
Путешествие по несуществующей империи


В этом необыкновенном государстве уживались самые разные народы - от жизнерадостных австрийцев до прагматичных чехов, от северных итальянцев до западных украинцев, от пылких мадьяр до не менее пылких сербов. В нем говорили на десятке языков - сущая Вавилонская башня. В нем родились и жили очень странные люди: от пражского клерка - еврея, писавший на немецком, до венского бродяги, воображавшего себя художником. А правил страной глубокий старик, каждое утро поднимавшийся в 6 утра с солдатской кровати и обливавшийся ледяной водой. Между этими людьми лежала бездна, и тем не менее они были детьми одной эпохи, они дышали одним воздухом, они перелистывали одни и те же календари.
Другой такой империи не было в Европе ни до, ни после: с адриатическими пляжами и карпатскими пастбищами, с чардашем и вальсом, с башнями Праги и пшеничными полями Воеводины, с горнымии селениями Каринтии и львовским Оперным театром. Нам трудно представить уровень ее культуры, налаженность быта, высокий стиль ее писателей, порядок ее учреждений. Это был парадоксальный мир, где между знатью и прочими подданными лежала пропасть, и в то же время крестьянин мог подать в суд на латифундиста, а сын мелкого чиновника сделать головокружительную карьеру. Нам вообще трудно ее представить: она исчезла задолго до нашего появления на свет. Среди моих предков были ее подданные, но они умерли за полвека до моего рождения. Никто ничего не расскажет, тени немы, призраки исчезают на рассвете.
Это путешествие, казалось, заранее было обречено на поражение, ибо как найти то, чего нет? Ветры истории многократно пронеслись над картой, новые государства возникали и рушились на обломках империи. Мыслимо ли найти в 21 веке следы того, что исчезло в 1918 году? Оказалось, что да. Я не знаю, как это возможно, но тень империи проступала всюду - в Будапеште и Вене, в Братиславе и Праге, в Кракове и Новом Саде, в Мукачево и Перемышле. Те же здания, та же планировка улиц, та же брусчатка, тот же кофе. И что-то неуловимое, не описуемое словами, не доступное органам слуха и зрения досужего туриста. И как сразу видно было, где она обрывалась, где заканчивались ее границы. Никакой мистики, но... sapienti sat. И потому я не называю ее имя: кто хотел, тот давно понял, о чем речь
|
</> |
