про Марокко

sobaka_bobaka — 24.03.2011 Верррнулись 9 маррта, а кажется, уже прррошла тысяча недель. «Ну как там у них?» - спрашивают дрррузья, ррродственники и многочисленные знакомые. «Стррранно. Как на Марррсе», - отвечают сабаки. И пррикррывают глаза в надежде на то, что сейчас вся эта московская суета вперрремешку с вагонами метррро и почеррневшими от врремени сугррробами вдрруг пррропадёт, а сабаки пррроснутся в небольшой комнатушке с крррасными стенами, спустятся на перрвый этаж, выпьют местный дурррацкий кофе и…




Но обо всём понемногу :)


Про детей
Есть нации стариков – это немцы и швейцарцы, например, - они всё знают, всё умеют и всё давным-давно и на всю жизнь запланировали. Есть юные нации – это мы и… пусть будут французы. У таких всё по любви и наобум, но, в конце концов, как-то серьёзно. А в Марокко живут только дети.

На работу они ходят как в школу - нехотя и из-под палки. Причем мужчины вечно прогуливают, а женщины, как правило, прилежно работают на своих фабриках, с 9 до 18.

Все, кто не занят нормальной работой, заняты туристами: «Мистер, ай эм а гардиан оф ё кар!», «Мистер, подержи кобру», «Мистер, купи слона», «Мистер, смотри, как я тебе сейчас сыграю на однострунной играйке», «Мистер, ты летать едешь? За эту дорогу в пустыне надо дать 30 дирхамов», «Мистер, ты такой хороший мистер, дай денег, а?».

Поначалу эта котовасия раздражает, но дня через два-три привыкаешь. Сначала начинаешь торговаться, потом «строить дурака», а несколько позже - на все вопросы коротко, ёмко и по-русски отвечать «Мальчик, пошел на …» Пол, возраст и суть вопроса в данной стадии уже не имеют никакого значения. Услышав эту фразу, марокканцы понимающе кивают и отваливают.

Другая политика в отношении любителей туристов, как показала практика, выходит боком. Так, на знаменитом базаре в Марракеше дама, которая просила денег, насмерть вцепилась в Тагунова после слов «сорри, ноу мани». Тагунов был благополучно отбит местным торговцем.

А вот наш доблестный Пандо-Николай… С ним случилось самое непредвиденное. На площади Джемаа эль-Фна к Панде подошел настоящий бербер (да, в Марокко есть просто арабы, а есть берберы – коренное население страны. Говорят, что это слово восходит к греческому bárbaros и первоначально употреблялось арабами в значении "не араб"). Так вот. Бербер был черный, словно был вырезан из старого дерева. В каких-то невообразимых пыльных желто-красных лохмотьях, в шапке с длиннющей кисточкой. Он играл на побитой жизнью балалайке и качал головой в такт, отчего кисточка на его шапке чертила в воздухе большие круги. Бербер сказал что-то своей мелодичной ересью и протянул одну руку Панде. «Сорри, сорри, ноу мани, ноу тайм, в другой раз, извини, чувак, тороплюсь», - сказал Панда. «Ну и пошел ты на х@й», - ответил бербер, моментально растворившись в толпе. Нет, вы только представьте себе: купить билет в самую Африку, таки долететь до неё с двумя пересадками, добраться до настоящего арабского базара – и чтобы там тебя… Ох, видели бы вы Панду %)

«Нихрена себе! Это как? Это я-то пошел? Да это ты пошел!» - говорил панда в толпу, которая расступалась, сливалась в единое целое, предлагала слона, гашиш и побрякушку, и ни хрена не понимала по-русски. Дети – что с них взять?

Я чувствую, что вам показалось, будто марокканцам только и надо, что выпросить немного денег. Гоните от себя эту мысль как навязчивых торговцев солнечными очками и ролексами в Ессауире. В Марокко есть и другие люди. Они подходят узнать, кто вы и откуда, а также затем, чтобы восхититься вашей русской национальной одеждой (штаны, купленные за 100 дирхамов тут же, на базаре). Они просят побарабанить на вашем свежекупленном барабане. Они не стесняются показать на вашу руку, увешанную фенечками и сказать «О! Найс!» И они даже..

Шел вот Тагунов по базару. Весь улыбчивый и весь в белом. Кто-то из местной базарной толпы тронул Тагунова за руку:
- Кис!
- Чо? – спросил Тагунов.
- Ай вонт ту кис-кис, - выплыл из толпы местный араб…

- Хренассе, - выговорил Тагунов.
- А вы популярны, милочка, - сказала я.


Про дороги
Дороги в Марокко – это, наверно, главная достопримечательность страны. Красные горы, сады аргании, ничейные верблюды, скромные домики местных жителей и богатые домищи для приезжих, дети, играющие в футбол, ослики, груженые абы чем… Всё это проносится перед глазами с сумасшедшей скоростью.

А какие у них замечательные местные гаишники! Строгий китель, фуражка, белые перчатки. Они будто сошли со страниц книги про дядю Стёпу. За всё время путешествия нас остановили три раза. В первый раз полицейский спросил, как у нас дела, нравится ли нам в Марокко и никто ли нас не обижает. Когда мы ответили, что у нас всё хорошо, полицейский попрощался. Тагунов, который уже приготовил и документы, и деньги, от такого поворота событий несколько растерялся. Полицейский тоже растерялся: вроде всё уже сказано, а водитель смотрит на него и не собирается уезжать. Постояли так несколько секунд. Гаишник опомнился первым: отдал честь и вежливо затолкал Тагунова в машину.

Второй раз нас чуть не оштрафовали за непристёгнутый ремень (дураки мы, перед постом было написано «территория контроля пристёгнутости ремня». Правда, по-французски :). Полицейский долго показывал на ремень, говорил «Сантюр! 200 дирхам». Мы делали вид, что совершенно не понимаем, о чем он. Он долго не сдавался.
- Туристы? – спросил он в конце концов.
- Йес! – дружно ответили все. Полицейский сказал по-французски что-то вроде «пиндуйте отсюда» и отпустил нас с миром.

Ну а в третий раз не повезло. В глубокой пустыне, где на километр пути среднестатистически встречается полтора араба, нашего Валеру оштрафовали за обгон грузового осла в неположенном месте – оказывается, в Марокко нельзя обгонять по длинной прерывистой полосе. Минус 300 дирхамов.
И это, черт побери, вдвойне обидно, если учесть, что в крупных городах Марокко все всех обгоняют по двойной сплошной на красный свет, и никому до этого нет дела. Кроме русских водителей, которые, устав жать на гудок, открывают окно и истошно орут магическую мантру: «АНУВСЕНАХ!!!!! АНУВСЕНАХ!!!!!»


Про быт
Быт у нас был простой. Но замысловатый :)
Во всех гостиницах нас с Тагуновым встречали вечным «МммММ! Капл!» и селили в отдельный номер. Остальным участникам марокканского выезда предлагали пионерлагерь – комната с пятью кроватями и одна тумбочка на всех. Мужуки наши, впрочем, не жаловались. Только по утрам спорили о том, кто громче храпел, а кто не храпел вовсе. Мы же.. Не буду рассказывать про всё. Расскажу про один рум-фор-капл.

Он был красный. Бордово-красный. Весь. Красные стены, красноватый пол, красно-рыжий потолок, красное белье на двуспальной кровати. Красные, расшитые золотом подушки и покрывало. Красные помпоны, висящие над кроватью. Черный шкаф. Ух ты! «Рум фор кааапл», - гордо сказал местный хозяин гостиницы и гордо протянул Тагунову ключ.

«Ооой, - подумала я, а может, даже и сказала. – Кажется, они думают, что мы только что поженившиеся школьники». Тагунов криво улыбнулся. «Мля» промчалось по его лицу мелкой рысью и сгинуло где-то за левым ухом, которое наш герой немедленно почесал. Здесь бы нам выпить, спасаясь от стресса, да в Марокко сухой закон. Алкоголь продается только в гипермаркетах, поди поищи их в пустыне-то.

- ээ.. А что у вас с шауер? – спросил Тагунов, опомнившись.
- Йес! – гордо ответил отельер.
- А хот вотер?
- Йес!

Ну, йес так йес. Полезли в душ. Через минуту дикие вопли разбудили всю гостиницу. Ещё через пару минут сменились ритмичными «Стой! Ага, ага, агааа. Ооо… Ахтунг!» Нет, не потому, что номер для молодоженов. А потому что минуту из душа шла ледяная вода, полминуты нормальная, минуту кипяток, потом две минуты ледяная, потом полминуты теплая, опять кипяток.. Теперь представьте себе двух голых намыленных людей. Один держит руку на пульсе, то есть у основания душа, и быстро предупреждает о смене температуры. Второй, руководствуясь криками первого, прыгает под воду или, соответственно, из воды. Сколько заботы!... Сколько любви и доверия друг к другу было в этих «Стой! Агааа.. АЙЧОРТ! Ахтунг! Беги! Давай!..» Упрыгавшись, уснули, слившись в единое целое под тонким красным одеялом.

В следующий приезд в красный рум-фор-капл воды уже не было. Ни холодной, ни горячей. Вечером не было. И утром не было. Решили сходить мужицкий пионерлагерь – у них душевые в подвале – а вдруг?

Разделись, влезли в соседние кабинки, включили воду – тонкая струйка. Один выключил воду – у второго воды немедленно прибыло. Сгрудились в одну кабинку – вода исчезла.

- Двоооорник! Двооооооооооорнииииик! – кричали мы, вспомнив неловкое положение инженера Щукина из «12 стульев». Нам было смешно и холодно.
- Итс Окей, вэйт! – крикнул нам отельер.
- Окей.

Мы вновь разделились по кабинкам и стали смотреть в окошки. Вот арабы с удочками идут к океану. Вот ослица начала громогласно орать им вслед. Вот собаки по двум сторонам небольшого овражка начали лаять друг на друга… Так прошло полчаса. Оделись, нашли нашего дяденьку отельера. «Хау лонг вэйт-то?..» Выяснилось, что вода будет минимум через два часа. Мы давно так не ржали :)

Да что я всё про воду и про воду… Про еду вот расскажу. Ели мы, в основном, хлеб с вареньем и тажины. Тажин (таджин)– это местное блюдо: наполовину жареные, наполовину тушеные баранина или курица с овощами, ну или просто овощи. Особый вкус блюдо приобретает благодаря посуде, в которой готовится – глиняная тарелка накрывается глиняной конусообразной крышкой и ставится на огонь. Собственно, эта конструкция и называется тажином. Кстати, благодаря этому блюду в нашей группе вместо выражения «лететь на мясо» использовалось «лететь на таджин». А всё из-за Коли-Панды: в одном ресторанчике он, заказывая еду, произнёс «Ай вилл би чикен таджин». С тех пор и повелось :)

Ну а хлеб с вареньем – это на завтрак. Кофе, «свежевыжратый» апельсиновый сок, хлеб и варенье. Ненавистный континентальный завтрак. Вечный континентальный завтрак. Пару раз мы пытались заказать сэндвичи или яичницу, но ничего не получалось. И вдруг под конец поездки выходим с Тагуновым к завтраку – а весь наш пионерлагерь ест яичницу.

- Но, черт побери, как? Как вам удалось?!
- Ну… мы ему заказали «фрайед еггс». Он сначала не понял, но мы сказали, что хотим «Пык-Пык», - сказал Валера, сделав характерный при приготовлении яичницы жест руками.
- О! И я хочу «Пык-Пык»! Можно мне «Пык-Пык» виз айз? - Тагунов показал характерный при приготовлении яичницы жест, а затем показал вываливающиеся из орбит глаза. Официант упал под стол и ржал там полчаса.

А еще ели в очень важном дорогом рыбном ресторане. Про него и рассказывать-то нечего, кроме того, что после ужина «много наших полегло» - часть группы отравилась креветками. Зато через пару дней пошли на рыбный развал. Здесь нас поджидал культурный шок.

Представьте себе несколько полиэтиленовых палаток, стоящих в порту. По крышам ходят десятки кошек и чаек. Под крышами – длинные потёртые столы и лавки, между ними опять-таки ходят, дерутся и рожают кошки. Рядом лотки, на которых шевелятся большие рыбины, морские гады, а также гриль, где этих же гадов жарят. При первом взгляде на этот бедлам можно сказать только одно: «Чтобы я здесь ел?! Да ни в жисть!»

- Идите к нам! Идите к нам! У нас всё свежее, - хозяева палаток старательно перекрикивали котов и чаек.
- Мамочки, - пробормотала я, с испугом глядя на крабов и омаров. Я вообще-то боюсь всякого такого.. ну.. тараканов, лангустов всяких с клешнями.
- Да вы что! Не думайте, что у нас что-то плохое! У нас всё свежее! – закричал один из торговцев, увидев мое недовольное лицо. Он схватил огромного живого краба (примерно с мою голову) и побежал следом.
- Мляяяя!!! – я отвернулась.
- Да смотрите же! Смотрите, как он делает клешнями! Что вам не нравится? Он свежий! – торговец растерянно заглядывал мне в глаза, крутя перед носом крабом.
- ААА!!!

От мужика с крабом меня спасло только то, что наши ребята начали заказывать еду. Иначе бы он так и бегал за мной. И снился бы мне потом в кошмарах.

Но рыба-то у него была вос-хи-ти-тель-на-я! Эх, где сейчас то нежное мясо под хрустящей корочкой, с запахом моря… Весь вечер рядом со мной на лавке сидел белый кот в черный кружочек. Сожрал половину моего сибаса, всю барабульку, кусок краба (да, того самого). Отказался от креветок и колец кальмаров. После ужина начал лезть целоваться - здесь его можно понять.

На этой радостной кошачьей ноте я вынуждена закончить повествование про быт, потому как Тагунов уже дёргает меня за руку: «А про дюну? А про волны, когда они вот так -ШШшШШШ! – и с песком? А про…» А это всё уже не про быт, а…

Про жизнь
Кажется, кто-то давным-давно сказал, что мы – это то, что мы видим. Если это так, то мне несказанно повезло.

Пожалуй, я не припомню ни одной страны, где мы так часто останавливались в пути. Просто потому, что красиво. Просто потому, что в какой-то момент ты думаешь: «Если я не остановлюсь, чтобы посмотреть и запомнить это, то умру». А выходишь из машины, смотришь вокруг, и опять думаешь: «Это же нестерпимо, невероятно красиво. АА! Я на другой планете! Как хорошо, ну невозможно же хорошо. Я сейчас умру». Так вот тянешь носом воздух.. и чувствуешь, как от счастья умираешь на каждом вдохе. Каждую секунду.

Мы останавливались в какой-то местной пустоши. Видели красный-красный песок везде, куда падал взгляд. А вдали, на фоне красного от закатных всполохов неба, видели всамделишные марсианские горы и оранжевое солнце, уходящее за горизонт. Мы просто стояли посреди всего этого. Стояли и смотрели.

Останавливались поесть апельсинов у океана. Был сильный ветер, и огромные волны сильно бились о прибрежные скалы, превращаясь в белую стену из брызг и песка. Всё это летело, путалось в волосах, цеплялось за руки, срывало с плеч одежду и мчалось обратно в океан, чтобы через секунды вернуться обратно с новой волной. Синее, синее, ослепительно синее, белое, синее…

Гуляли по песчаным дюнам. Это даже забавно, что пока идёшь по песку медленно, вязнешь и падаешь. Поэтому начинаешь бегать, бегать, бегать… В конце концов так к этому привыкаешь, что забываешь, как можно существовать иначе: или бегать с воплями «Мама, мааама, что я буду дееелать», или валяться на солнце, лениво подумывая о том, найдешь ли ты через полчаса свои тапочки, которые вооооООн там, метров через 30-40 от тебя, стремительно заносит песком.

Но я не совсем об этом. Вот честно скажу: я долго пыталась подыскать слова, которыми можно описать дюны. И у меня всё равно нет подходящих слов. Дюны – это синее небо, куча песка и океан. И больше ничего. По неведомым причинам это сочетание приводит в восторг каждого, кто его видит.

Почему? Кто знает… Но вот есть ты, а вот глубокое синее небо, солёные волны и миллиарды желтых песчинок, которые чем-то были, а теперь превратились в ничто. И при этом всём оно постоянно живёт, дышит перемешивается само в себе.

Всё это было здесь тысячи лет назад и еще столько же будет после тебя. И пока ты об этом думаешь, ветер несет и несет песок на твои ресницы, а твои наручные часы громко-громко тикают. И в чем тогда смысл? Вот всего вообще? Да пусть даже просто нас – тех семи дураков, которые бегали по этим дюнам, горланили песни, загорали и прыгали по песку с парапланами? Наверно, в том, что мы чувствуем, когда нам выпадает шанс видеть всё это. Наверно, только в этом. «Мы то, что мы видим» - чертовски верно.

И про полёты
Полетали классно, но на маршрут никто не улетел.




Ну правда :))))
Нелетающим будет неинтересно, а летающим тоже неинтересно - рекордов мы не ставили. Да, полетали и в динамике, и в термодинамике, и в термичке. И это одни из самых красивых полётов, которые у меня были. Это было потрясающе, невероятно и изумительно. И как на Марсе.









Видео монтировал Володя Акаев (жёлто-синее крыло). В Марокко у него были первые полёты!

Псы: немного фотогррафий - тут :)

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив