Раздавленные колесами госбезопасности

magrul — 10.01.2014

К написанию данного текста меня подвигла до сих пор нераспроданная книга [1], где изданы официальные документы, в частности, по «делу» Еврейского антифашистского комитета (ЕАК).

О том, что это за комитет, когда и для чего он создавался, чего достиг, я рассказывать не буду – можно почитать или послушать передачу на «Эхе Москвы» от 4 января 2014 г.: http://www.echo.msk.ru/programs/victory/1113784-echo/

Я же хочу отразить в данном тексте то, чего не уложить в формат никакой передачи – некоторые из тех самых официальных документов, не предназначенных для широкого «общественного оборота».

А жаль.

Ибо дело ЕАК является одним из таких, о которых надо периодически напоминать обществу, поскольку смена поколений и огромные потоки информации размывают даже важные ориентиры в нашем историческом прошлом. А о том, что это дело важное, лично мне ежедневно напоминают нынешние политические дела…

Одним из ключевых эпизодов дела ЕАК (хотя формально с ним не связанным) является убийство видного деятеля еврейской культуры в СССР, Председателя ЕАК, народного артиста СССР, лауреата Сталинской премии, руководителя Государственного еврейского театра (Госет) Соломона Михайловича Михоэлса.

И тут я должен преклониться перед подвигом братьев Вайнеров, которые глубоко проникли в суть истории с этим убийством в ее национально-историческом измерении. Ибо понятие «госбезопасность» является некой константой русской истории, не менее глубокой, чем «крепостничество» и «самодержавие». Аркадий и Георгий Александровичи Вайнеры гениально отразили это явление в своей дилогии «Петля и камень в зеленой траве» (http://www.modernlib.ru/books/vayner_arkadiy_aleksandrovich/petlya_i_kamen_v_zelenoy_trave/read/) и «Евангелие от палача» (http://lib.ru/RUSS_DETEKTIW/WAJNERY/evangelie2.txt), а «подвигом» я называю эту работу потому, что она делалась при советской власти, когда и помыслить было нельзя об издании этих романов…

И еще одна книга вызвала мое восхищение – это «Тайная история сталинских преступлений» (http://www.gramotey.com/?open_file=1269097869), изданная в США в 1953 году. Ее автор – «Александр Орлов», а на самом деле Лев Лазаревич Фельбин (1895-1873), виднейший советский разведчик, много лет собиравший информацию о сталинских преступлениях и бегством в США сумевший обмануть неизбежную гибель, ожидавшую всех разведчиков, возвращаемых в СССР из Испании в 1938 году. Книга эта почти не имеет отношения к делу ЕАК, за исключением того, что дает потрясающую картину созданной Сталиным системы ничем неограниченного подчинения.

Итак,

В январе 1949 года

начались повальные аресты видных еврейских общественных и культурных деятелей, которых объединяло вхождение в Еврейский антифашистский комитет, сыгравший огромную роль в привлечении симпатий общественности и правительств Англии и США к СССР во время войны.

Эти аресты, как и следствие, и суд с самого начала и до конца происходили тайно, но на внешнем, общественном уровне они отразились в параллельной кампании «борьбы с космополитизмом».

На смену делу ЕАК явилось, затем, вышедшее на поверхность в январе 1953 года гораздо более известное и уже публичное дело «дело врачей». А как бы между ними возникло еще и тайное дело о «сионистском заговоре в МГБ», которое, вбирая в себя и «дело ЕАК», и «дело врачей», перерастало уже в глобальное дело о «сионистском заговоре»...

Полностью потерявшее все ориентиры, зомбированное население уже готовилось к наблюдению публичных казней евреев-злодеев-убийц-сионистов через повешение, когда 5 марта 1953 года страна, наконец, лишилась своего кумира и тирана.

Если инициатором и сценаристом дел о «заговорах» 1936-38 годов в целях уничтожения какого-либо разномыслия и установления абсолютной личной власти был сам Сталин, то дело ЕАК возникло, скорее, как неизбежное следствие межклановой борьбы «силовиков» за доверие Сталина, поскольку недоверие тогда означало смерть. Условно, в тот момент это были кланы Берии и Маленкова.

Фактически, вместо выдающегося сценариста – злодея, Сталин оказывается в этом деле, скорее, объектом манипуляций его маниями и фобиями.

И еще одно важное наблюдение.

Возникнув в связи с, казалось бы, преходящим культом личности Сталина, данное дело стало, тем не менее, отправной точкой всего последующего советского государственного антисемитизма, и никакими пересмотрами дел поменять эту установку не удалось. Что вполне естественно – так закономерно восстановился государственный антисемитизм России монархической.

Откуда пошел сталинский антисемитизм

Неприязнь к евреям развивалась у Сталина постепенно, видимо, еще со времен внутрипартийной борьбы, и носила политический характер. Ибо он ненавидел всех, становившихся у него на пути, а в 20-30 годы объектами его ненависти были, прежде всего, евреи Троцкий, Каменев и Зиновьев. «Синедрион» – такое название оппозиции было им как-то раз использовано в разговоре.

Преломление ненависти к оппозиции в неприязнь к национальности ее вождей прослеживается и в таком эпизоде 37-го года.

Карл Викторович Паукер – начальник личной охраны Сталина (расстрелянный 14.08.1937) показал Сталину импровизированное представление, изображая Зиновьева, которого ведут на расстрел в подвал. «Зиновьев» беспомощно висел на плечах «охранников» и, волоча ноги, жалобно скулил, испуганно поводя глазами. Посередине комнаты «Зиновьев» упал на колени и, обхватив руками сапог одного из «охранников», в ужасе завопил: «Пожалуйста... ради Бога, товарищ... вызовите Иосифа Виссарионовича!»

Сталин следил за ходом представления, заливаясь смехом. Гости, видя, как ему нравится эта сцена, наперебой требовали, чтобы Паукер повторил её. Паукер подчинился. На этот раз Сталин смеялся так неистово, что согнулся, хватаясь за живот. А когда Паукер ввёл в своё представление новый эпизод и, вместе того чтобы падать на колени, выпрямился, простёр руки к потолку и закричал: «Услышь меня, Израиль, наш Бог есть Бог единый!» – Сталин не мог больше выдержать и, захлёбываясь смехом, начал делать Паукеру знаки прекратить представление [3].

По свидетельству Молотова, назначенного в 1939 году наркомом иностранных дел вместо еврея Литвинова, Сталин сказал ему: «Убери из наркомата евреев» (Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева. — М.: ТЕРРА, 1991).

Но политические мотивы теснейшим образом переплетались и с чисто личными.

Эта тема затронута, в частности, в [3].

«Личный» антисемитизм Сталина был в значительной степени предопределен тем, что его ближайшие родственники постоянно находились в близких связях с евреями.

В качестве наиболее яркого примера можно указать на начавшуюся в 1942 году связь его любимой 16-летней дочери Светланы с евреем Алексеем Каплером, а затем, после его осуждения, замужество за евреем Григорием Морозовым. Еврейкой была и Юлия Исааковна Бессараб, вторая жена сына Сталина Якова Джугашвили.

Политические и личные мотивы сталинского антисемитизма достигли своего апогея сразу после войны, когда не без помощи госбезопасности перед ним предстала картина «измены»:

– евреи породнились или подружились с ближайшими родственниками Сталина;

– в силу тех или иных причин почти все эти евреи имели легальные связи с Западом, а значит, могли быть объектами вербовки;

– через этих евреев шли утечки об обстоятельствах личной жизни Сталина, что рассматривалось в тех реалиях как государственная измена.

Последнее обстоятельство сыграло, в конце концов, решающую роль в начале «охоты на ведьм» еврейского происхождения.

Скелет в шкафу Сталина

Важнейшим «скелетом в шкафу» личной жизни Сталина было самоубийство матери Светланы Надежды Аллилуевой, которое скрывалось даже от дочери, в то время, как благодаря утечкам, в 1947 году Светлана узнала о самоубийстве матери из статьи о Сталине в английском журнале. Это привело Сталина в ярость, и он поручил министру госбезопасности Абакумову найти каналы утечки информации о его личной жизни.

Фабула самоубийства такова.

8 ноября 1932 года, будучи в гостях у Ворошилова после концерта в Кремле, посвященного 15-летию революции, Сталин грубо выразился по отношению к своей жене Надежде Сергеевне Аллилуевой. В ответ, она демонстративно покинула застолье в сопровождении жены Молотова Полины Жемчужины (Перл Карповской, «Перл» – «жемчужина» на идиш), своей близкой подруги.

В ту же ночь Надежда Аллилуева застрелилась.

Сталин воспринял самоубийство жены как предательство. У него были для этого основания. Учась в институте, Аллилуева узнала от других студентов чудовищную правду о доходящем до людоедства голодоморе на Украине и пересказала услышанное Сталину и Паукеру. В ответ получила брань и запрет на дальнейшую учебу…

«Официально» (через органы госбезопасности) было объявлено, что Надежда Аллилуева умерла от приступа аппендицита. Однако врач Александра Канель, приглашенная в кремлевскую квартиру Аллилуевой и Сталина 9 ноября, отказалась подписывать такое медицинское заключение. Смерть от менингита после отстранения от должности в 1935 г. спасла ее от участи других врачей Кремлевской больницы, также отказавшихся подписывать это заключение – доктора Левина и профессора Плетнева, ставших жертвами процесса «правотроцкистского антисоветского блока» 1938 года.

Роковое родство с тираном

Историк, член правления общества «Мемориал» Александр Даниэль, как-то заметил: «Логика была и в том, что Сталин уничтожил свое окружение. Всякий, кто поднимается над общим уровнем, опасен, родственник опасен вдвойне – тут видны архетипические закономерности восточных деспотий» (http://izvestia.ru/news/273587#ixzz2pe7dqTfA).

В силу этой логики, Сталин постепенно освобождался от тех своих родственников, которые слишком много знали о его личной жизни. Лаврентий Павлович Берия, а затем Абакумов понимали эту логику и старались упредить волю вождя, собирая на них материалы.

В чистках конца 30-х были уничтожены Александр Семенович Сванидзе – брат первой жены Сталина Екатерины Сванидзе (матери Якова Джугашвили), умершей в 1907 г., и его жена Мария Анисимовна (еврейка).

С подачи Берии, избавлявшегося от ставленников Ежова, был репрессирован в 1938 муж Анны Сергеевны, старшей сестры застрелившейся Надежды Аллилуевой, Реденс Станислав Францевич – комиссар госбезопасности 1-го ранга, секретарь Дзержинского, начальник НКВД – Украины, Московской области, Казахстана. Сама Анна Сергеевна Аллилуева была арестована в конце 1947 года, когда Абакумов начал следствие по делу об утечке информации из окружения Сталина.

Брат Надежды Аллилуевой – Павел Сергеевич, профессиональный военный, во время чисток 1937-38 годов неоднократно пытался заступаться перед Сталиным за своих арестованных сослуживцев. Вернувшись 2 ноября 1938 года на работу в руководимое им Главное Броневое управление РККА и обнаружив, что большинство его сотрудников арестовано, он умер, по официальной версии, от разрыва сердца. Десять лет спустя, Берия добрался и до его вдовы – Аллилуевой (Земляницыной) Евгении Александровны, обвиненной в отравлении своего первого мужа спустя 9 лет после его смерти... Она была репрессирована в начале 1948 вместе со своим вторым мужем Николаем Владимировичем Молочниковым (евреем), секретным сотрудником МГБ.

Анна Аллилуева, Евгения Аллилуева и Н.В. Молочников сидели до своего освобождения в 1954 году в одиночках Владимирской тюрьмы, значась под номерами, а не под их настоящими именами: Молочников как «заключенный № 21», его жена Евгения – № 22, Анна Аллилуева – № 23. Когда Анна вышла на свободу, оказалось, что она повредилась в рассудке.

Охота началась

Итак, в 1946 году Сталин обнаружил, что в западной прессе опубликована информация о том, что его жена Надежда Аллилуева на самом деле покончила жизнь самоубийством, что являлось не только семейной, но и государственной тайной. Министру госбезопасности Виктору Семеновичу Абакумову было поручено раскрыть источник утечки.

С конца 1946 года Абакумов регулярно направляет Сталину информацию о контактах его дочери Светланы и её мужа Григория Морозова с Исааком Гольдштейном, якобы подосланным к ним «еврейским националистом» Михоэлсом с целью сбора личной информации о Сталине по заданию американской разведки.

Исаак Гольдштейн, экономист, работал вместе с Молочниковым, Евгенией и Павлом Аллилуевыми в торговом представительстве СССР в Берлине с 1929 по 1933 год. В 40-е годы он продолжал часто посещать новую семью Евгении Аллилуевой.

10 декабря 1947 года, после доклада Абакумова Сталину, Евгения Аллилуева была арестована.

16 декабря Евгения дала показания против Гольдштейна, и 19 декабря он был арестован без санкции прокурора, по личному указанию министра госбезопасности Абакумова.

27 декабря был арестован Захар Гринберг – литератор, друг и сотрудник Соломона Михоэлса по работе в Еврейском антифашистском комитете, также подружившийся с семьей Евгении Аллилуевой. Как было установлено следствием, именно Гринберг познакомил Михоэлса с кружком Евгении Аллилуевой.

К Гольдштейну, в отличие от других арестованных, сразу стали применять методы жестоких избиений и пыток, добиваясь быстрых показаний на Михоэлса, за спиной которого, по сценарию, стояла уже американская разведка. Михоэлс, по версии следствия, интересовался, прежде всего, взаимоотношениями Светланы Аллилуевой и Григория Морозова, поскольку это якобы было важным «для друзей в США».

А в ночь с 12 на 13 января 1948 года в Минске произошел трагический несчастный случай с Председателем ЕАК Соломоном Михоэлсом. Его (и его спутника) переехал грузовик.

Михоэлсу были устроены государственные похороны и выпущены сборники его памяти, театру, которым он руководил, было присвоено его имя (снятое, однако, через год)…

Как убили Михоэлса

В совершенно секретной докладной записке Зам. начальника Главного Управления милиции, комиссара милиции 3 ранга Бодунова на имя Зам. Министра внутренних дел СССР генерал-полковника Серова И.А. указывалось следующее:

«В соответствии с Вашими указаниями для расследования обстоятельств смерти Михоэлса С.М. и Голубова-Потапова В.И. в гор. Минск была командирована группа оперативных работников Главного управления милиции, которая под руководством инспектора для особых поручений полковника милиции Осипова, проверив на месте материалы и проведя дополнительное расследование, установила:

12 января с.г., около 18 часов, Михоэлс и Голубов-Потапов, пообедав в ресторане, ушли в гостиницу, а находившимся с ними работникам минских театров сказали, что в этот вечер они будут заняты, так как намерены посетить какого-то знакомого Голубова-Потапова — инженера Сергеева или Сергея. От предложения воспользоваться автомашиной Михоэлс и Голубов-Потапов категорически отказались.

Около 20 часов они вышли из гостиницы, а в 7 часов утра 13 января трупы их были обнаружены на временной малопроезжей дороге. Указанной дорогой, несмотря на то что она находится в черте города, водители автотранспорта мало пользовались, так как она проходила по пустырю и представлялась неудобной.

Оба трупа оказались вдавленными в снег, который шел с вечера 12 января при значительном ветре.

Вся одежда покойных, деньги, документы и ручные часы (у Михоэлса — золотые) оказались в сохранности. У часов Михоэлса отсутствовало лишь стекло, однако часы эти, как и часы Голубова-Потапова, в момент осмотра трупов были на ходу.

Судебно-медицинским исследованием трупов, производившимся 13 января главным судебно-медицинским экспертом Министерства здравоохранения БССР Прилуцким и экспертами-врачами Наумович и Карелиной, установлено, что смерть Михоэлса и Голубова-Потапова последовала в результате наезда на них тяжелой грузовой автомашины.

У покойных оказались переломанными все ребра с разрывом тканей легких, у Михоэлса перелом позвонка, а у Голубова-Потапова — тазовых костей. Все причиненные повреждения являлись прижизненными. Судя по наступлению и развитию трупных явлений, смерть их наступила за 15—16 часов до момента исследования трупов, т.е. примерно в 20 часов 12 января, вскоре после выхода из гостиницы… Никаких данных о том, что Михоэлс и Голубов-Потапов погибли не от случайного на них наезда, а от каких-либо других причин, расследованием не добыто» [1, 107]

Автомобиль, которым были убиты Михоэлс и его спутник, был довольно скоро обнаружен в гараже МГБ республики. После чего Начальник МГБ Белоруссии Л.Ф. Цанава любезно дал совет проводящему расследование комиссару милиции: «Делом занимайся, убийц ищи, но не лезь ты, куда тебя не просят». И министр МВД СССР С.Н. Круглов подтвердил: «Не особо там копайте» [1, 109]…

А теперь – объяснение одного из участников акции, полковника Ф.Г. Шубнякова, данное им Берии сразу после смерти Сталина. Будучи арестован в ноябре 1951 года, когда в межклановой борьбе Берии удалось свалить Абакумова, он вышел на свободу в марте 1953, когда Берия снова стал во главе госбезопасности. «Полковник увидел, с какой тщательностью перетряхивают скользкие дела МГБ вернувшиеся на Лубянку бериевцы, и понял, что за Михоэлса может попасть за решетку еще раз, но теперь уже всерьез и надолго. Он не стал дожидаться, когда доберутся до минской истории, и сам написал рапорт о ней на имя Берии» [4]:

Уголовное дело против участников убийства так и не было возбуждено и наказания за него они не понесли…

Разумеется, далеко не все члены ЕАК поверили в официальную версию смерти Михоэлса. Особенно те, кто хорошо знал методы Сталина и его «органов». На вечере памяти Михоэлса в день его похорон 15 января 1948 года, член Президиума ЕАК поэт Перец Маркиш прочитал посвященный ему цикл стихотворений, среди которых было и такое:

Разбитое лицо колючий снег занес,
От жадной тьмы укрыв бесчисленные шрамы,

И вытекли глаза двумя ручьями слез.
В продавленной груди клокочет крик упрямый:
– О вечность! Я на твой поруганный порог
Иду зарубленный, убитый, бездыханный.
Следы злодейства я, как мой народ, сберег,
Чтоб ты узнала нас, вглядевшись в эти раны.

Сочти их до одной. Я спас от палачей
Детей и матерей ценой моих увечий.
За тех, кто избежал и газа, и печей,

Я жизнью заплатил и мукой человечьей!

Когда через год начался полномасштабный разгром ЕАК, в ночь на 28 января 1949 года Перец Маркиш был арестован и после пыток, истязаний и тайного суда расстрелян 12.08.1952 вместе с еще 12 другими членами комитета.

Полина Жемчужина

К тем, кто не верил в официальную версию автокатастрофы, относилась, разумеется, и жена Молотова Полина Жемчужина. Присутствуя на траурной панихиде по Михоэлсу, она неосторожно поделилась с поэтом Фефером своими сомнениями в истинности официальной версии гибели артиста. Ицик Февер, заместитель Михоэлся по ЕАК, был секретным сотрудником МГБ.

29.01.1949 Полина была арестована и обвинена в том, что «на протяжении ряда лет находилась в преступной связи с еврейскими националистами».

Полина, которую Сталин ненавидел еще со времен самоубийства Светланы Аллилуевой, уже попадала в разработку госбезопасности в 1939 году. Как и тогда, были арестованы и подвергнуты пыткам люди из ее окружения. Как и тогда были замученные до смерти. Но ничего существенного против нее добыть так и не удалось. 29.12.1949 Особым совещанием при МГБ СССР она была приговорена к 5 годам ссылки в Кустанайскую область. Этому предшествовало исключение ее из партии:

Полина Жемчужина стала заложницей, но уцелела.

«9 марта 1953 года, в день похорон Сталина, у Молотова был также и день рождения. Ему исполнилось 63 года. Молотов в этот день был одним из трех лидеров, произнесших траурные речи с Мавзолея Ленина и Сталина, и его речь оказалась более эмоциональной, чем речи Маленкова и Берии. Когда члены Президиума ЦК КПСС спускались с трибуны Мавзолея, Маленков и Хрущев поздравили Молотова с днем рождения и спросили, что бы он хотел получить в подарок. «Верните Полину», — сухо ответил Молотов и прошел мимо» [3].

На следующий день Полина Жемчужина, забранная в январе 1953-го из ссылки в Лефортовскую тюрьму для допросов по новому безумному делу, была освобождена. И по ее «делу» возникли уже совсем другие документы:

Следствие закончено, забудьте?

29.12.1988, на заседании Комиссии Политбюро по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30-40-х и начала 50-х годов, было запротоколировано следующее.

«В 1948-1952 гг., в связи с так называемым «делом Еврейского антифашистского комитета», были арестованы и привлечены к уголовной ответственности по обвинению в шпионаже и антисоветской националистической деятельности многие другие лица еврейской национальности, в том числе партийные и советские работники, ученые, писатели, поэты, журналисты, артисты, служащие государственных учреждений и промышленных предприятий – всего 110 человек… Пятеро из них умерли во время следствия».

Дело рассматривалось военной коллегией Верховного суда СССР с 8 мая по 18 июля 1952 г. под председательством председателя военной коллегии А.А.Чепцова, без участия представителей государственного обвинения и защиты. Военная коллегия приговорила С.А.Лозовского, И.С.Фефера и других – всего 13 человек – к расстрелу, а Л.С.Штерн – к лишению свободы на 3 с половиной года и к последующей ссылке на 5 лет.

«Имеются объяснения А.А.Чепцова об обстоятельствах, сопутствовавших вынесению этого приговора. Суть их сводится к тому, что обвинение невиновных людей и подписание им несправедливого приговора было предопределено заранее вышестоящим руководством.

Как утверждает А.А.Чепцов в объяснении, направленном 15 августа 1957 г. члену Президиума ЦК КПСС Г.К.Жукову и – в копии – другим членам Президиума ЦК: Н.С.Хрущеву, Н.А.Булганину, М.А.Суслову, Л.И.Брежневу, К.Е.Ворошилову, Н.М.Швернику и А.И.Микояну, – еще до начала процесса С.Д.Игнатьев и его заместитель М.Д.Рюмин сообщили ему, что по их докладу на Политбюро ЦК ВКП(б) было принято решение о расстреле всех обвиняемых, кроме Л.С.Штерн.

В этом и последующих объяснениях в КПК при ЦК КПСС А.А.Чепцов указывает, что у состава суда возникали сомнения в полноте и объективности расследования дела, в связи с чем оно подлежало направлению на доследование, но сделано этого не было.

Согласно объяснениям А.А.Чепцова, о необходимости проведения дополнительного расследования он докладывал Генеральному прокурору СССР Г.Н.Сафонову, председателю Верховного суда СССР А.А.Волину, Председателю Президиума Верховного Совета СССР Н.М.Швернику, секретарю ЦК ВКП(б) П.К.Пономаренко, председателю КПК при ЦК ВКП(б) М.Ф.Шкирятову, однако поддержки у них не получил. Все они рекомендовали ему обратиться по этому вопросу к Г.М.Маленкову.

Как указывает далее А.А.Чепцов, он в присутствии С.Д.Игнатьева и М.Д.Рюмина был принят Г.М.Маленковым и высказал соображения о необходимости направления дела на дополнительное расследование. Однако Г.М.Маленков ответил: «Этим делом Политбюро ЦК занималось 3 раза, выполняйте решение ПБ» – Известия ЦК КПСС. 1989 г., № 12. – http://www.languages-study.com/yiddish/eakizvestiya.html

А вот реабилитационное обращение главной военной прокуратуры в ЦК КПСС, где изложены официальные данные по этому судебно-следственному делу:

Прошли десятилетия.

Самобытная еврейская культура на языке идиш, которой сначала Холокостом, а затем делом ЕАК был нанесен смертельный удар, больше не возродилась; утрачен огромный пласт истории и опыта евреев России и Европы…

Но если про Европу можно с достаточной уверенностью сказать, что урок германского фашизма не прошел для нее даром, то нынешняя Россия напоминает совсем о другом: «Еще плодоносить способно чрево, которое вынашивало гада»…

И пока способно плодоносить это адское чрево, узнаваемое по «акциям» и «делам» начиная с убийства Литвиненко и кончая похищением Развозжаева, пока возбуждаются и идут у нас кафкианские судебные процессы – дело Еврейского антифашистского комитета не закрыто.

Литература

1. Государственный антисемитизм в СССР. От начала до кульминации, 1938–1953. М.: МФД: Материк, 2005.

2. Орлов А. Тайная история сталинских преступлений. М.: Всемирное слово, 1991. -

http://www.gramotey.com/?open_file=1269097869.

3. Медведев Ж.А. Сталин и еврейская проблема. Новый анализ. — М.: «Права человека», 2003. – http://scepsis.net/library/id_1473.html.

4. Евгений Жирнов. Как убили Михоэлса. Посмертная автокатастрофа // Коммерсант. 27.01.1998. – http://www.kommersant.ru/doc/14041.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив