Проблеммы социологии норманизма

smirnoff_v — 04.08.2021 Как вы знаете, диспуты норманистов и антинорманистов носят у нас зачастую весьма бурный характер. И одним из подразделов сего давнего спора является разная позиция сторон по вопросу уровня социального развития восточнославянского общества. Норманисты полагают, что восточные славяне были совершенными дикарями и далеко не подошли ни к существенному социальному расслоению, ни к необходимому уровню разделения труда, и соответственно к необходимому уровню урбанизации, достаточному для образования государственности – во всяком случае такому, который был у скандинавов. Поэтому скандинавы, по их мнению, и принесли нашим предкам все это, соответственно утвердив тут государственные формы. Антинорманисты утверждают ровно противоположное, - а именно то, что древнерусское общество само уже развилось достаточно, чтобы перейти к государственной эволюции и, если что где и брали, так это у греков – византийцев, поскольку в сравнении с ними существенная разница в развитии была в отличие от скандинавов.

Например, подобную позицию можно различить во взглядах глубокоуважаемого исследователя эпохи Ивана Васильевича Грозного, историка thor_2006 (да, да, если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя".

Я уже высказывал свою позицию. Она состоит не только в том, что уровень социального развития восточных славян, пускай не всех, но некоторых племен, и уж точно полян, был достаточен для самостоятельного государственного строительства, но и в том, что уровень социального развития скандинавов в эпоху викингов (морских разбойников) упал именно по причине того, что социальное-экономическое положение викингов кардинально выросло. Собственно викинги на некоторое время стали определять социальный строй скандинавского общества. Упрощенный, уродливый социальный строй, базирующейся не на развитии производства, а на грабеже. Прежние элитные социальные слои были отодвинуты в сторону, в том, числе, кстати, и как заказчики произведений искусства местных мастеров, но главным образом как продукт и носитель относительно сложных социальных отношений «довикингского» общества. Например жречество, которое в те времена было главным носителем и создателем культуры. И поэтому викинги не могли принести с собой и того, что уже вызрело в самой Скандинавии в предшествующую эпоху.

Ну да ладно. В дискуссии норманистов и антиноманиств по поводу уровня развития именно древнерусского общества многое связанно с археологическими изысканиями, на данные которых пытаются опереться и те и другие. Доходит до смешного, когда и те и другие опираются на одни и те же археологические данные, интерпретируя их противоположном образом. Основная проблема опоры на археологические данные связана с тем, что эти данные достаточно случайны и фрагментарны.

Поэтому я не стану умничать в этой области, где есть немало людей, куда более компетентных.
А буду говорит о другом, о том, где я специалист, а именно о социальных отношениях, и их устойчивых формах.
Когда мы говорим о том, что де скандинавы привнесли в древнерусское общество государственные начала, - все это весьма поэтично, но не совсем понятно. Что такое, государственные начала? Я, например, встречал такое определение как «идея государства», которая де будучи изобретена, передавалась новым, молодым и диким обществам.
На самом деле то, что мы называем государством, является совокупностью определённых социальных институтов. А социальный институт мы, в свою очередь весьма упрощенно определим как устойчивые формы взаимоотношений людей, организующие ту или иною сферу жизни общества. В марксизме считается что базовыми социальными институтами являются те, которые организуют отношения людей в процессе производства. Как только уровень развития производства требует возникновения общественного разделения труда, так сказать на тех кто работает физически и тех, кто трудится духовно, возникают конкретные социальные формы, конкретные социальные институты, оформляюшие эти отношения. Этому же процессу соответствует и первичная урбанизация – появление центров религиозных, политических и военных. Места «идеи государства» я тут не вижу.

Впрочем, не обязательно быть марксистом и полагать, определяющими отношениями являются те, которые организуют сферу производства и воспроизводства материальной жизни. В любом случае необходимо признать, что так называемая «государственность» есть совокупность определенных социальных институтов. Когда мы говорим, что в таком то обществе появилось государство, мы понимаем под эти то, что в этом обществе сложились (или были привнесены) определенные социальные институты.

Как правило, со становлением государственности связывают целый комплекс институтов. Тут и первичная урбанизация, где городище является не только оборонительным племенным центром, но и реализацией общественного разделения труда. То есть ремесло географически отделяется от сельскохозяйственного производства.
Тут и устойчивое классовое деление, разный размер виры за преступление против представителей разных классов общества. Тут и профессионализация как минимум стержневой части войска, взымание налогов и т.д. и т.п. И конечно же появление устойчивых институтов власти, всяких, рексов, князей или ярлов со дворами.

Впрочем, каждый может дополнить список, но я не об этом. Я о мышлении людей) А люди мыслят понятиями. То есть всякий такой институт, если он был создан в том или ином обществе, в мышлении и языке (а эти вещи нераздельны) представлен понятием. А каждое понятие имманентно связано со словом. Ибо «слово — материальный носитель понятия, языковое средство закрепления мысли, ее хранения, а также передачи другим людям». Таким образом вот те самые институты, те самые комплексы человеческих отношений о которых мы говорили выше, должны быть представлены понятиями и соответственно словами.

Так вот! Если есть местное, на родном языке слово – понятие для какого то комплекса взаимоотношений, то это практически стопроцентная гарантия того, что этот комплекс взаимоотношений, этот институт родился на местной почве.

Просто в ином случае свое понятие так и не образовалось бы, ибо понятия образуются из совместной практики людей. Нет практики – нет понятия. Нет дружины, нет и слова, - дружина. Нет особого, местного типа сбора даней из покоренных полянами племен, нет и полюдья, как слова.

Привнеси нам этот институт скандинавы, то был бы не князь, а ярл, и не в полюдье бы он ходил, а брал бы skattr или veizla какое-нибудь. Кстати сказать, скандинавские саги используют для обозначения этого механизма сбора дани славянские слова (poluta, polutaswarf).

Где тинги, конунги и другие хевдинги? А есть тысячники, посадники да градские старцы.
Можно наблюдать процессы классообразования, формирования институтов зависимости, рассматривая эволюцию понятия челядь, челядин – но никаких треллов. Кстати сказать, тут прямая демонстрации эволюции патриархальных форм личной зависимости, где такой зависимый статус в правовом смысле вырастает из статуса младшего члена семьи.

Вот когда происходит заимствование, и не важно в чем, в военном ли деле, в государственном ли управлением, то заимствуется цельно, сам институт, понятие и слово. Когда Петр I заимствовал институты и их элементы из европейских обществ, к нам пришел и вал иноземных слов. Да и сегодня…

В общем по языку всегда можно достаточно точно судить, какие формы взаимоотношений, какие социальные институты заимствуются, а какие имеют местную природу.

Так вот. Если кто-то желает доказать, что государство нам устроили скандинавы, то он должен показать, какие конкретные социальные институты были привнесены скандинавами славянам, и как это выразилось в общественном сознании восточно-славянского общества – то есть в сфере понятия и языка. Где скандинавские слова для обозначения тех или иных «государственных» институтов?

И наоборот, этот человек должен объяснить, откуда взялись славянские слова-понятия для социальных институтов древней Руси. Это, кстати, объяснить, - если уж он твёрдо намерен отказывать восточным славянам в относительно высоком уровне социального развития, - куда проще. Например, слова могли бы взяться от других славян, моравских ли, или южных, или вон есть гипотеза, которой я не разделяю, о варягах, как полабских славянах.

В общем, как замечает известный антинорманист Толочко, «Ничего не взяли восточные славяне от варягов и в области духовной культуры - ни скандинавских языческих богов, ни эпических преданий, ни рунического письма, ни языка, ни скальдической поэзии».

Ведь да - государственное строительство и письменность есть дело нераздельное. Налоги, права и обязанности надо фиксировать. И славяне берут письменность у ромеев. Но не птичьи лапки скандинавов.

Пы.Сы. Насчет археологии. Дело в том, что, по моему убеждению, восточные славяне вовсе не находились на одинаковом уровне социального развития. Я полагаю, что одни племена были существенно более развитыми, чем другие. И раскопав какую то древлянскую дыру трудно по ней определить как дело с социальным развитием обстояло в наиболее передовых «популяциях».

Поэтому и материальные свидетельства в разных местах могут разительно отличаться. Я лично полагаю, что наиболее продвинулись в своей социальной эволюции поляне.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив