Про мораль и аморальность.

knjazna — 24.08.2011 Как водится, байка. То есть, хоть и правда, но поскольку опыт не ваш и даже не мой - я его просто отнаблюдала и вам пересказываю - всерьез можно не принимать, если не хочется, и, вообще-то, это окно браузера закрывается не хуже любого другого окна.

Это я уже когда-то рассказывала, хотя гораздо короче и без подробностей. Дело было давнее, случилось оно примерно десятком лет попозже, чем предыдущий сюжет, на дворе был 1985 год, и училась я тогда в ВУЗе, никак не связанном с моей нынешней специальностью. И была в том ВУЗе, как и во всех прочих, комсомольская организация. А еще там был вполне внятный клуб, вокруг которого все время что-то происходило, какие-то артпроекты не артпроекты, фестивали не фестивали, конкурсы не конкурсы... в общем, кипело. Ну и люди общались между собой, в том числе. Молодые люди. Обоего пола. Иногда они женились, иногда так, иногда сначала так, потом женились...
Звали ее обычным таким именем, каких в в любой группе штуки три набиралось, а в потоке так и до десятка. Я, впрочем, находя вокруг себя до трех полных тезок (имя+отчество), не повернув головы, могла бы и помолчать на эту тему, ну да байка есть байка. В общем, имя обычное, уровень миловидности обычный, обычная питерская девочка, каких до фига. А мальчик за ней ухаживал приезжий. Ухаживал, ухаживал - и доухаживался. Забеременела она. И все у них было хорошо и сладко, пока не прошли сроки, в которые можно как-то выбирать, что делать с беременностью, и не остался только один, естественный путь ее окончания: роды. Вот тут-то вьюнош и закозлил. Причем, вероятно, закозлил серьезно, если был выставлен вон. Точнее, она собрала вещи и уехала к матери. И надо сказать, что мать даже не дрогнула: рожай, вырастим. И история не всплыла бы, если бы этот вьюнош не придумал написать заявление на свою даму в комсомольскую организацию института. Точнее, всплыла бы - когда она взяла бы академотпуск. Но не тогда и не так, когда и как она всплыла. Ну до того дня еще можно было сомневаться, кто из двоих неправ и должен пойти в стойло, но после этой, пардон, портянки как-то сомневаться было уже не в чем. Потому что портянка была совершенно абсурдной по содержанию: просьба принять меры к женщине, которая аморально забеременела от заявителя и аморально отказывается регистрировать с ним брак, хотя рожать намерена. Совершенно аморально рожать без мужа, ага. Изнанка портянки была видна без очков всем, кто был в курсе: вьюнош был не местный, и ему очень хотелось прописку в Питере. Собственно, перед тем, как он этот ход измыслил, он даме своей, то есть уже не своей, сказал, что никуда она не денется, раз беременность есть и аборт не сделан. И даже по институтской общаге, куда ему пришлось вернуться, с этой мыслью походил. Она, однако, делась. Странная такая: ей предлагают замуж, а она против. Да питерские вообще капризные...
Однако, раз документ есть, делать что-то надо. Собралось десятка полтора умных и приятных людей, оказавшихся по факту этого документа в глупой и неприятной ситуации. Меня попросили явиться как лицо вообще сторонее и не члена организации ни разу. Полагаю, собирались они таким странным составом в том числе и потому, что было совершенно неясно, где в этом раскладе не то что берега, а хотя бы направление "север-юг", то есть, относительно чего принимать решение. А преподаватели... того, воздержались от участия. Под разными предлогами. Все пять приглашенных. Типа, комсомол тут вы, вы и разбирайтесь. Ну и "комсомол" сели разбираться. Разбирательство, если не считать вопросов к виновнице события, из ответов на которые я преамбулу и собрала, состояло в основном из незаконченных фраз и пауз, последних набежало почти на полную академическую пару часов, когда я окончательно извелась по поводу посуды, замоченной в хромовой смеси и вроде бы неоттитрованной, кажется, щелочи.
Я задала тогда только один вопрос "ребята, а могу я узнать, чья тут аморалка-то?" - соответственно, сам факт вопроса позволил задать ракурс обсуждения, перевернувший вектор обвинения... в общем, негерой этой истории ушел весьма печальный и с выговором по той самой комсомольской линии, занесенным в карточку. На другой день после этого абсурдного заседания, в курилке, я встретила, хм, виновницу торжества, и спросила ее - а если бы все-таки он продавил тебя на брак? Вот что бы тогда?
Она поморщилась: "ну, продавил бы. Ну, зарегистрировались бы. Но все равно бы потом развелись! Ну, подумаешь, жилье: построили бы кооператив с мамой, ничего." Зная на собственной шкуре, что такое построение кооператива родителями в параллель выращиванию ребенка, я поежилась. Но смолчала, дело, в конце, концов было не мое.

Она родила дочку (это я еще успела узнать, пока там работала) и, вероятно, как-то ее воспитала, с помощью мамы - а может, и не только мамы, но всяко без участия своего... хм... соавтора. Я не знаю точно, что с ней было дальше, потому что через год сама ушла в декрет, и больше мы не встречались. А факт мне запал в голову, как пример попытки, хоть и неудачной, оригинальным способом использовать общественное мнение и его возможности для принуждения другого человека к поведению, для этого другого человека откровенно вредному. Помнится, тогда я порадовалась, что этот конкретный рычаг давления больше не работает. А потом еще раз порадовалась, в 1990. А потом еще раз, в 1994, когда стало понятно, что кооператив построить, вытягивая одновремено ребенка на пару с не молодеющей мамой, стало гораздо трудней.
А вот сейчас, глядя на обсуждаемые законопроекты за "радижизниназемле", вспоминаю я, что родилась-то у героини этой истории - дочка. И что ей сейчас должно быть на год больше чем моему сыну, 26. И при этих мыслях у меня что-то внутри нехорошо екает.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив