Путь Души, или Тень Леопарда. Глава XXII — Наставник, или Тень Леопарда (часть

vladimirdar — 22.08.2022

ПУТЬ ДУШИ, ИЛИ ТЕНЬ ЛЕОПАРДА

ГЛАВА XXII - НАСТАВНИК, ИЛИ ТЕНЬ ЛЕОПАРДА (первая часть)

Лишь тот постигает жизнь,

кто проникает в её глубины

Стефан Цвейг

Моего наставника в Доме Жизни зовут Иберий. Наставничество – одна из обязанностей для жрецов высоких рангов. Однако не сильно амбициозные служители избирали наставничество как некий способ стать учителем, помогать юным адептам и не продолжать Путь Посвящённого до конца или скажем так, до его максимально возможной вершины. Как я понял поначалу, этот выбор сделал и мой учитель. Иберий по своему роду происходил с острова Кеф-Тиу[1], по крайней мере, он так сам говорил. Когда-то его отец прибыл ко двору фараона Аменхотепа – исполнить миссию наставника и учителя для отца нашего нынешнего юного владыки – соправителя. Иберий точно так же, как и его отец славился великой мудростью и обладанием тайными знаниями. Поэтому к нему у всех в Доме Жизни и во дворце было особое почтительное отношение – учиться, получать наставления Иберия считалось великой честью. 

С течением времени наставники учеников менялись. На каждый период духовного развития будущего жреца мог быть свой наставник и обычно он постоянно «вёл» двух-трёх подопечных. Наставник переходил на следующий этап обучения с прежними учениками, если мог в дальнейшем у них ещё чему-либо научиться. Таким образом, наставничество давало толчок подъёма духовного уровня самого учителя и этим соединяло его с учеником. Для очередного занятия выбиралась одна актуальная тема и разбиралась досконально. Обычно тему задавал наставник. Ученик выслушивал все исходные посылы и детали, обдумывал их, а затем излагал своё понимание. Иногда наставник, принимая доводы ученика, корректировал свои личные взгляды и представления о предмете обсуждения. Также бывало, что свойства предмета или явления исследовались и на уровне мира отражений.

Ученики отбирались для наставников во многом благодаря случайным событиям или выпавшему жребию. К примеру, Иберий, также был выбран для меня именно путём жребия. По странному стечению обстоятельств из двенадцати учеников имена, которых были написаны на свёрнутых в трубочку маленьких папирусных свитках, моё имя выпало ему три раза подряд. Знакам и совпадениям в жреческой среде уделялось самое пристальное внимание и об этом обстоятельстве было тут же сообщено второму верховному жрецу Амона Амон-Сету, который тщательно отслеживал любые колебания энергий, подобные случайности, стечения обстоятельств для контроля всплесков грядущих событий и выявления судьбоносных направлений жизни будущих жрецов. Именно так впервые Амон-Сет узнал, что я – Хэй существую. Во второй раз Иберий, обучая меня искусству перемещений в мире отражений в первый раз в жизни, как он тогда сказал, встретил астрального стража, кто указал на меня как на его ответственного и важного ученика. В третий раз моё имя «засветилось» «в верхах» когда верховный жрец Ану Анен обсуждая с фараоном – юным соправителем учебный процесс подготовки будущих юных жрецов три раза выронил перед владыкой папирус со списком обучающихся в Доме Жизни в Ау-Сет. Фараон сразу же обратил на это внимание и повелел Анену показать ему этот список, поскольку это был явный знак. Тот, досадуя, что был так неуклюж, развернул его и первое имя, которое сразу бросилось Сыну Солнца в глаза, было как раз моё.

— Слишком много совпадений, — сказал тогда юный Аменхотеп.

И именно тогда фараон точно так же, как и Амон-Сет обратили на меня уже пристальное особое внимание. Владыка повелел Анену рассказать обо мне в подробностях, успехах в обучении, знаках богов и обо всем том необычном, что сопутствовало моему пребыванию в Доме Жизни в Ау-Сет. Анен сообщил о жребии Иберия и экстраординарном указании астрального стража на меня как его будущего ученика. Здесь надо отметить, что это был реально существующий астральный страж, которых мы редко видели вообще когда-либо. Он был не из тех, кого готовили жрецы для астральной защиты фараона и его семьи. То есть, это была как бы «независимая» астральная сущность, что показалась лишь для того, чтобы отметить меня как будущего ученика Иберия. Все эти обстоятельства чрезвычайно заинтересовали фараона. Оказалось, что он хорошо помнил первый разговор со мной в Солнечном городе. Фараон тщательно и с пристрастием следил за юными и будущими жрецами, хорошо понимая, что вскоре надо будет опираться именно на них. Именно в этом возрасте и стоило присматривать верных духовных соратников, близких в окружении придворных. Все эти события, связанные со мной, происходили на глазах Амон-Сета к его великому неудовольствию, кто начинал уже всерьёз беспокоиться о необычном волнении энергетических всплесков Канвы Жизни вокруг моего имени. Фараон же приказал верховному жрецу Солнечного Города призвать меня для беседы. И это уже была вторая такая аудиенция.

Вскоре меня вызвали к владыке во дворец Мальката, предварительно тщательно подготовив, почистив лицо, напудрив, подведя глаза и брови специальными косметическими средствами. На мне была простая, но изысканная набедренная трёхчастная повязка схенти, верх традиционно был открыт. Я предпочёл надеть тонкое нашейное украшение из тёмных лазуритовых пластинок с золотыми вкраплениями.

Для всех жителей Тау-Кемет фараон был живым богом. Это не то, чтобы не подвергалось сомнению – все были в этом абсолютно убеждены. Уже зная тонкости мира отражений и то, что, он используется в интересах безопасности личности фараона, я отстранённо и с любопытством отслеживал, где же стоят астральные стражи?! Сам я тогда ещё не принимал участие в формировании корпуса стражей владыки. Но никаких «теней» вокруг сына Солнца так и не увидел. Часто рядом с фараоном держали льва, как символ верховной власти солнечного бога на земле. Львов любил отец юного фараона – соправителя. Аминхотеп III держал обычно одного при себе во время приёмов, как мне говорили. Но в этот раз слева от трона Аминхотепа IV возлежал огромный восхитительный в своей силе и красоте леопард. Что меня особенно поразило, так это полная осмысленность в поведении этого великолепного могучего хищника. Всех, с кем до меня говорил фараон, леопард внимательно издали осматривал, на несколько мгновений пристально вглядывался в глаза и потом принимался исследовать таким же образом других собеседников. Складывалось такое ощущение, что это вовсе не грациозный зверь, а человек, кто выполнял свою особую службу и делал это идеально, ответственно, не отвлекаясь на несущественные детали этого мира.

Сейчас леопард лежал у ног владыки совершенно свободно, без цепей. Это производило на гостей, конечно же, ошеломляющий эффект. Фараон представлял собой в этом смысле бога, повелевающего не только великой страной, но царственными животными, что естественно однозначно и неизгладимо впечатляло всех без исключения посетителей тронного зала приёмов.

Настала моя очередь. Надо было сделать три шага навстречу Сыну Солнца и после каждого склонять голову. Фараон казался строгим, но одновременно не таким уж и озабоченным своими мыслями собеседником, создавая впечатление мудрого, цельного и отважного человека. В этот раз он был в более светском настроении. Для начала владыка спросил: доволен ли мной Иберий и тепло отозвался о нём, как о сыне наставника его отца. Я кратко и сдержанно ответил на все вопросы. Моя скромность, такт и мудрые ответы вновь очень понравились владыке. Он начал спрашивать о школе, обучении и последнем важном испытании ориентирования в пространстве с завязанными глазами, о чём как раз докладывал ему Амон-Сет в этот же день. Рассказывая об этом испытании, я тактично со сдержанной иронией поведал, как вместо своего товарища, кого мне надо было отыскать – нашёл Иберия, скрывавшегося от изнурительной жары в тени и наблюдавшего за испытанием издали. Фараон смеялся раскатисто и от души, придворные подобострастно ему вторили...

Но вдруг произошло то, что сразу сделало меня заметной фигурой при дворе. Леопард, внимательно прислушивающийся к моему голосу, а я это исподволь сразу отметил – встал со своего места, что случалось для парадных приёмов крайне редко и мягко пошёл прямо ко мне. Я похолодел. Некоторый лёгкий гомон придворных, что постоянно присутствовал в зале, сразу же стих – воцарилась мёртвая тишина; фараон же внимательно и с интересом смотрел, что будет дальше. Леопард плавно и грациозно подошёл, поднял голову – долго смотрел мне в глаза и, наконец, с удовольствием медленно улёгся у моих ног, как обычный домашний кот. Общий вздох удивления и шёпот восклицаний пронеслись в зале. Леопард положил голову на свои лапы, устремив свой взгляд в пространство, похоже говорил всем своим видом, что ему спокойно и хорошо рядом со мной. Юный Аменхотеп был под сильным впечатлением. Это уже не знак, а знамение, поскольку этот зверь был личным леопардом фараона и тот его очень любил. Позже я узнаю, что подобные животные тщательно отбирались из многих пойманных в саваннах и предгорьях юга Нубии. Для начала их проверяли на адекватность реакций, качественно сдержанную агрессию, на изначально поддающийся дрессировке индивидуальный звериный интеллект. Хищник долго и периодически дрессировался каждые три месяца на проявление безусловной привязанности и доверия к личности фараона. Также избранник постоянно подвергался специальному ритуальному воздействию и, кроме того, особой тайной тренировке для адаптации к астральному телу фараона. Зверю внушалось послушное выполнение воли фараона даже в мелочах. Этим занималась отдельная группа храмовых жрецов, работавших с астралом животных. Кроме того, у каждого царственного леопарда был свой выделенный астральный страж, который следил только за ним и отслеживал, малейшие изменения в его настроении. Он сообщал другим, если что-то шло не так или это только начинало предполагаться.

...Аудиенция была закончена. Я вернулся к пребывавшим гостям на приёме. Фараон был в задумчивости. Он подозвал к себе Амон-Сета и что-то ему говорил, иногда поглядывая в мою сторону. Амон-Сет, склонившийся перед владыкой, согласно кивал, тоже бросая на меня свои колючие взгляды. Иберий, стоящий рядом, шепнул мне, что я сильно «засветился». Теперь ко мне будет особое отношение, так что надо быть настороже. Я и сам был под глубоким впечатлением – личный леопард фараона проявил ко мне благосклонность – это было как великой честью, так и давало повод активизироваться завистникам. Иберий позже скажет, что теперь мне надо опасаться «змей», имея в виду дворцовые и храмовые интриги.

После этого случая Иберий получил исключительное благосклонное разрешение владыки показать мне астральный мир царственных хищников, хоть это и было достаточно опасно. Обычно, исходя из сути низких вибраций, животные физического мира редко попадались нам в мире отражений, исключая «домашних» кошек, которые могли путешествовать там, похоже, как у себя дома.

В этот раз мне позволили познакомиться с астральным телом леопарда фараона. Мир этого величественного хищника был удивительным и имел в основном темно-фиолетовые и пурпурные оттенки.

«Царственные цвета», подумалось мне тогда…

Вокруг царил полумрак, росли огромные призрачные деревья с густой листвой и лианами, отовсюду бросались в глаза, стремительно мелькающие полупрозрачные зыбкие тени. Более всего меня поразило невероятное количество самых странных звуков, наполнявших восприятие этого мира. Треск, хруст, удивительные трели неведомых птиц, стрекотание насекомых, топтание, чьи-то глубокие вздохи. Вспыхивали разноцветные огоньки, переливавшиеся всеми цветами радуги. Всё время что-то менялось и передвигалось. Кто-то кого-то эмоционально звал, отгонял, пугал и доказывал.

«Голос Матери-Природы», подумал я тогда.

Вдруг, Иберий дал мне знак, куда смотреть...

Этот леопард не был похож на своего земного двойника – он был гораздо больше, как огромный лев. Он подходил ко мне, смотря прямо в глаза. Эти глаза, находившиеся почти на одном уровне с моими, светились зелёным и, как мне показалось, почти кипели мелкими вспыхивавшими искорками.

Леопард фараона подошёл очень близко. Я замер...

Иберий сообщил ранее, что фараон разрешил лично мне познакомиться с астральным телом этого хищника – ему надо было знать, что произойдёт в результате – будет ли гармоничным контакт в мире отражений?! Я спрашивал Иберия: что делать, когда встречу «там» эту величественную пятнистую кошку, как поступать. Но Иберий ответил, что инструкций на этот счёт не может быть никаких, потому как возможно всё, в том числе – леопард может напасть – мне надо будет «бороться», хотя такое нападение и было маловероятным.

Мы с леопардом долго смотрели друг другу в глаза. Вдруг, в один момент я понял, что могу говорить с ним. Понимание этого ощущения было удивительным, незабываемым и захватывающим дух!

— Здравствуй, — сказал, наконец, я. — Неожиданно само собой вырвалось, — Мы с тобой одной крови – ты и я!

— Здравствуй, Хэй. — Голос леопарда чеканно, чётко и немного музыкально звучал в голове. — Я знаю кто ты... У меня есть посыл о твоей судьбе. Сообщено, что ты появишься, а метка посвящённого сразу обозначила это. Быть тебе имеющим наше полное принятие и силу. Хочешь ли ты объединиться со мной, узнать мою тайную мощь, мой мир и соединить его со своим?

Это было неожиданно. Слова леопарда фараона лились в моей голове, как лесной ручей, обжигая ярким цветом, свежестью, огнём преследования добычи и достижения цели. Это было так заманчиво и восхитительно! Тем более, Хэй не чувствовал никакой опасности и подвоха. Зверь был действительно царственный, держался с достоинством и непостижимой величавостью.

— Я готов слиться с тобой! Покажи мне свой мир!

Леопард «протяжённо» смотрел ему в глаза... Вот он плавно присел на задние лапы, а затем неожиданно мягко и легко впрыгнул в моё тело. Это было так необычно. В глазах у Хэя сначала ярко вспыхнуло, потом потемнело, и он закрыл их...

... Я мягко и неслышно крался между густых тропических зарослей и деревьев. Там впереди добыча... Вдруг на меня обрушился неимоверный поток внешней информации – я видел и слышал практически всё. Вокруг был огромный Мир, полный опасностей и самых разных удивительных и исключительных возможностей. Я отслеживал происходящее непрерывно и в целом. Вся информация мгновенно перерабатывалась, также ежесекундно принимались корректирующие решения. В голове иногда проскакивали, как вспышки, отрывистые человеческие слова: добыча, свет, тень, шорох, опасность, бросок, кровь, следы, запах зверя... Добыча была близка. Рывок! Я даже не успел ничего сообразить – в моих зубах уже была мягкая шея маленькой газели, что, убегая, споткнулась о предательский корень дерева и это было её последнее свободное живое движение. Вкус крови, завершение задуманного, бешено бьющиеся сердце моё и добычи, ужас, покорность в глазах жертвы, удовлетворение, мой победный рык и вселенский покой...

Мы стояли друг напротив друга. Леопард смотрел мне в глаза, как человек. Потом он, слегка торжественно, склонил свою голову и одним прыжком в сторону исчез из вида...

Неслышно появился Иберий. Он был сильно обеспокоен, когда я вдруг исчез после того, как леопард впрыгнул в меня... Когда мы «вернулись» в свои тела, я в двух словах попытался передать учителю эти непередаваемые человеческим языком переживания. Иберий был под впечатлением. Во время рассказа он не раз, восклицая, благодарил богов за такого ученика, который давал возможность учителю узнать так много нового и непознанного. Это был в некотором роде не только мой, но и его триумф. Тогда впервые я и был изображён с головой леопарда писцами фараона.

Вскоре меня ещё раз представили владыке. Я рассказал о своём необычном опыте в астральном теле. Фараон был очень доволен и поручил Амон-Сету докладывать обо всех моих испытаниях и всех событиях, что будут происходить вокруг, в том числе и самых незначительных. Иберий потом скажет, что как раз с этого момента Амон-Сет начал меня люто ненавидеть, как конкурента. Мне это было совсем не с руки. Иберий ещё раз предупредил «о змеях», сказав, что теперь меня могут целенаправленно «засыпа́ть» на испытаниях и мне надо быть очень осторожным и внимательным.

У Иберия было два ученика – я и Солек. С ним мы близко не общались. Это был высокий, грузного телосложения молодой человек с тёмным цветом кожи, явно выраженными нубийскими чертами лица, крупными очерченными губами и миндалевидными чёрными почти без зрачков глазами. Солек относился ко мне деланно равнодушно, иногда позволяя себе еле заметное презрительно превосходное отношение, как на своём лице, так в некоторых вроде бы незначащих репликах. Я понимал, что человек явно несгармонизирован и не обращал на это своего внимания.

Солек обладал одним удивительным свойством – часто пространство вокруг него как бы «собиралось». Я уже не раз замечал, как только Солек сосредотачивался, начинал излагать свои мысли, размышлять, рассказывать историю, эмоционально высказываться, энергия окружения, где он находился, начинала явно меняться – происходили нелогичные в своей сути события, вероятность которых была крайне ничтожна. Случались необычные вещи – в круг, образованный юными жрецами, вдруг садились птицы, при солнечной погоде раздавались раскаты грома, из-за стен города живых слышался какой-либо экстраординарный звук, например, что-то рушилось, отчаянные крики людей отчётливо достигали ровной эмоциональной атмосферы Дома Жизни и многое другое. Меня это всё крайне интриговало. Я с интересом пытался понять, что это и почему происходящие странные события связаны именно с Солеком? Как-то в подземном храме на очередной инициации сами собой зажглись масляные светильники, а благовония начали воскуриваться. Многие из нас воспринимали эти события как само собой разумеющееся – именно как очередное доказательства существования богов и потустороннего мира, что дают нам оттуда свои знаки и через эти странные явления напоминают о себе.

Поначалу я не замечал никакой связи в происходящих удивительных явлениях и чудесах относительно этого ученика Иберия. Чуть позже, сопоставив их с личностью Солека, сделал вывод, что дело все-таки явно в нём. Солек видимо старался не проявлять свою причастность к этим неординарным случаям и своё понимание их сути, но тщательно скрываемая гордыня, несмотря ни на что, прорывалась в виде осознания своей исключительности. Было любопытно наблюдать как этого уже не по годам мудрого человека, сильного и амбициозного мага разбирала глупая ребяческая гордость и спесь от своей причастности к этим заметным и экстраординарным событиям. Видно, было, что он не задаётся вопросами, почему всё это происходит, а просто упивается своей исключительностью. Солек замечал мои взгляды на нём в эти моменты и понимал, что я всё знаю. Это делало наши отношения довольно напряжёнными, что, впрочем, никак не отражалось на них внешне.

Иберий, конечно же, всё это тоже видел. Но даже на астральном уровне найти причины всех этих событий ему не удавалось. У Солека определённо была связь с миром Дуата. Кто-то оттуда явно пытался выйти с ним на контакт. Как я понимал, по его иногда глуповатой улыбке, при очередной синхронизации событий, Солек больше наслаждался удивлёнными и растерянными лицам своих товарищей, чем необходимостью задавать вопросы самому себе. Я замечал, что Иберий пытался понудить Солека размышлять о причинах этих явлений, но Солек похоже просто не хотел этого делать. Он всячески увиливал от подобной работы над собой и получения ответов. Его внимание явно начинал привлекать астральный мир низких вибраций, он безсознательно и неуклонно поддавался его влиянию. Позже окажется, что Солек был в постоянном контакте со жрецами Амона и его дали Иберию в качестве ученика именно из-за меня, чтобы он был в курсе всего того, что происходит со мной.

По большому счёту, подобным проявлениям тёмных сил никто не удивлялся – они были точно также почитались, как и светлые – как часть единого целого. Если жрец поддавался тёмному влиянию – его никто не осуждал – просто он становился сторонником Сета. Многие к этому в школе Ау-Сета даже стремились. Меня же самого несколько раз искушала тогда тёмная сила... Виктор вдруг с удивлением подумал, что рассказывает сейчас как Виктор, а думает, как Хэй, и нисколько этому не поразился, особенно после событий, когда его личность в Ау-Сет стала столь публичной.

Первое искушение тёмной стороной олицетворял первый личный писец Амон-Сета, однажды предложивший Хэю докладывать ему личные впечатления и ви́дение того, что происходит в Доме Жизни, как идёт процесс обучения, что думают молодые будущие жрецы, прибывшие из Ану, что позволяют себе наставники и среднее звено наших преподавателей оттуда. Иица обещал покровительство Амон-Сета, ускоренное обучение и, самое главное – посвящения в таинства недоступные другим. Меня даже удивил неприкрытый цинизм этого предложения. По самой своей сути это было предательством всего того, что было для меня центром Мира. Тогда стало понятно, наконец, куда исчезают некоторые юные будущие жрецы, очевидно «отличившиеся» на этом поприще «внимательности и усердия». Так или иначе, «стукачей» вычисляли сами их товарищи и жрецы – наставники. Понимая это, жрецы Амона таких учеников перемещали в другие школы или отделения, а возможно поощряли, давая индивидуальные поручения и практические целевые задания.

… Иица, как демон-искуситель, смотрел на меня своим сладким взором, наполненным чувственной негой и глубокой истомой. Его через чур красивое лицо, больше похожее на женское, смотрело на меня так, то как на будущего жреца, вербуемого стучать на своих товарищей, то, как на предмет своего личного вожделения. Позже я узнал, что Иица любит мальчиков и это была его порочная слабость. Очевидно, юноша жрец был для него каким-то совершенно особым изысканным блюдом.

Я ответил Иице, что благодарен Амон-Сету за оказанное доверие и оценку моих способностей, но по моим убеждениям, буду не до конца исполнять свой долг перед фараоном и священными землями при этих условиях, поскольку главным для меня является усердное постижение истины во славу фараона и безсмертных богов.

Иица, зло сверкнул на меня своим восточным маслянистым взглядом и, изменившись, став похожим на ощетинившегося пустынного шакала, потеряв все своё сладострастие и лоск, прошипел как змея:

— Ты думаешь, что ты такой мудрый и неуязвимый, Хэй!? Амон-Сет не прощает таких отказов!

— Но я не вижу здесь верховного жреца, — возразил я. Для меня главное – крепкое здоровье, процветание нашего владыки – Сына Солнца и его великого царства, да живёт Он вечно! Именно для этого я изучаю, постигаю Истину в Доме Жизни, именно это и является для меня целью в жизни.

Иица заскрипел зубами... Как вдруг неожиданно «сдулся» и сказал совершенно спокойно, деланно равнодушно и многозначно:

— Ещё увидимся, Хэй!

— Вот уж, точно «змея», — подумал я тогда об Иице и недавнем пророческом предупреждении Иберия.

Второй раз искушение тёмной стороной произошло на испытании выбора личных стихий и выбора светлой и тёмной стороны. Инициация проходила ночью на берегу Великой реки. Тогда во тьме пляски призрачных теней у жертвенного костра, под пронзительно ночным египетским небом, полным таинственно мерцающих в бесконечности звёзд, в кругу, появился тёмный Страж и, указав на меня своим жезлом сказал громогласно:

— Ты избран! Иди за мной!

Ученики были испуганы. Ладно, ещё видеть эти сущности в астральных вибрациях, но здесь Страж был в нашем мире и в материализованном виде – это редко кто наблюдал воочию.

— Ничего себе, да?! Возьми и иди куда-то?! — подумал тогда Хэй. — И ответил:

— Если избран – пусть Свет всего сущего осветит меня и всё вокруг. И увижу того, кто избрал меня!

Все видели Стража, слышали его слова и были в ужасе; двое будущих жрецов даже непроизвольно встали, чтобы следовать за ним также.

В теории мы знали, что такое вполне возможно при исполнении этого ритуала и тёмный Страж может призвать для инициации. Однако подобных событий давно в школе не происходило, и мы думали, что всё это легенды. Вообще же, призыв Сета является большой честью и может пощекотать самолюбие юного адепта, а, в конечном счёте, и его гордыню. Мы знали, что между светлой и тёмной стороной не было по сути большой разницы, так как тёмное и светлое являются частью единого целого. Наверное, любой другой будущий юный жрец отозвался бы на зов Стража, но моя, уже хорошо развитая интуиция говорила, что за внешним фасадом реально явившегося нежданного тёмного посланника неумолимо проявлялась искажённая злобная маска лица верхового жреца Амона. И это было нехорошо, потому, как меня явно хотели втянуть в интриги и события, о цели которых я не мог иметь представления по определению. С этих вещей и начинается чёрная магия, когда ты вроде бы стремишься к свету, а тебя завлекают в такие взаимоотношения с миром, где приходится поневоле кривить Душой.

Мои ощущения взрывались тревогой и необъяснимым ужасом, когда я смотрел на Стража, поскольку за этим стояло нечто большее, чем выбор темной стороны. Надо было отвечать.

— Благодарю Сета за выбор и благосклонность, но ещё не готов принять чью-либо сторону, — ответил я. — Вот Солек более достоин чести инициации тёмной стороной, — добавил я, указав на него.

Тёмный Страж молча возвышался надо мной. Я чётко не видел его глаз, но демон смотрел в упор, пытаясь проникнуть внутрь, как будто изучал, запоминая и взламывая мои трепещущие чувства.

— Не тебе судить, кто готов, а кто не готов присягнуть Сету, — наконец страшно прорычал Страж. — Но твой выбор – зарево твоей судьбы. Да есть так!

Он поднял свой длинный жезл со странным и внешне незнакомым знаковым навершием и ударил им о землю. Чёрное марево за ним всколыхнулось. Такая же чёрная вспышка на мгновение лишила всех зрения. Присутствовавшие в ужасе молчали, поглядывая в растерянности то на меня, то на Солека. Ритуал был закончен...

_________________________________

[1] Кеф-Тиу (др. егип. kftjw), Капта-Ра – современный остров Крит

© Vladimir d’Ar, 2022

Оглавление

Книга на Проза.ру

Книга на моем сайте

Оставить комментарий

Популярные посты:

mysea

Лучшее селфи с котиками

karabasych

Спокойной ночи

ida_mikhaylova

Улыбаемся и машем

matsam

Утреннее

aziopik

Цитата дня

luvida

Белоголовый амазон

matsam

Достало

l_boris

Москва провалится под землю

• Ранее
• Архив