Ричард Кей снова странным образом вспоминает последний год жизни принцессы

euro_royals — 15.09.2023 Процитирую Иру leprofesseur: "Она их всех что, в завещании упомянула?"))
И вот снова Ричард Кей, "близкий друг-журналист принцессы и ее мальчиков" вспоминает последний год ее жизни, период после развода и недавно умершего Мохамеда Аль-Файеда.


"РИЧАРД КЕЙ: Диана рассказала мне, что три магната предложили ей отпуск тем летом после ее развода. К сожалению, тот, кого она выбрала, положил начало бурной цепочке событий, закончившейся ее смертью".

Весной 1997 года напряженный дневник снова свободной принцессы Дианы был полон мероприятий. Была запланирована встреча с новым премьер-министром Тони Блэром в Чекерсе, предстояла поездка в Вашингтон для обсуждения ее кампании по противопехотным минам в Белом доме с первой леди Хиллари Клинтон, а в конце июня - главное событие ее года - гламурная продажа в Нью-Йорке 79 ее кутюрных платьев.

Дальше были школьные каникулы и ее календарь, к счастью, был свободен. Это было ее первое лето после развода, и первые недели отпуска ей предстояло провести время с Уильямом и Гарри.

Ее развод с принцем Чарльзом установил строгие правила в отношении их сыновей – второго и третьего в очереди на престол – от того, куда и когда она могла вывозить их за границу, до их безопасности и даже типов авиакомпаний и транспортных средств, на которых они будут путешествовать, ей также нужно было получить разрешение королевы, если они выезжали из страны.

Диана согласилась на все это в рамках соглашения с королевской семьей стоимостью 17 миллионов фунтов стерлингов, которое также включало утрату титула Её Королевского Высочества.

Это означало, что найти место, которое можно было бы посетить [в рамках отдыха], было непросто.

«Я не могу просто сесть в самолет и забронировать номер в отеле. Мы не путешествуем налегке, у ребят есть свои полицейские», — сказала она мне.

Но она все равно чувствовала, что важно отвезти принцев в какое-то особенное место, чтобы у них не было сомнений в том, что даже без ее королевского статуса она не собиралась упускать из виду стандарты.


В предыдущие годы она не жалела денег, отправляя мальчиков на рафтинг в Америку, в Диснейленд и на пляжный отдых во Францию ​​и Испанию.

Решение появилось неожиданно, когда она присутствовала на представлении «Лебединого озера» в Королевском Альберт-Холле 3 июня.

В королевской ложе к ней присоединился тогдашний владелец Harrods Мохамед Аль- Файед, спонсор мероприятия.

Позднее, за ужином в отеле The Churchill в Мейфэре, уроженец Египта Аль- Файед между делом высказал свое предложение. Это было приглашение, сформулированное с уютной неформальностью: "Если вы в затруднительном положении, обращайтесь".

Смерть Файеда неделю назад в возрасте 94 лет перенесла меня в ту ночь, когда Диана, вся в блеске бриллиантов и жемчугов, позаимствованных у ювелиров Garrard's, в расшитом пайетками платье от Жака Азагури, позвонила мне, чтобы с волнением сообщить эту новость.

К тому времени предложение от Аль-Файеда было не единственным- было еще два. У этих двух были сложности [для Дианы].

Одно письмо было от американского миллиардера Тедди Форстманна, который предложил ей дом в Хэмптоне, эксклюзивном курорте на Лонг-Айленде, излюбленном богатыми жителями Нью-Йорка. Второе письмо было от азиатского магната электроники Гулу Лалвани, который пригласил ее присоединиться к его семье в их доме в Таиланде.

Интерес этих мужчин к принцессе выходил за рамки простого гостеприимства. Лалвани, разведенный мужчина, который был на 23 года старше Дианы и водил ее на танцы в ночной клуб Annabel's на Беркли-сквер, хотел с ней встречаться. Неженатый Форстманн имел амбиции баллотироваться на пост президента США и видел в принцессе идеального партнера, способного воплотить эту мечту в реальность.

Насколько другим мог бы быть ход истории, если бы она провела лето с кем-нибудь из них.

Ее не интересовали романтические отношения с Лалвани или Форстманном, хотя иногда она мечтала превратиться из жены будущего короля в супругу президента.

В течение нескольких дней она вынашивала идею об отпусках: один с Файедом, другой с Лалвани, пока в Кенсингтонский дворец не поступил факс, шутливо адресованный "принцессе Гулу".

Оно было от гонконгско-китайского предпринимателя Дэвида Танга, старого друга, но на этот раз у Дианы не хватило чувства юмора. С тех пор рассматривался только один пункт назначения — Кастель-де-Сент-Тереза, семейный комплекс Файедов площадью четыре акра недалеко от Сен-Тропе на юге Франции с вертолетной площадкой, гаражом на 50 автомобилей, бассейнами, теннисными кортами, водными мотоциклами и частной дискотекой, окруженный ландшафтными садами и патрулирующей охраной.

В море покачивалась Jonikal, которую Аль-Файед удачно приобрел после того, как принцесса приняла его приглашение, и которой суждено было сыграть ключевую роль в разворачивающихся летних событиях.

Почему она выбрала предложение Файеда и что привлекло ее в этом колоритном и чванливом бизнесмене? Их общий статус аутсайдеров, безусловно, имел значение. Файеда избегали представители истеблишмента, которые отказывали ему в стремлении получить британский паспорт, в то время как Диана чувствовала себя отвергнутой холодной и надменной королевской семьей. Как сказал мне на той неделе друг Файеда: "Вы должны понимать, что, как и Мохамед, принцесса подверглась преследованиям со стороны истеблишмента".

Почти все друзья предостерегали принцессу от принятия предложения Файеда. Некоторые были ошеломлены тем, что она могла даже подумать о том, чтобы принять предложение человека, чья центральная роль в так называемом скандале "cash for questions" в 1994 году сделала его уязвимым для обвинений во взяточничестве, разрушила политическую карьеру Нила Гамильтона и Джонатана Эйткена и разрушила консервативное правительство Джона Мейджора.

С того момента, как Файед купил Harrods в 1985 году, он сопротивлялся расследованию источников своего богатства, методов ведения бизнеса и всего, что касалось его имени. Но Диану возмутило предположение, что ее суждение о нем ошибочно. Ведь она умела замечать шарлатанов, которые кружили вокруг ее бывшего мужа. "Нефтяниками" она называла людей, которые подлизывались к принцу Уэльскому.

Один из них особенно запомнился ей — нечестный нефтяной магнат Арманд Хаммер, позже разоблаченный как шпион КГБ, — который щедро одаривал пару подарками в первые годы их брака.

Тот Аль-Файед, которого она знала, был прекрасным семьянином, четверо детей которого от его второй жены Хейни Уотен были ровесниками ее собственным и хорошо ладили с Уильямом и Гарри.

Она была гостьей в доме Файедов в Суррее, и ей нравилась Хейни, родившаяся в Финляндии. Дети пары — Жасмин, Карим, Камилла и Омар — которым тогда было от девяти до 16 лет, приезжали играть во дворец.

Камилла Файед, которая была на несколько месяцев младше Гарри и ныне успешный ресторатор, вспоминает, что она и ее братья и сестра "тусовались" с юными принцами в детской Кенсингтонского дворца, где были компьютерные игры и широкоэкранный телевизор — подарки, кстати, из Harrods.

Конечно, Диана думала, что она все понимает про Аль-Файеда.

Всего за несколько недель до того, как он пригласил ее, она рассказала мне, как он просил ее открыть новый эскалатор в его магазине в Найтсбридже. Принцесса отказалась, хотя он предложил одной из ее благотворительных организаций 25 000 фунтов стерлингов. "Слишком пошло", — сказала она мне и торжествующе добавила: "Так что, фараону — нет!"

Но если друзья и предостерегали ее от согласия на предложение провести отпуск, то кое-кто этого не сделал — Рейн, ее бывшая мачеха, с которой она помирилась в годы после распада своего брака.

В течение долгого времени эти две женщины не контактировали - говорят, что однажды Диана столкнула ее с лестницы в Олторпе, доме семьи Спенсеров.

Постепенно она стала полагаться на мудрые советы женщины, которая лечила ее отца, восьмого графа Спенсера, после инсульта. Они часто встречались за уютными обедами, и положение Рейн как директора Harrods International лишь укрепило уговор.

Файед также был важной фигурой в жизни покойного лорда Спенсера. Джонни Спенсер, частый гость на мероприятиях в магазине, также был среди избранных гостей Мохамеда, когда прилетел в Париж на торжественное открытие виллы Виндзор, бывшего дома короля Эдуарда VIII и его американской жены Уоллис Симпсон, который Файед щедро отреставрировал (и переименовал) за 10 миллионов фунтов стерлингов в 1989 году.

Большую часть времени Спенсер возился в отделе игрушек Harrods в поисках подарков для внуков или оборудования для пикника и барбекю. После его смерти в 1992 году владелец Harrods очень заинтересовался благополучием принцессы. Когда она делала покупки, он обязательно неожиданно натыкался на нее, о ее присутствии предупреждала его служба безопасности.

Некоторые считают, что дружба принцессы с Аль-Файедом и Рейн являлось своенравием.

Между Рейн и остальными членами семьи Спенсеров так и не случилось примирения, и вполне возможно, что одной из причин, по которой Диана восстановила контакты с женщиной, которую она когда-то называла "Кислотной Рейн", было раздражение ее семьи и особенно ее матери, Фрэнсис Шанд Кидд, с которой у Дианы были сложные отношения.

Общалась ли она с Файедом по той же причине, зная, как сильно это будет раздражать членов королевской семьи? Это весьма вероятно. Конечно, как только стало известно о ее отпуске — а ей удавалось хранить это в секрете в течение шести недель — она была возмущена критикой в ​​свой адрес.

В свою очередь, она с горечью жаловалась на то, что Файеда – или, по крайней мере, его деньги – приветствовала королевская семья. В течение многих лет он спонсировал любимое мероприятие королевы, Королевскую конную выставку в Виндзоре, сидел с монархом в королевской ложе еще совсем недавно, в мае того же года.

Кроме того принц Филипп обедал в зале заседаний Harrods, а принц Чарльз покровительствовал Turnbull & Asser, продавцу одежды для джентльменов в магазине Сент-Джеймс, который принадлежал брату Файеда Али.

Диана также сообщила, что она запросила у королевы разрешение на поездку и не получила никаких возражений.

Рейн в разговоре со мной это надежно поддержала. "Мохамед, — сказала она, — смешит Диану и был плечом, в которое можно поплакаться в трудные времена".

Диана пробыла на юге Франции менее 48 часов, когда новость о ее присутствии в доме Аль-Файеда попало на первые полосы газет. Ничто так не иллюстрирует неприятное положение принцессы, как фотографии, на которых она загорает рядом с мужчиной, которого чиновники считают непригодным для получения британского паспорта.

Это было началом череды событий, которая через семь недель внезапно закончилась трагедией. В тот момент последнее, о чем Диана думала, была романтика. В Лондоне она все еще была в отношениях с кардиохирургом Хаснатом Ханом и понятия не имела, что Мохамед срочно вызвал своего старшего сына Доди, чтобы тот присоединился к семье.

И когда 41-летний Доди прибыл на удобно пришвартованную яхту три дня спустя, в День взятия Бастилии (14 июля), Диана не знала, что он разместил свою девушку, бывшую модель нижнего белья Calvin Klein Келли Фишер, на другой семейной яхте, стоящей на якоре неподалеку.

Более десяти лет спустя, когда в Лондоне наконец состоялось расследование смерти Дианы и Доди, присяжным была зачитана стенограмма телефонного разговора между г-жой Фишер и Доди, с которым, как она утверждала, она была помолвлена ​​до того, как принцесса вошла в его жизнь.

В разговоре, который записала г-жа Фишер, она возмущается: «Ты даже привез меня в Сен-Тропе, чтобы я сидела на лодке, пока ты весь день соблазнял Диану и трахал меня всю ночь. Ты бросил меня на лодке на два дня. . . Почему ты так поступаешь, когда я только и делаю, что люблю тебя?"

Диана, надо сказать, совершенно не осознавала того факта, что она теперь "третья" в этом бр..отношениях. Но у нее тоже была тайна — она провела ночь с Ханом перед тем, как они с мальчиками вылетели в Сен-Тропе и это, как оказалось, была их последняя ночь вместе.

Но теперь с ней происходили две вещи: она наслаждалась вниманием Доди и счастливо погружалась в семейную атмосферу Файедов, где взрослые и дети играли и смеялись вместе, чего она жаждала на протяжении 30 лет, с тех пор, как брак ее родителей распался.

"Семья Файедов ее очень привлекала. Она хотела быть частью семьи, которая так естественно все делала вместе, в которой все равны. Это было так непринужденно", — говорит ее подруга.

Конечно, это было все, чего она когда-либо хотела от Чарльза — незамысловатой семейной жизни и глубоко укоренившегося удовлетворения от того, что ее хотят и любят. Если бы Диана была жива сегодня, она, несомненно, во многих отношениях признала бы и обожала ту же легкую неформальность, которую Уильям и Кейт создали со своими детьми Джорджем, Шарлоттой и Луи и которая также существует у родителей Кейт Майкла и Кэрол Миддлтон.

Но ее дружба с семьей Файеда была гораздо более сложной.

За эти несколько коротких недель Диана, возможно, сама того не желая, стала трофеем этого богатого человека.

Человек, которому дважды было отказано в получении британского гражданства, и который раздавал конверты с наличными членам парламента, оказался на пороге еще большего триумфа: стать дедом (в оригинале step-grandfather) следующего короля.

Трагическая гибель Дианы и Доди в автокатастрофе в Париже изменила все. В последующие месяцы Аль-Файед превратился из убитого горем отца в безумца, который обвинял принца Филиппа в том, что тот якобы организовал аварию.

Несколько лет спустя на странном обеде в Harrods - где он соврал, что подает мне яички, застреленного в его поместье оленя - он попросил меня присоединиться к его команде в расследовании несчастного случая. Я уже был коронным свидетелем, поэтому отказался.

Он пожал плечами и пошумел у моего уха коробочкой с таблетками, прежде чем сунуть ее мне в карман. "Виагра. Очень хороша в постели", — ухмыльнулся он. "Таблетки" оказались безвредным подсластителем.

Когда мы прощались, я не мог не задуматься о многих аспектах Файеда. Для Дианы он был человеком доброты и юмора, но за годы, прошедшие после ее смерти, его диковинные заявления о ее беременности, ее последних словах и том, как она умерла, затмили все остальные чувства.

Примерно через десять дней после трагедии мне в Daily Mail пришло написанное от руки письмо. Оно было написано на почтовой бумаге Harrods и было от Мохамеда. Английский не был его родным языком, и писать прописными буквами он мог с трудом. В нем он поблагодарил меня за то, что я был другом Дианы и, недолго, его сына.

Он говорил о своей потере и обо всех наших потерях. Это было необычайно трогательно. Был ли это настоящий Мохамед Аль- Файед? Боюсь, что мы никогда этого не узнаем.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив