Пять тысяч на марше мира – а чего они, собственно, так боятся?

Итак, вчера снова несколько отщепенцев прогулялись по Бульварному кольцу.

Собственно, им давно уже пора перестать занижать цифры в 10 раз. Почему бы не занизить сразу в тысячу? Чего мелочиться? Гулять, так гулять. Только послушайте, как это сладко звучало бы: в похоронах оппозиции, состоявшихся между Тверским и Чистопрудным приняли участие 50-70 плакальщиков. Ну, не более 100. Это уж точно.

И люди бы поверили. Они у нас всему верят. А кто не верит, помалкивает. Но многие верят.

А я вот думаю – а чего это они так боятся? Рейтинг (если им верить) выше ста процентов. Власть сильна (если верить Киселеву) как никогда. Народ готов все отдать (кроме Крыма – Крым оставить), лишь бы Крым был наш. Полное единодушие. Басилашвили вмуровали, простите, заделали в не в стену, а в пол, "вполовали" в общественном туалете. Народ и партия едины. Так чего же бояться?

Казалось, если ты такой сильный, ну дай и людям дышать – отодвинь крышку на котле, не доводи до греха. Но, нет – всё прямо наоборот. Хватать и не пущать. Чего они боятся?

Есть чего бояться. Они швондеры ученые. Натравливая Шарикова на Филипп Филипповича, они понимают, что его так же легко натравить на них самих. И железный занавес здесь не спасет – он поможет оттянуть час расплаты, но саму расплату при этом неизбежно утяжелит. Ну, а дальше – как повезет. Удасться возглавить или не удасться? Удасться спрятаться или не удастся?

Заглядывают ли они так далеко в будущее? Едва ли. Но они чувствуют. Они всегда чувствуют. И чувствуют, что бывалый, тренированный нюх их не обманывает.

Не стану их разубеждать – я тоже думаю, что их чутье говорит правду. И скажу откровенно – не больше их радуюсь перспективе русского бунта. Шума много, много грязи и крови, а толка на грош.

А чтобы толку получилось на какую-то более внушительную сумму, необходимо уже сегодня готовить для лавы народного гнева плавильные котлы, в которых гнев мог бы переплавляться в любовь. Потому что – и это отнюдь не прекраснодушие – без любви никакое творчество невозможно. Включая, конечно, и творчество жизни.

И вот в этой связи мое внимание привлек заочный спор Митрохина с Ходорковским Политическая партия или сетевая горизонтальная структура? Аргументы Митрохина звучат в основном просто забавно – скажем поминание 13% на выборах в Москве. Для любителей математики напомню, что 13% от принявших в выборах 20% – это чуть больше 2.5%. Хвастать, кажется, особо нечем. Но бог с ним – с главой партии "Явлинский, Болдырев, Лукин". Вопрос-то он задал, и в самом деле, важный – сетевая горизонтальная структура или партия?

Ответ на вопрос такой – обязательно сетевая структура. Только сетевая. Но не горизонтальная. Ни в коем случае не горизонтальная. Сетевая, но многоуровневая и иерархическая, с наслоением нескольких видов иерархий, например, иерархии ума, иерархии доброты и иерархии совести.

Горизонтальная структура не имеет своего направления и в этом смысле никакую общественную деятельность осуществлять не может. Для деятельности нужна голова – не только руки.

Конечно, время старых партий ушло. Особенно в наших условиях, когда руководство можно легко запугать, или купить, или запугать и купить. Нет, общественная структура альтернативы режиму должна строиться на иных принципах. Она должна быть защищена от коррупции, от глупости и от низости.

Как этого добиться? Это сложный процесс. Но первый его шаг очевиден – нужно захотеть.

Сегодня важнейшая проблема, о которой терпеть не могут говорить оппозиционные люди, состоит в том, что власть некому принять. Говорить об этом, в самом деле, неприятно, но это правда. Власть здесь хорошо поработала. А мы ее работе свою работу противопоставить не смогли.

И первое, да и единственное во многом, чем стоит заниматься сегодня – это построением такой альтернативы. Партия как ее оргформа не годится. Горизонтальная сеть – тоже. Нужна иная структура.

Получится ее создать – у них будет причина бояться. Хотя у умных – не будет. Организация нам нужна не для того, чтобы сжечь всё вокруг своей ненавистью. А для того, чтобы делать дело любви. Простите уж меня за высокий штиль.