Реформа МВФ

Сначала немного истории. Зачем вообще были созданы МВФ и Всемирный банк, и как были разделены их функции? Всё просто, ВБ раздаёт государствам-заёмщикам самые разнообразные коммерческие кредиты, но исключительно под конкретные проекты и под гарантии государства, т.е. с отнесением их на госдолг. А это означает, что конечный пользователь кредита де-факто освобождался от проблемы окупаемости. Что называется «трать – не хочу». На примере России 90-х годов это выглядело так. ВБ раздал кучу мелких кредитов (50-100 млн. долл.) на разнообразные «реформы» типа реформы образования или реформы ЖКХ какого ни будь региона в Сибири. В народе эти займы прозвали кормёжечными. На деньги ВБ даже был создан небольшой НИИ – «Бюро экономического анализа». Сие бюро занималось тем, что переписывало и издавало на русском методички и доклады МВФ и ВБ. Сейчас это бюро висит на бюджете Минэкономики и пытается конкурировать с его родным НИИ, бывшим НИИ Госплана СССР. Смысл деятельности ВБ Джон Перкинс в своей книге (только что издана на русском) не раскрывает, но нам-то уже понятно, что процесс набрасывания удавки на заёмщика начался. А заодно и создание слоя агентов влияния, поучаствовавшиших в кормёжечных займах.
Тем временем компании страны-заёмщика сами хватают обычные коммерческие кредиты у западных банков, должок разрастается. И этими долгами в дальнейшем займётся Лондонский клуб кредиторов. Но сначала государство-заёмщик начнёт спасать свои компании, набирая межгосударственные кредиты и реструктурируя долги своих компаний. Межгосударственными долгами будет разбираться в нужный момент Парижский клуб кредиторов.
И наступает тот самый момент, когда давать заёмщику в долг больше никто не хочет. Вот тут-то и появляется на сцене МВФ, кредитор последней инстанции. Он ведёт себя весьма изобретательно. Может просто спасти страну от дефолта, причём по минимальным ставкам, и такое не раз случалось. Может выставить предкредитные условия, да такие, что тяжелый дефолт будет неизбежен. Именно так МВФ поступил с Мексикой в 1994 году. Может дать серьёзный кредит, который всё равно от дефолта не спасёт. Вспомним Россию лета 1998 года, кредит в 5 млрд. долларов испарился, а через месяц наступил дефолт. Фонд может и просто дождаться дефолта, а за тем начать разруливать ситуацию, решая, кому, когда и сколько платить. Но практически всегда на страну-заёмщика будут возложены конкретные обязательства, чаще всего социально-экономического свойства: приватизация, либерализация финансового рынка, сокращение социальных расходов, усиление налогового администрирования, допуск инспекций «миссий» МВФ к своим финансам и т.д., вплоть до указаний о том, как стране должно голосовать в ООН. Последний сюжет прекрасно расписан в книге у Дж. Перкинса. Ну а дальше включается stand-by, выполняет страна всё, что ей предписано, миссия МВФ всё одобрила – получите очередной транш. А если что не так, то денег не будет.
В итоге мы имеем двурушническую комбинацию, ВБ накидывает удавку, а МВФ её затягивает и берёт страну на поводок. Так что можно смело утверждать, что МВФ и ВБ – это инструмент коллективного Запада для финансово-экономического закабаления остального мира. Но будем объективны, есть примеры стран, которые очень удачно использовали ресурсы МВФ, при этом не обременяя себя излишними обязательствами, к месту вспомнились Португалия и Венгрия. Но это скорее исключения, подтверждающие правило. А само правило отлично читается на примере Аргентины. Четыре дефолта после ВМВ, «аргентинское экономическое чудо» в 90-е годы при президенте Карлосе Менеме, дефолт и currency board, бегство из страны в 2001 году министра экономики Доминго Ковало, того самого, который в августе 1998 года приезжал в Москву поучать нас, как выбираться из дефолтной ямы, активно пропихивая идею currency board для нас. И что в результате получила Аргентина? Долголетний застой и почти 45 млрд. долларов долгов перед МВФ.
Обещал «немного истории», а история получилась длинной. Уж не обессудьте, теперь об МВФ. Первые проблемы у фонда начались в начале нулевых годов, когда на его поляне появилось сразу два новых игрока – евро-Европа и Китай. Сюда добавилась и гонка снижения процентных ставок с переходом некоторых стран на ПОПС. И МВФ был просто вынужден ввязаться в эту гонку, снизив свою ставку до 0,25% . Но для фонда это уже ничего не меняло, наступили другие времена. Экономический смысл существования МВФ как кредитора последней инстанции перестал существовать. Давайте вспомним, что азиатский кризис 1997-1999 годов разруливал именно МВФ, наливая деньги всем подряд, кто их брал, десятками миллиардов, Южной Корее, Таиланду, Тайваню, Малайзии, Индонезии и т.д. А вот в кризис 2008-2010 годов, который был куда более жесткий, чем азиатский, роль МВФ была, по сути, нулевой. Уже появились новые игроки и новые инструменты.
На сегодня, и это абсолютно объективно, смысл существования МВФ полностью отсутствует. И в фонде это прекрасно понимают. Недаром же фонд затеял очередную тягомотину с пересмотром квот стран-участниц, имитируя бурную деятельность, зато все при деле. Итог этой бурной деятельности берусь предсказать уже сейчас. США сохранят своё право вето (единственная страна в МВФ) с 15% голосов, страны ОЭСР будут по-прежнему иметь более 50% голосов, а развивающиеся страны, дающие почти 50% мирового ВВП, останутся при своих 35%. Зато все при деле, фонд живёт и работает.
Речь Кристалины Георгиевой 15 октября на очередном междусобойчике МВФ и ВБ (https://ria.ru/20201019/mvf-1580372597.html?utm_campaign=main&utm_referrer=https%3A%2F%2Fpulse.mail.ru&utm_source=pulse_mail_ru) показывает, что МВФ ничего радикально менять не собирается и намерен ехать по старой колее. Я затрудняюсь подобрать термин, который характеризует такое поведение. Самый мягкий – это «полное игнорирование реалий». А они таковы, что главным кредитором на мировом рынке уже 5-7 лет является Китай, который ежегодно распихивает по странам и континентам 430-470 млрд. долл. Понятно, что в этой сумме не только кредиты, но и валютные трансферты вкупе с инвестициями (и всё под соглашениями о конфиденциальности). Но даже треть этой суммы на порядок больше активных операций МВФ.
В своей речи К. Георгиева исходит из предпосылки, что доллар, безусловно, сохранит своё положение мировой резервной валюты. И это очередной отрыв от реалий. Проблема для доллара состоит в том, что он полностью утратил функцию валюты запаса. Бесконечные QE сделали своё дело. По сути, судьба МВФ сегодня напрямую связана с судьбой доллара. Вернёт себе доллар функцию средства накопления, тогда и МВФ сохранится в текущем виде. В противном случае МВФ превратится в коллекторское агентство по своим прежним активам. Но у МВФ есть шанс сохраниться как мировой интеллектуальный центр. Для этого фонд должен создать теорию, а затем и модель глобальной макроэкономики, для чего уже давно существуют все необходимые условия, как технические, так и информационные. Требуется всего лишь применить стандартные соотношения денежного обмена к практике международной торговли, оказания услуг и перетоков капитала. Эти соотношения могут быть сведены к простой матричной системе уравнений, состоящей, например, из строк (страны), а также из столбцов – товары, услуги, перетоки капитала, ∆ задолженности и т. п., что позволит руководству МВФ и Всемирного банка выдавать странам осмысленные, четко аргументированные рекомендации относительно того, развитие каких отраслей экономики следует форсировать, а какие – фиксировать; или о том, что предпочтительнее брать с мирового рынка и что предлагать на нём. Предложенную модель, по мнению автора, не следует оптимизировать (что делает большинство эконометристов), поскольку она достаточно наглядна и по своему смыслу носит лишь рекомендательный характер. Зато рекомендации будут совершенно осмысленные, и под них фонд сможет предлагать своё финансирование. Но есть у меня предчувствие, что это не будет сделано никогда. Ибо описанная модель тут же продемонстрирует всему миру гнусную роль США по обесцениванию своих UST и раскручиванию мирохозяйственной инфляции.
Итак, что мы имеем? Очевидный кризис мировой финансовой системы, вызванный тем, что в финансово-хозяйственной практике отсутствует номинальный якорь, т.е. инструмент, позволяющий надёжно сохранять сбережения. И страна, которая его создаст, получит огромный шанс вытеснить доллар из мирохозяйственных расчётов. Сегодня на эту роль есть единственный претендент – это Китай. Пока он ведёт себя достаточно сдержанно и придерживается тактики мелких шагов (https://iz.ru/1073381/dmitrii-migunov/novyi-igrok-kitai-nezametno-sdelal-svoiu-valiutu-mezhdunarodnoi). Но это только полумеры, которые не дадут окончательного результата. Хотя облигации Китая с доходностью по 30-леткам прочти в четыре процента, да на фоне 7% ревальвации юаня всего за полгода (с 7,15 до 6,69 юаня за долл.) уже позволяют рассматривать юань в качестве валюты запаса. Вопрос в том, а надолго ли это? В последние годы Китай хоть на копеечку, но девальвировал свой юань. Хорошо, с оговорками, но допустим, что Китай решил задачу создания валюты запаса. Но задача-то в другом, потеснить доллар с роли валюты потока, валюты международных расчётов. И вот здесь у Китая очевидные проблемы. Впрочем, такие же, как у всех тех стран, которые традиционно, десятилетиями, имеют гораздо более твёрдые валюты, чем американский доллар, но никогда не станут полноценными валютами международных расчётов. Загвоздка здесь в том, что страна-донор резервной валюты обязана иметь отрицательное сальдо торгового баланса, хотя бы умеренное, чтобы подпитывать своим платёжным средством мирохозяйственный оборот и его рост, не снижать его ликвидность при росте товарного предложения. И вот эту проблему Китай решить пока не в состоянии.
Но у Китая есть два джокера в рукаве и парочка трюков, которые могут сильно помочь в превращении юаня (или его электронного аналога) в полноценную валюту потока. Нужна только политическая воля, чтобы ими воспользоваться. Первый, это Гонконг. Его М0 (в гонконгских долларах) приближается к триллиону долларов (просто для сравнения уровня монетизации, в России М2 не дотягивает в пересчёте до 400 млрд. долларов). И сейчас во взаимоотношениях Китая и Гонконга сложилась весьма курьёзная ситуация, когда офшорный юань и гонконгский доллар конкурируют между собой на финансовых рынках, в первую очередь в Юго-Восточной Азии. Денежная реформа в Гонконге с переводом его на китайский юань станет мощным рывком на пути создания Китаем валюты потока. По договору 1997 года с Соединённым королевством Китай обязался сохранять финансовую независимость Гонконга до 2047 года. Но это только обещание, обязательно ли его исполнять? Ведь совсем несложно найти подходящий предлог для этой операции, сославшись на какой ни будь форс-мажор типа мирового кризиса или ковидных проблем. Второй джокер – криптоюань. Разговоры и даже официальные заявления о нём идут уже два года, но вопрос, по всем признакам, застопорился. Пока там идут абсолютно пустопорожние (на мой взгляд) дискуссии о том, какую банковскую архитектуру для криптоюаня выбрать, то ли блокчейн с распределённом центром и дублированием каждой транзакции в каждом подцентре, или же иерархично-тезаурусную, с этажами держателей корсчетов. На самом деле принципиальной разницы по функционалу между этими подходами нет, и то, и другое будет работать. Повторюсь, вопрос упирается в политическую волю. Сделать надёжный инструмент из криптоюаня не столь сложно. Достаточно ежегодно ревальвировать его к доллару ровно на темп долларовой мирохозяйственной инфляции, чтобы инструмент приносил курсовой доход. И не снижать доходность накопительных инструментов ниже 2,0-2,5%. Для растущей хотя на бы на 5% в год экономики это не нагрузка. Ну а дальше рынок сам решит, что ему выгоднее, сидеть в долларах с отрицательной доходностью, или в китайской электронной валюте. Но в этом сценарии Китаю придётся взять на себя ту функцию МВФ, которая расписана выше, и которую брать на себя фонд наверняка не захочет. Но программа криптоюаня имеет некий подводный камень. Сейчас никто не возьмётся спрогнозировать, а каков будет спрос на криптоюань. Если он будет равномерно постепенным, то никаких особых проблем у Китая не возникнет. Но при скачкообразном росте спроса возникнет знакомая для Китая проблема, а что же делать с накопившейся выручкой? Объёмы в 100-200 млрд. долл. в год особой проблемы для Китая не составят. Накопленный опыт по ежегодному распихиванию по миру почти полутриллиона долларов здесь Китаю очень пригодится. Но суммы в 450-500 миллиардов станут проблемой точно. Утешает лишь то, что долго такой спрос не продлится.
Джокеры кончились, начались трюки. Первый совсем простой, и быть может Китай его уже использует, но, как обычно для него в таких делах, под ковром. Речь идёт об МВФ-замещающих займах. Китай выдаёт закредитованной МВФ стране кредит, которым гасится займа у фонда. От таких шуток фонду сильно поплохеет. Но это уже открытая война, готов ли к ней Китай?
И второй трюк, но это уже футурология. Тайвань, застарелая проблема для обеих сторон. Для поставленной цели, превращения юаня в резервную валюту, Тайвань большого значения не имеет. М0 Тайваня почти 200 млрд. долл., и для Китая это копейки. Но ценность Тайваня для Китая состоит в другом. По сути это револьвер, приставленный к китайскому лбу. Там, на море или на суше, может произойти что угодно и когда угодно. И последствия сего события будут уже военно-политические. Достаточно вспомнить Тонкинский инцидент 1964 года. Сейчас Китай пытается привязать к себе Тайвань экономическими мерами, очень быстро наращивая взаимный товарооборот. В прошлом году он превысил 200 млрд. долл., это в четыре раза больше, чем с Россией. Но это не решит проблему Китая. На Тайване 75-80% населения против союза с Китаем. И Китаю без хорошего промывания мозгов островитянам не обойтись. А с этим у Китая плоховато, цветные революции он никогда не делал, и делать не умеет. Плохо ещё и то, что Тайвань и Гонконг исторически поглядывают друг на друга, как бы перенимая опыт, а какой ещё фортель против Китая выкинуть. Так что спорадические гонконгские заварушки с зонтиками и повязками имеют прямое воздействие на китайско-тайваньские отношения. Забрать Тайвань мирным путём Китай сможет, если выполнит три условия: 1) сделает из перешедшего на юань Гонконга парадную витрину для Тайваня; 2) создаст на Тайване все предпосылки для цветной революции; 3) изучит и применит российский опыт в Крыму, в первую очередь по проведению референдума. Рост товарооборота и подкармливание тайваньцев будут только мешать этому плану. Если Китаю удастся это сделать, то для всего мира сие будет означать, что пакс-американа рушится на глазах. С соответствующими выводами о роли и месте доллара и юаня.
И специально для любителей конкретных рекомендаций, какие индикаторы стоит отслеживать.
Телодвижения МВФ и ВБ, если им удастся собрать новый Бреттон-Вудс и протащить нужные США решения, то это может слегка продлить агонию доллара и притормозить амбиции Китая.
Действия Китая по отношению криптоюаня и ситуация с Гонконгом, тут всё понятно.
Действия Еврокомиссии. Если ей удастся преодолеть фактическое вето Германии и выпустить в оборот собственные, надгосударственные еврономинированные бумаги, то это будет означать, что евро вступил в гонку по превращению себя в полноценную валюту международных расчётов. И это открывает для евро новые перспективы.
И последнее, допустим, что БРИКС решился создать при себе некий аналитический центр, который будет отслеживать мирохозяйственную инфляцию доллара. Это было бы очень полезно как для самой организации, ибо добавило бы ей политического веса, так и для Китая, ибо добавило бы авторитета его текущим решениям по криптоюаню. Этот центр с гарантией стал бы противовесом для аналитиков МВФ и ВБ. И это будет означать начало конца эпохи и доллара, и МВФ.
За сим всё, поклон Кристалине Георгиевой.
|
</> |