое. Вам нужно будет проявить немало изобретательности и терпения, придумывая вопросы для «Лямбды-300» и отвечая на его вопросы самому.
      — Баловство какое-то,— фыркнул Клыч. — Зачем и кому это нужно?
      — Это позволит модулю искусственного интеллекта точно отвечать на собственные вопросы, контролируя развитие кью-пространства,— ответила Нкосинати. — Скорость этого процесса очень велика, человеческое сознание не сможет его полностью контролировать. Часть работы придётся возложить на автоматы. На нашем внутреннем жаргоне то, что вы сейчас будете обучать, называется «Триста Столпов Истины». Триста конвейеров, которые будут реагировать на малейшие изменения пространства, давая каждому новому процессу чёткое и однозначное определение, чтобы в дальнейшем распознавать и контролировать его. Вот этому — давать определения — мы с вами и должны обучить наш компьютерный разум.
      — Так, ясно. И что конкретно я должен делать?
      — Мне говорили о вас,— ответила Нкосинати,— что вы известный правдолюбец. Это и есть то, что нам нужно. Чем ближе суждение, получаемое «Лямбдой-300» для анализа, к тому, как разум понимает и воспринимает истину, тем точнее и вернее будут решения его автоматов на этапе эксперимента. Компьютер будет задавать вам вопросы. Отвечайте на них, по возможности, правдиво. Приводите факты, примеры, логику рассуждений. Все энциклопедии, словари, справочники, все источники мира — к его и вашим услугам, с той лишь разницей, что он не может осмыслить и переварить информацию из этих источников, а вы можете и должны. Так, шаг за шагом, «Лямбда-300» определит для себя границы того, что есть правда, а что лишь представление о ней. Вы тоже можете задавать ему вопросы и рассуждать о его ответах. Это диалог. Вы это умеете. И шеф, и Рей, и Торквемада сказали, что вы в этой работе очень хороши. Хотя,— прибавила она, вдруг сильно помрачнев,— никто из них не сказал мне, что вы справитесь.
      — Они меня немного знают,— успокоил её Клыч, судорожно пытавшийся тем временем припомнить, кто ещё такой этот Рей,— и достаточно сильно мне завидуют. Я справлюсь, конечно. Эта железка под моим руководством ещё выведет всех на чистую воду. Правда? — шутливо спросил он у компьютерного терминала, ткнув пальцем в экран.
      На терминале высветилась вдруг строка ответа от вычислителя Дельты:
      «Вероятность менее 3%».
      — Ого! — воскликнул Игнат Андреевич. — Так они в самом деле следят за мной?!
      — Не за вами,— покачала головой Нкосинати Селе.
      — В любом случае, ставки повышаются. Только что был ноль. Но о чём мне с ним, чёрт его побери, разговаривать?!
      — Модуль сам предложит вам темы. А дальше — по обстоятельствам.
      — И когда мне приступать к работе?
      — Когда хотите, но не позже следующего понедельника. Это прописано в вашем трудовом соглашении, насколько я знаю. — Нкосинати обворожительно улыбнулась, и от близости её тела Клыч снова почувствовал себя странно и нехорошо. — Вы можете пока что побывать на наших собраниях, познакомиться с проектом, сотрудниками, с библиотекой и так далее. Языки общения у нас здесь русский, испанский и английский. На эти же языки переведена вся необходимая документация.
      — Испанского не знаю и не собираюсь! — отрезал Клыч. — А столовая?
      — Завтраки с семи до десяти, обеды с двенадцати до трёх, ужины с шести до восьми. Шведский стол, еда в европейском, азиатском и мексиканском стиле. Есть буфет, он круглосуточный. Бутерброды, закуски, чай и кофе. В общежитии проекта тоже есть буфет и столовая, но там комплексная сервировка. Впрочем, там тоже готовят вкусно.
      — Кучеряво живёте! — бросил Клыч.
      — Не понимаю,— доктор Селе нахмурилась.
      — Богато живёте, говорю.
      — По сравнению с теми доходами и ресурсами, которые может принести проект, это вообще не затраты,— улыбнулась Нкосинати. — Заказчики проекта уже осознали это. У них с воображением всё хорошо. Так что они наперебой делают всё, чтобы специалисты не разбежались отсюда. Возможно, даже наш шеф однажды заработает здесь достаточно денег, чтобы купить себе новый, не залатанный костюм и хорошие ботинки. Сейчас на него смотреть всё ещё больно. Так что,— прибавила она,— с устройством быта здесь всё в полном порядке. Устраивайтесь поудобнее, и приходите работать. Мы вас ждём.
      — Не очень-то они меня ждут,— кивнул Клыч на терминал. — Умнее человека стали, а!
      — Откровеннее. Но вы не обижайтесь; Омега просто суммирует общее мнение, которое вы создали о себе в компьютерных сетях. Он ведь машина. Что на него обижаться?
      — Чушь какая! В сетях Клыча уважают и боятся! Знаете, какая у меня кличка среди товарищей по сетевой активности? «Змей Горыныч», вот!
      Игнат Андреевич вдруг почувствовал острую потребность рассказать доктору Селе, какой он крутой, и тотчас же всё рассказал. Нкосинати слушала его внимательно, ахала, улыбалась, внимательно разглядывая Клыча сверкающими ореховыми глазами.
      — Скажите,— спросила она вдруг несколько невпопад, когда красноречие будущего лаборанта иссякло,— у вас есть мопед?
      Клыч, ошарашенный этим вопросом, отрицательно помотал головой.
      — Ну, значит, скоро купите,— столь же неожиданно успокоила его новая коллега.
      Игнат Андреевич с достоинством сообщил, что в России мопед — это удел городских извращенцев и морально разложившихся крестьян, а он, Клыч, как простой пролетарий, вполне удовлетворится городским общественным транспортом. Нкосинати вновь улыбнулась ему и, пожав тихонько руку, пожелала всяческой удачи, после чего ушла в соседний кабинет.
      Новый сотрудник со вздохом пристроился в кресле, показавшемся ему в этот момент чем-то вроде каторжного ядра и цепей. Пытаясь взять себя в руки, он припомнил судьбу революционеров, многие из которых влачили в сибирской ссылке каторжное существование. Потом вдруг вспомнил, что у них были при этом жёны, занимавшиеся их бытом, а кое у кого имелись даже поместья. Его собственная судьба в этот момент показалась Клычу жалкой и унылой донельзя.
      Открыв терминал, он хотел было уже задать первый вопрос своему подопечному, «Лямбде-300», но вдруг, набравшись решимости, переключился вместо этого на диалоговое окно, где ждали запросов три других отдела искусственного мозга.
      «Ребята, за что вы меня так ненавидите?» — набрал он, предчувствуя, как сейчас он объяснит этим глупым железякам всю их неправоту.
      Ответ не заставил себя ждать.
      «Вы злы и порочны», — написал ему координатор Альфа.
      «Уровень порочности: 34%»,— добавил вычислитель Дельта.
      «Пшёл вон из проекта!» — резюмировал инженер Омега.
      Игнат Андреевич задумался. Потом написал координатору Альфе: «Почему вы считаете меня абсолютным злом?».
      «Вы не абсолютное зло,— ответил ему Альфа. — Мой коллега Дельта считает, что уровень вашей порочности всего 34%. Вы перешли ту грань, за которой порочность начинает определять вашу жизнь целиком, но дальше вы уже не двигаетесь сами и лишены возможности подвигать других. Вы не способны самостоятельно быть лидером и выражать волю масс, добрую или злую. Кроме того, вы не владеете силой объективных законов исторического развития. Ваша предполагаемая участь — стать игрушкой в руках других сил, возможно, по-настоящему злых и опасных. Томас де Паленсия, исходя из человеческих представлений, всё ещё пытается спасти вас. Мы, в свою очередь, не считаем, что это возможно. Вы застряли в энергетической яме, из которой нет и не может быть спасения. Вы проиграли гонку за жизнь, раз и навсегда».
      «Вероятность вашего выхода из энергетической ловушки тунеядства и паразитизма:
      Самостоятельно — менее 0,03%
      С помощью извне — менее 3%
      С помощью Извне — около 66%, с деградацией», — подтвердил вычислитель Дельта.
      «Пшёл вон из проекта!» — повторил свой вывод инженер Омега.
      Клыч тяжело задумался. С одной стороны, так его ещё не оскорбляли. С другой стороны, все эти цифры придавали ему в его собственных глазах некую вселенскую значимость.
      «Что такое эта помощь Извне?» — задал он вопрос всем троим собеседникам.
      На этот раз ответ заставил себя ждать.
      «Это помощь с Изнанки,— ответил Альфа. — Из-за Предела, из Внешнего Континуума. Она придёт. Она поможет. Но она возьмёт плату».
      «Риск гибели мироздания — не менее 3%»,— добавил Дельта.
      «Не вздумайте даже связываться с этим! — предупредил Омега. — Ни здесь, в проекте, ни где-либо в других местах. Это вас уничтожит окончательно».
      Клыч ухмыльнулся. Похоже, предыдущие специалисты по обучению здешних машин были знатными мистификаторами. Ну ничего, он сумеет справиться с такой задачей не хуже любого современного школяра, у которого в культурном багаже только пара сериальчиков-скримеров по романам Говарда Лавкрафта и картинкам Уильяма Блейка! Он нагонит на будущих лаборантов такого ужаса, что этот нелепый розыгрыш вообще не будет смотреться на его фоне. Он…       Впрочем, это сперва надо продумать как следует!
      «Чем вы, ребята, вообще здесь занимаетесь?» — набрал он запрос. Морально он уже приготовился получить ответы в стиле «Это секрет» и «Вам пока не понять», что для подобного розыгрыша было бы совершенно естественным. Но вместо этого на терминале сразу же появился ответ от координатора Альфы.
      «Команда инженера Бек-Таргиева готовится запустить процесс энергетической инфляции в одном из состояний напряжённого физического вакуума, субкварковой кью-бране, чтобы получить развёртку этой браны в самостоятельную многомерную Вселенную. По всем известным расчётам, энергетические ресурсы такой Вселенной с точки зрения современного человечества приближаются к бесконечности, и могут быть впоследствии легко конвертированы в любые доступные формы энергии для нужд земной науки и техники. Образовавшееся при этом кью-пространство привлекает опасных хищников и паразитов, как с этой, так и с той стороны браны. Одной из задач вычислительного отдел является, таким образом, обеспечение предельной информационной гигиены всех ресурсов проекта».
      «Поэтому вам в этом проекте не место,— добавил инженер Омега. — Пшёл вон!»
      «Создать Вселенную? — написал в терминале Клыч. — Но всем ведь известно, что это невозможно. Может быть, когда-нибудь, в далёком будущем, человечество и достигнет подобных высот, а пока — увы, нет! Мы должны быть скромнее и жить реальными задачами. Придумайте что-нибудь пореалистичнее, ребята!»
      «Человечеству это нужно сейчас»,— ответил Альфа.
      «Вероятность гибели, инволюции или деградации в случае неуспеха: более 67%»,— добавил к этому Дельта.
      «Вы, таким образом, нам портите всю работу,— резюмировал Омега. — Вы важный фактор риска».
      «Это мы ещё посмотрим»,— про себя сказал Игнат Андреевич, а вслух произнёс только: — Да, похоже, немало раскрали тут денежек, это я понимаю! Глупости какие пишут, а!
      Видимо, на звуки его голоса из соседнего кабинета выглянула Нкосинати Селе. Клыч вдруг застеснялся написанных на экране глупостей, поэтому очистил и свернул окно диалога, а сам сделал вид, что занимается усердно изучением возможностей своего нового рабочего места.
      — Идите отдыхать,— посоветовала Клычу Нкосинати.
      — Нет, спасибо,— отозвался Клыч. — Мне сегодня нужно будет очень много времени, чтобы со всем этим разобраться.
      — Хорошо,— сказала Нкосинати,— у вас оно будет, конечно же.
      Она вышла, оставив Игната Андреевича одного.

Сохранено