Происхождение тибетцев

Тибет — страна горная и изолированная, но изолированная довольно
относительно. В V в. Западная часть Тибета была населена
индоевропейскими племенами, близкими к индусам. Там жили дарды и
моны. Они исповедовали светлую религию Митры, но очень искусились в
колдовстве и волшебстве: порчу наводили, какие-то травы у них были
волшебные, гипноз, телепатия, заклинания. Всего такого у них было
полным-полно, и при этом сами они были европеоидного типа. А в
Восточный Тибет из Южного Китая бежали от китайцев некитайские
племена, они постепенно поднимались по великой реке Брахмапутре и
здесь назывались кяны. В Тибете кяны встретились с дардами и
монами.
О происхождении тибетцев, возникших на месте этого этнического
контакта, сохранилась легенда, предвосхитившая Дарвина. Правда, в
отличие от Дарвина, люди — только наполовину обезьяны, обезьяной
был их предок отец. Мама-самка была ракшас, что-то вроде лешего
(ракшас — это горные лесные демоны). А было якобы так. [45]
Чертовка ракшас увидела прекрасного царя обезьян, который пришел
в Тибет спасаться по буддийской вере. Она в него влюбилась, пришла
к нему и потребовала, чтобы он на ней женился. Бедный царь обезьян
был отшельником, учеником Авалокиты, он знать не хотел никаких
женщин вообще, он пришел сюда заниматься спасением своей души, а
вместо этого, пожалуйста, явилась влюбленная ведьма и требует
взаимности. Ну, он категорически отказался. Тогда она спела ему
песню:
О, обезьяний царь! Услышь меня, молю.
По воле злой судьбы, я бес, но я люблю.
И страстью сожжена, теперь к тебе стремлюсь,
Со мной не ляжешь ты, я с демоном сольюсь.
По десять тысяч душ мы будем убивать,
Мы будем жрать тела, мы будем кровь лизать,
И породим детей жестоких, словно мы,
Они войдут в Тибет, и в царство снежной тьмы
У этих бесов злых возникнут города,
И души всех людей пожрут они тогда.
Подумай обо мне к милосерден будь,
Ведь я люблю тебя, приди ко мне на грудь!
Бедный отшельник, испуганный такой настойчивостью, обратился к
Авалоките и стал ему молиться:
Наставник всех живых, любви и блага свет,
Я должен соблюдать монашеский обет,
Увы, бесовка вдруг возжаждала меня,
Мне причиняет боль, тоскуя и стеня,
И крутится вокруг и рушит мой обет.
Источник доброты! Подумай, дай совет.
Авалокита подумал, посоветовался с богинями Тонир и Тара и сказал:
«Стань мужем горной ведьмы». А богини закричали: «Это очень хорошо,
даже очень хорошо». И обезьяна с ведьмой народили детей. Дети были
самые разные, одни были умные, похожие на отшельника, другие
хищные, похожие на маму, но все они хотели есть, а есть было
нечего, потому что отец и мать, занятые самосовершенствованием, о
них не заботились, и они стали кричать: «Что же нам есть?» Тогда
бывший отшельник обратился опять к Авалоките и пожаловался ему:
Учитель, я в грязи, средь сонмища детей,
Наполнен ядом плод, возникший из страстей,
Греша по доброте, я был обманут тут,
Мне вяжет руки страсть, страдания гнетут.
Жестокая судьба и мук духовных яд
И боли злой гора всегда меня томят.
Источник доброты, ты должен научить,
Что надо делать мне, чтоб дети стали жить?
Сейчас они всегда, как босы, голодны,
А после смерти в ад низринуться должны.
Источник доброты, скажи, скажи скорей И милосердья дар пролей,
пролей, пролей.
Авалокита помог ему, дал бобы, пшеницу, ячмень и всякие плоды и
сказал: «Брось в землю, они вырастут, и ты будешь кормить детей». И
вот от этих детей пошли тибетцы. Древняя легенда довольно точно
передает коллизию, которая исторически подтверждается: наличие двух
этнических субстратов, которые в условиях пассионарного толчка
консолидировались и создали единый, монолитный и весьма энергичный,
хотя и многоэлементный, мозаичный внутри системы тибетский этнос.
Исходными элементами этого этноса были с одной стороны, дардские и
монские индоевропейские племена а с другой монголоидные кяны (кян —
древнее произношение цян). Все они были духовно скреплены единой
верой — митраистской религией бон, но не могли достичь
политического единства, потому что каждое племя не желало признать
главенства другого.Л
Л. Гумилев. «Конец и вновь начало»

|
</> |