Рецензия: А.Пыжиков "Грани русского раскола".

wwold — 02.06.2018

Весьма любопытная книга. Меня давно интересовало, как при официальной статистике в 2% (от общего количества населения) - старообрядцы дали массу известнейших купеческих фамилий. Морозовы, Рябушинские тому пример. Всё показывало, что это был наш ответ протестантской этике Вебера, но при этом какая-то более детальная информация отсутствовала. В общем, часть покровов профессор Пыжиков снимает. Точнее сказать - срывает.

Помниться, что заходя на пост генсека, бывший глава комитета (который КГБ) Андропов заметил, что мы не знаем страны, в которой живём. Это было актуально и тогда, и сейчас и столетия назад. Как говаривали не раз умные люди: Россия - это страна с непредсказуемой историей. Более того, можно надеятся, что и устаканится у нас текущая реальность в том случае, если история станет как раз предсказуемой.

Расколу по жизни не везло с непредвзятым исследованием. В романовской России раскольники выступали в роли проклятых еретиков, которых надо гнать, а не исследовать, да, признаться, империя не особо интересовалась жизнью своих многочисленных подданных. Не удивительно, что наиболее глубокая книга о расколе того времени вышла из-под пера немецкого исследователя барона Августа фон Гакстгаузена по заданию российского МВД. А неистовый борец с самодержавием Герцен читал о русской действительности в немецком оригинале. Советская историография, в принципе, не интересовалась религиозной составляющей истории, ну, а постсоветская начала конструировать на месте былой российской империи ещё более замысловатую мифологию, что опять же никак не приближает нас к понимаю той исторической действительность.

Итак, книга начинается с петровских времён, когда самодержец жёсткой и даже жестокой рукой проводил модернизацию государства. Если не брать ряд исключений (при личных встречах Пётр ценил ум и предприимчивость больше, чем религиозные предубеждения), то в качестве государственной политики старообрядцам пришлось ещё раз убедиться, что не зря сравнивают государя-ампиратора с антихристом. Испытывая небывалое давление, они погибали, мимикрировали под официальное никонианство, бежали из государства. Ситуация, по большому счёту, изменилась только с воцарением Екатерины, которая в религиозном вопросе была более терпима. К тому же перед ней стояли утилитарные задачи: нужно было заселить огромные пустынные земли, отвоёванные империей, поддаными, которые будут платить подушевой сбор. А если они при этом займуться торговлей и мануфактурами, то и ещё лучше. Поэтому в предприниматели стали приглашать всех, кто способен проявить себя на коммерческом поприще. Для старообрядцев открылись невиданные ранее перспективы.

Дело в том, что российское дворянство тяготело к помещичеству и военной службе, в то время как торговля и промышленность ею отвергались как неблагородные виды деятельности. Экономика же старообрядцев была построена на общинном типе функционирования, который во главу ставил выживание её членов. Отсутствие серьёзной конкуренции на внутреннем рынке, значительно расширяли поле экономической деятельности для таких общин, которые к тому же выступили в качестве источников первоначального накопления капитала. И неожиданно на Руси из ниоткуда стали появлятся новые купеческие имена, которые бытро разворачивали свои торговые и промышленные миниимперии. Причём, такие предприятия действовали по общинным принципам, а возглавляли их не полновластные владельцы, а наиболее способные люди, выбираемые общинным волеизъявлением. После смерти таких купцов, их состояние так же исчезало в неизвестном для государства направлении - то есть опять переходило в управление общины. Чем нарушался принцип частной собственности, на котором жизделась экономика российского государства.

Именно этот парадокс привлёк внимание государственных органов к крупным старообрядческим капиталам. Николай I нанёс по этой системе серьёзный удар, поставив купеческие семейства перед фактом: либо они становятся явными владельцами своих предприятий, либо теряют всё. Большинство из купеческих воротил выбрали первый вариант, что принесло раскол в ряды старообрядческой общины, а Россия приобрела когорту купеческих фамилий, которые, спустя пару десятилетий, составят костяк московской промышленной группы. В общем, приватизация 90-х была далеко не первой на Руси.

Не смотря на то, что теперь верхи старообядцев закрепили свои имущественные позиции, они по прежнему выбивались из общей российской элиты своим крестьянско-купеческим происхождением, что закрывало им путь на аристократическо-чиновничей Олимп. Это и определило дальнейшую необходимость сплачиваться вокруг старообрядческой веры. И одновременно пытаться найти общий язык с российскими верхами для своего дальнейшего экономического развития.

И взаимоотношения складывались по разному. От игнорирования до полной взаимопонимания при Александре III, который активно фапал на славянофильство, где старообрядческая буржуазия была для него некими идеальными выходцами из народа. При этом надо заметить, что чисто российские капиталисты имели своих тараканов (иногда размером с кошку) в голове. Теперь они уже не гнушались активно эксплуатировать своих единоверцев, а модные веяния по введению хоть какого-то рабочего законодательства - игнорировали. При этом старообядческий бэкграунд периодически толкал их на серьёзную благотворительность, чем они заметно отличались от других предпринимательских групп. В общем, намешено в них было многое.

Всё изменилось с воцарением Николая II, который сделал ставку на развитие экономики страны через иностранные инвестиции. Шли они понятное дело, через Петербург, что отодвигало московскую промышленную группу на второй план. Что, конечно, не понравилось амбициозным старообрядческим воротилам. Медленно, но верно они встали на путь оппозиции властям, где продвигали две стратегии: либеральную и радикальную. В либеральной части они влили немало средств на просвещение общества в духе парламентризма, где основные решения принимают экономические акторы, а не далёкие от реалий общественных потребностей чиновники и царь. Радикальный же подразумевал поддержку социал-демократов и социал-революционеров, которые бы своими безобразиями подталкивали бы царское правительство к принятию более мягкого либерального варианта.

В общем, неожиданно царское правительство столкнулось с тем, что оппозиция приобрела структурированность и финансовую мощь. Сотрясшая российское государство Революция 1905 года, особенно её часть связанная с московским восстанием, так же носила деятельное участи промышленных тузов из старообрядцев, которые на выходе получили Думу. Теперь можно было поэксперементировать с полученным инструметом и они на некоторое время прекращают поддержку радикальных партий. Что очень хорошо заметно на биографии Ленина, который в этот межреволюционный период теряет всякую надежду увидеть радикальное переустройство своей страны в обозримой переспективе. Ну, и лебядиная песня московской промышленной группы - Февраль 1917 года (известные фамилии: Гучков, Родзянко, Львов - это выходцы из московской промышленной группы или их креатуры). Убедившись, что думские инструменты не имеют должного влияния старообрядческая буржуазия стала на рельсы сноса здания самодержавия в том виде, в котором оно присутствовало в России.

Так что, дорогие мои, когда исторические проституты опять запоют песню, что, дескать, большевики злодеи свергли законного батюшку-царя, плюйте им в морду - дело это рук вполне себе кондовых русских буржуинов, о чём в книге крайне доступно написано.

Впрочем, на вопросах экономических и политических реалий книга не заканчивается. Даётся неплохой срез внутренней философии старообрядцев, их отношение к официальной церкви, что позволяет ответить на некоторые сложные вопросы последующей революции и гражданской войны.

А вот чего не хватает книге - это, собственно, истории самого раскола, о котором большинство имеют самые смутные представления. И, понятное дело, что суть его была не в обрядовой стороне вопроса, хотя как раз для сограждан (кои об этом событии помнят) всё, как правило, сводится к двое- или троеперстию. Что так же досадно - практически не рассмотрен политический триумф московской промышленной группы, который, собственно, так преобразил облик страны. Всё это рождает чувство некоторой недосказанности, что, тем не менее, не снижает роль представленного материала, который нужно принять к сведению. Ну, и, конечно, историю старообядчества нужно вписывать в общий исторический контекст той эпохи, чтобы она заняла законное место среди тех процессов и механизмов, которые привели страну к невиданному социальному эксперименту.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив