ПСИХОАНАЛИТИК - 4

julija_welboy — 14.09.2014 Я думала, что насчет любви всё утряслось, но после ужина с вином опять тяжелый многочасовый разговор. Два раза уходил плакать в свою комнату, один раз обещал покончить с собой. Жизнь без меня пуста, в продолжении ее он не видит никакого смысла. О боже... Я сказала, что хочу спать, и ушла, оборвав его на полуслове. Кажется, ему не надо давать пить вина. Все, завтра прекращаем винопитие.

Утром дождь перестал, мы решили пойти прогуляться по Крессаку. Такая большая деревня, а на улицах ни души.
- А где люди? - спросила я.
- Большинство жителей приезжает сюда на выходные, чтобы отдохнуть от города. Но и тогда они сидят в основном по домам или на своих террасах, редко кто ходит гулять в лес.
- То есть это деревня не в смысле сельского хозяйства?
- О, нет. Это деревня для отдыха. Здесь живут адвокаты, профессора, инженеры. Я знаю одного музыканта, мы познакомились с ним в баре в Меркюэсе. Он приглашал меня к себе, но я не пошел.
- Почему?
- Не знаю. Мне все время хочется быть одному. А он интересный человек. Хочешь, покажу его дом?
- Покажи.

Мы пошли по тропинке к одному неприметному домику, и не так сам домик был примечателен, как его забор.

Из какого-то растения типа веника. На самом деле забор этот высотой не более 70-ти сантиметров, это просто я сняла его снизу.

Заборов в общепринятом смысле в деревне нет - дворы огораживают низеньким парапетом из дикого камня, который добывают здесь в большом количестве, больше для украшения, чем для узурпации территории.




Есть очень красивые терассы.




Дома, которые остались бог знает с какого века, и в них до сих пор живут люди.




Есть и новострой, но здешние жители пытаются вписывать новинки в старину, не нарушая общего вида.


Всё очень ухожено, чисто, у многих во дворах бассейны. Нет улиц в нашем понимании, когда все дома выстраиваются в одну линейку. Живописные домики разбросаны там и тут, на таком примерно расстоянии друг от друга:


А если и есть улицы, то они изогнутые, причудливые. Одна их них завершалась старинным замком. Перед ним в земле копались две женщины, одетые в видавшее виды трико и фартуки - видимо, высаживали цветы.
- Бонжур месьедамен, - сказали они, подняв на нас головы.
- Бонжур, бонжур, - ответили мы.
- Ты их знаешь? - спросила я, когда мы отошли.
- Нет, я почти никого здесь не знаю. Но у нас в деревнях принято здороваться со всеми, кого встретишь.
- Надо же, у нас тоже. А в этом замке сейчас живут люди или это музей?
- Это гостиница. А женщины - ее сотрудницы.

Потом мы поехали в Меркюэс - игрушечный городок с двухэтажными домиками и узенькими улочками. Жан сказал, что там замок еще красивей.

Он стоит на горе, довольно высоко и неприступно. Жаль, я не сфотографировала его снизу. В нем тоже расположена гостиница.

Когда проезжали Меркюэс, Жан остановился перед главной его площадью - пятачком пять на пять, мощеным булыжником, - и благоразумно подождал, пока загорится зеленый. Нужно ли упоминать, что на "площади" в этот момент не было ни души. Прохожие в этой местности редки.

Здешние городки и деревни лежат у подножия Пиренеев, на холмах.


В конце экскурсии я снова уронила телефон Жана, на этот раз в лужу, - и снова он не заметил. Мы сели в машину и поехали назад в Крессак.
- Ты из внешнего мира давно уже перекочевала в мой внутренний мир, - вдруг сказал он. - Ты и есть мой внутренний мир. Я ощущаю тебя не только как свой внутренний мир, но даже как свое тело. И теперь, когда ты уедешь, я буду чувствовать, что от меня оторвали руку или ногу.
Я не стала развивать эту тему.

Мне показалось, что после прогулки Жан немного развеял свое мрачное настроение. Когда мы вернулись, он рассказал мне нашу дальнейшую программу. В среду вечером выезжаем в Лимож, ужинаем там с Даниэль, ночуем, а утром едем в Орлеан на литературную конференцию. После конференции его брат приглашает нас на ужин, мы ужинаем и ночуем у него, потом возвращаемся в Лимож. В Лиможе посещаем оперу - билеты у Жана уже куплены - и на следующий день или через день едем в Париж - опять через Орлеан.
- Жан, а Даниэль знает о... наших планах?
- Да. Она сама позвонила и сказала, что будет рада встретиться с тобой в Лиможе.
- Это правда?
- Правда. Она сказала, что пойдет с нами в оперу, а может, и поедет в Орлеан на конференцию. Вот увидишь, как она встретит тебя. Она принципиальная, но очень справедливая женщина. И всегда такая радушная. Она очень любит принимать гостей. Напрасно ты переживаешь.
- Я не переживаю, но мне как-то не по себе.
- Когда ты увидишь ее, ты поймешь, что зря волновалась.
- Ты думаешь? Ну дай-то бог.
- А представь, сегодня позвонил Донжуан и настаивал, чтобы я принял его. Я сказал, что я в отпуске, но он ничего и слушать не хотел. Это тем более удивительно, что обычно он старается отложить уже договоренные сеансы, а тут такое желание...
- Интересно, с чего бы это?
- Сам думаю.
- А давай мистифицируем его?
Глаза у Жана загорелись.
- Давай! Как?
- Ну, как-нибудь. Я еще не придумала. Нужно, чтобы он увидел меня в твоем доме и голову сломал, кто я, и зачем я здесь.
- Вуаля! - Жан подпрыгнул, сидя на диване, и потер рука об руку.
- Давай так. Он обычно заходит к тебе через кабинет?
- Да.
- Я в это время буду в зале смотреть в окно. Думаю, он меня заметит.
- О, тебя он заметит!
- А ты пронаблюдай, с каким лицом он войдет.
- О, да!
- И что будет говорить.
- Я потом тебе перескажу!

И вдруг Жан делает скучный вид и замолкает, как будто Донжуан уже вошел сюда. Он сидит так минуту, две, не глядя на меня, и выражение лица у него становится как у человека, потерявшего в жизни всё.
Смотреть на это тяжело. Я хотела спросить "что с тобой?", но испугалась, что он начнет рассказывать, что с ним. Так мы сидели несколько тягостных минут, как два истукана. Потом он сказал:
- От меня оторвали руку или ногу, - и ушел к себе.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив