Про изобретателей в СССР 2

jlm_taurus — 01.11.2024 Айзенштат Яков Исаакович. Адвокат
СУДЕБНЫЕ ИСКИ ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ В СССР "...изобретатели очень часто вынуждены обращаться с судебными исками к министерствам и ведомствам, которые отказывают им в выплате причитающегося авторского вознаграждения за изобретения. Адвокаты обычно отказываются вести эти дела, ибо они сложные, многократно откладываются, связаны с проведением технико-экономической экспертизы, долго тянутся, и большинство советских адвокатов к тому же не знают специальных вопросов изобретательского права и поэтому не хотят заниматься этими канительными делами. С самого начала работы в адвокатуре я стал вести их, и у меня сложилась обширная практика по этой категории.

Я стал одним из 2—3 адвокатов в Москве, которые ведут эти дела. Они очень интересны. Почти по каждому из них я, с одной стороны, восхищался человеческой изобретательностью. творческим техническим талантом моих клиентов, приносящих пользу техническому прогрессу, а с другой стороны негодовал по поводу того, что министерские чиновники безмотивно отказывали им в выплате законного авторского вознаграждения, изображая из себя людей, стремящихся не расходовать якобы зря денежные средства.

https://jlm-taurus.livejournal.com/145137.html
В этом смысле очень характерным и интересным было дело Красова. Красов, молодой физик, окончивший один из сибирских вузов, работал в Якутии на разработках якутских алмазов. Он вместе с электромонтером, бывшим заключенным, изобрел современный автомат для извлечения алмазов из породы. Раньше в Африке негров сажали за специальные столы, и они извлекали алмазы из породы вручную. Это был тяжелый и непроизводительный труд. В Якутии, до изобретения Красова, порода двигалась на конвейерной ленте, освещалась ультрафиолетовыми лучами, и сидевшие около движущейся ленты операторы вручную или пинцетами извлекали алмазы из породы. Труд оставался тяжелым и непроизводительным. Автомат Красова давал высокую производительность и обеспечивал извлечение 98 процентов алмазов из породы.

Можно было пропустить породу через автомат еще раз и добиться полного извлечения алмазов. Автоматы изготовили, выставили образец в Москве на выставке, стали применять в Якутии, выплатили изобретателям авторское вознаграждение за первый год использования. А когда в последующие годы обьем использования автоматов увеличился и следовало заплатить изобретателям значительно большие суммы. то платить отказались. Сослались на то. что якобы первоначально был неправильно исчислен экономический эффект от применения автоматов и завышена сумма вознаграждения. Красов прилетел из Якутии ко мне в Москву и попросил предъявить иск Министерству геологии, которое было обязано выплатить вознаграждение. Его соавтор к этому времени умер. Он не был в зарегистрированном браке, но у него была наследница — пятилетняя дочь, которую он при жизни признал своей. Мать этой девочки как законный представитель этой малолетней и Красов дали мне доверенности на ведение дела в их отсутствие.

Дело было назначено к слушанию в Краснопресненском районном суде Москвы. На первом заседании суда представитель Министерства геологии заявил, что просит отложить рассмотрение дела на месяц, так как член коллегии Министерства, ведающий этими вопросами, хочет ознакомиться с документами, и, возможно, они добровольно выплатят вознаграждение. Я согласился на отложение. Через месяц они отказались выплачивать, вновь сославшись на то. что неправильно исчислен экономический эффект. Этот отказ был вопиющим безобразием. Подсоветская Россия в эти годы заключила соглашение с тремя африканским странами — Мали. Гвинеей и Ганой о технической помощи в разработке алмазов.

В Африку послали автоматы Красова и его самого, чтобы он там наладил их работу, а на родине не платили ему вознаграждения, на которое он имел полное право. Я настоял на проведении технико-экономической экспертизы и на ускорении рассмотрения дела. Суд удовлетворил иск Красова и его соавтора полностью, с Министерства геологии были взысканы десятки тысяч рублей авторского вознаграждения, отдельно расходы на экспертизу и отдельно расходы за приглашение адвоката. Решение состоялось летом. В сентябре я уехал в отпуск.

А в октябре того же года общество 'Знание" направило меня читать лекцию для коллектива Министерства геологии. На лекции среди других чиновников присутствовал тот член коллегии министерства, то есть видный чиновник, который отказался добровольно выплатить вознаграждение и из-за которого министерство вынуждено было потерпеть убытки — заплатить не только авторское вознаграждение изобретателю, но и расходы по оплате экспертизы, расходы по оплате участия адвоката, расходы по оплате государственной пошлины. В своей лекции я рассказал об этом случае подробно, начав рассказ с того, как когда-то негры извлекали алмазы из породы. Спустя несколько дней н общество 'Знание" из Министерства геологии СССР поступил отрицательный отзыв на мою лекцию, и в нем говорилось, что лекция была перегружена примерами.

В действительности в лекции был приведен лишь один этот пример, но он больно уколол видного чиновника, и был состряпан отрицательный отзыв о моей лекции. Я дождался конференции общества "Знание" и выступил там о том, что иногда получаешь удовлетворение от положительных отзывов на свои лекции, а иногда и от отрицательных отзывов, опять рассказал о всем деле Красова, начиная с негров. Поведение работников Министерства геологии СССР было на конференции осуждено, и после этого я провел еще много изобретательских дел по искам к Министерству геологии, и представители министерства относились ко мне после этого с настороженностью и опаской.

Вспоминается изобретательское дело по иску к Министерству электронной промышленности. Изготовляются миллионы электронных приборов, начиная от телевизионных кинескопов и кончая сложными приборами для военных нужд. Все эти приборы нспытыва-ются на вибрацию. Для этого они плотно закрепляются на специальном стенде, стенд вибрирует сутки, а потом проверяют, сохранил ли прибор все свои качества после суточной тряски. Кинескопы для обычных телевизоров испытывают на вибрацию — один из тысячи. А приборы, идущие на военные нужды, испытывают все 100 процентов. Электронные приборы имеют различную форму, и для того, чтобы их закрепить на испытательном стенде прочно, для каждого вида приборов проектировали, изготовляли и ремонтировали специальный вид закрепляющей оснастки.

Два инженера изобрели способ, по которому не нужно проектировать, изготовлять и ремонтировать оснастку. Оснастка вообще не нужна. Они нашли специальный вид замазки, которая блином кладется на испытательный стенд, и в ней плотно закрепляется прибор. Замазка может использоваться бесчисленное количество раз. Изобретение было реализовано. Учитывая число электронных приборов, подлежащих испытанию на вибрацию, авторам следовало выплатить весьма крупное вознаграждение. Министерство платить отказалось под надуманным предлогом. Имело значение и то, что оба автора изобретения были евреями. Я от их имени предъявил иск к Министерству электронной промышленности в Пролетарском районном суде Москвы. Судья с акробатической ловкостью пытался затянуть рассмотрение дела и отклонить наш иск. но ничего из этого у него не получилось, выводы экспертизы были в нашу пользу, и наш иск в конце концов был удовлетворен.

Истцами по изобретательским делам не всегда были инженеры или научные работники, иногда изобретателями были рядовые техники или рабочие-самоучки. Одним из таких изобретателей был механик ателье Совета Министров Есаков. По его искам я провел несколько дел. Он изобрел машину для декатировки тканей, то есть для их обработки, предупреждающей их усадку, машину для изготовления фетровых шляп. Ему, как и другим изобретателям, не платили причитающегося вознаграждения, и мне неоднократно приходилось в судебном порядке принудительно взыскивать в его пользу авторское вознаграждение за его изобретения.

Его изобретательность и техническая смекалка не знали границ. Он был любитель-рыболов и изобрел такую удочку, при помощи которой пойманная рыба сама себя вытаскивала из воды. Суть этого изобретения заключалась в следующем. Рыба, пойманная на крючок, начинает дергаться, пытается освободиться от крючка и сильно дергает крючок и леску. Есаков изобрел прибор, который при помощи особых пружин и противовесов преобразует эти подергивания в силу, вытаскивающую рыбу из воды. Такие удочки можно закрепить на берегу, и за ними не надо следить, рыба сама себя вытащит из воды. Советское правительство не заинтересовано в расширении индивидуального рыболовства. Поэтому это изобретение Есакова постарались скрыть от советского населения.

Запатентовали его в США, Канаде, Японии и многих других странах. В СССР стали изготовлять удочки с прибором Есакова для продажи только за границу по баснословно большой цене и одновременно предлагали иностранным государствам покупать лицензии тоже по большим ценам на изготовление приборов Есакова в других странах. Бсаков сам изготовил несколько таких удочек, и, поскольку он работал в ателье Совета Министров, то вместе со своими высокопоставленными знакомыми из Совета Министров на заповедных водохранилищах устанавливал свои удочки, и, по его рассказам, лещи сами вытаскивали себя из воды на берег.

Удивительное пренебрежение к изобретателям и нежелание платить им полагающееся вознаграждение проявлялись даже в отказе платить тем, кто причастен к самым совершенным видам технического прогресса, например, к современной космической технике. Ко мне обратились два профессора (доктора технических наук, крупные ученые), которые изобрели новые виды фотообъективов, позволяющие с космических кораблей производить очень точную фотосъемку земных объектов. Советская печать неоднократно сообщала, что это фотографирование дало большой экономический эффект (обнаружение косяков рыбы в море, определение состояния посевов, месторождений полезных ископаемых, места лесных пожаров и т. д. и т. п.).

Изобретение моих клиентов было установлено на фотоаппаратах, смонтированных на космических кораблях "Союз". Им не заплатили причитающегося вознаграждения, ибо против них был настроен ректор института, где впервые были изготовлены эти фотообъективы, а именно этот институт был обязан произвести выплату. Пришлось предъявлять мне иск во Фрунзенский районный суд города Москвы, вести долгую судебную борьбу, ходатайствовать о проведении технической экспертизы, много спорить в суде. Борьба была интересной. В суде фигурировала кассета с пленкой, отснятой в космосе космонавтом Владиславом Николаевичем Волковым.

Космонавт Волков погиб при завершении этого полета 30 июня 1971 года, но кассета вернулась на Землю. Я впервые держал в руках предмет, побывавший в космосе. В конце концов наш иск был удовлетворен, и двое ученых, внесших вклад в современный технический прогресс, получили судебное решение о выплате вознаграждения, которое они должны были получить в бесспорном порядке, без всяких судов, без траты нервов и времени.

Были и интересные изобретательские дела, по которым шла речь не о взыскании невыплаченного авторского вознаграждения, а когда шел спор об авторстве. Авторское свидетельство на изобретение было выдано Комитетом по делам изобретений одному или нескольким лицам, а совсем другое лицо доказывало, что действительным автором является оно. Такой спор подлежал рассмотрению тоже в суде, и мне довелось участвовать во многих таких спорах. Но об авторских спорах, спорах о плагиате, особый разговор."
***
Инженер-конструктор Леонид Таубес. Минский моторный завод https://jlm-taurus.livejournal.com/138499.html
...Владимир Александрович Пресман был секретарем партийной организации ОГК и экспериментального цеха. Коммунистов в отделе было мало. Но мороки на этой должности много – слишком обширная отчетность. Главная роль, которую он исполнял, была дипломатической. У парткома завода было много претензий к конструкторской службе, а поскольку главный конструктор беспартийный, надавить на него по-настоящему партком не мог. Пресман разъяснял, насколько это возможно, задачи конструкторской службы и отбивался от обвинений в том, что из-за неуступчивости Рубинштейна завод не может занять достойное место в соцсоревновании. Он был тонким психологом, и язык у него был подвешен прекрасно.

Но этим он занимался на общественных началах. Основная его работа – начальник КБ топливной аппаратуры. И тут он тоже был человек на своем месте. Вместе со своим другом Аликом Гутманом, который работал у него в КБ конструктором первой категории, они были самыми плодовитыми изобретателями на заводе. Они были абсолютно не похожи друг на друга. Пресман – маленький, щуплый, коротко стриженый блондин в тонких золотых очках. Гутман – высокий атлет, всегда элегантный, с черной гривой и волосатыми руками.

Пресман ко всем, кого он считал своими, обращался на ты и по имени, а к остальным людям, в том числе молодым, исключительно на вы и по имени-отчеству. Однажды я зашел к нему по какому-то делу и увидел такую сценку. У него в КБ проходила практику студентка техникума, девушка лет восемнадцати. Пресман давал ей задание: - Наталья Николаевна, будьте добры, принесите мне папку с чертежами группы 3702. Сейчас мы поищем. Ага, видите, вот гайка крепления трубки к фильтру. Вам нужно внести изменения: увеличить толщину и сделать еще проточку. Анатолий Львович вам объяснит, какую. Алик, объясни ей!

Надо сказать, что изобретательская деятельность не пошла Владимиру Александровичу впрок. Некоторые его изобретения реально экономили топливо, правда немного, но учитывая большой годовой выпуск двигателей, экономический эффект был серьезный. Когда после внедрения авторы получили крупное вознаграждение, этого им простить не могли. В тракторозаводской многотиражке появилась статья под названием «Форсунка с наддувом». Там изобретатели обвинялись в том, что на самом деле никакой экономии топлива нет, изобретение – это афера с целью присвоить государственные денежки. Под удар попал не только Пресман, но и главный конструктор, который был в числе соавторов изобретения. В статье ясно давали понять, что эти Пресман, Гутман, Рубинштейн – жулики и с ними надо разобраться. За спиной никому неизвестного автора статьи стояли серьезные люди.

Это была клевета. Проверку изобретения проводили в Москве, в головном институте НАТИ. Экономический эффект считали тоже в Москве.

Однако после этой статьи начались всякие расследования в парткоме завода, и дело дошло до райкома партии. Пресман слег с сердечным приступом. Потом приступы повторялись еще несколько раз. Он умер, не дожив до пятидесяти.

На заводе не выбирают, что делать. Первое мое задание было неприятным и неинтересным: разобраться в причинах подтекания масла по уплотнению масляного картера.
Уплотнение было сложным – оно состояло из двух паронитовых прокладок и двух резиновых полуколец, которые стыковались вместе. Забегая вперед, скажу, что года через два я сделал изобретение, которое эту течь исключало при условии, конечно, что сопряженные детали были сделаны нормально, что было, увы, не всегда. Так что эта проблема отравляла мое существование на протяжение всей моей работы на заводе.

...На нашем двигателе для тонкой очистки масла использовался центробежный масляный фильтр (центрифуга). Уже тогда на Западе использовали для этой цели бумажные фильтры. Однако бумажная промышленность СССР не могла освоить бумагу нужной прочности с отверстиями нужного размера. Был и второй аспект. Система снабжения запчастями в СССР была настолько несовершенна, что возникали большие сомнения в том, что бумажные фильтры достанутся каждому трактору в нужном количестве и своевременно. А с центрифугой все просто: разобрал, помыл и поставил на место.

...Центрифуга была полнопоточной, но часть масла она использовала на собственный привод – оно вытекало под давлением из двух сопел внизу и сливалось обратно в картер. Реактивный момент от этих струй и приводил барабан центрифуги во вращение. Проблема заключалась в том, что на изношенном двигателе расхода на выходе центрифуги не хватало.

Как-то сидели мы с Александром Панковым и рассуждали: вот если бы использовать активную турбину для привода, ничего бы не сливалось. Потом стали думать, как, и придумали. Посоветовались со старшими товарищами. Они подбросили еще пару толковых мыслей. И решили мы попробовать сделать хотя бы примитивную модель такой центрифуги. Панков, в отличие от меня, был парень с руками – сам бы я не справился. Кое-что сделали сами, что-то заказали в экспериментальном цехе. И модель закрутилась.

После этого мы оформили заявку на изобретение и отправили ее на экспертизу - там было четыре автора. Ждали очень долго. Наконец месяца через три пришел дивный ответ. Оказывается, в Госкомитет по изобретениям одновременно, в тот же день пришла заявка от коллектива авторов из НАТИ на центробежный масляный фильтр с активным приводом. Чертеж был очень похож, но чуть-чуть не такой как у нас. Нам было предложено объединиться с авторами из НАТИ и оформить общую заявку. Я уже слыхал про подобные случаи.

Московские ученые по совместительству работали экспертами в комитете по изобретениям. Когда им попадалось что-то интересное, они эту заявку притормаживают и подают другую от своего имени. Нам еще повезло. Могло быть и так, что их заявка поступила на день раньше. Мы решили не конфликтовать и оформили новую коллективную заявку. Количество авторов достигло 21.

Бекман Альфред Андреевич https://jlm-taurus.livejournal.com/19307.html
В просторной комнате капитанов-наставников Беломорско-Онежского пароходства мне показали музейный экспонат: на заколоченном ящике стоял прибор с экраном и моторами. Капитаны объяснили: это копия, а в ящик заколочен оригинал "Счислителя пути на фарватере", коротко - СПФ. Идея СПФ такова: синхронно с ходом судна он протягивает по экране карту реки, лентой свернутую в рулон. Не прибор, а мечта капитанов! Почему же он заколочен в ящик?

Джеймс Уатт из Петрозаводска
http://heninen.net/bekman/alfred/rudny.htm

Прибор создал в 1968 году старый заслуженный моряк Альфред Андреевич Бекман, помогал ему слесарь В.Варжунтович. СПФ был опробован на реке Водле в 1969 году, через год успешно испытан на Волге и признан как изобретение Госкомитетом Совета Министров СССР по делам изобретений и открытий.

Той же осенью по пути в Москву первенец работал на Волге. В путевом дневнике начальника службы безопасности судовождения пароходства П.Стрелкова читаем: "...Наш Джеймс Уатт запустил свое сокровище в 6:00. Остановил в 18:00. Штурманы довольны... Старый волгарь-лоцман хвалит прибор. Особенно - зуммер перед поворотами и опасностью. Лоцман шутит: научи его, штурман, крепко ругаться... Прощаясь, лоцман сказал: нужная машина, если позволите, и я подпишу акт, меня знает сам министр..."

Техсовет решил испытать прибор, внедрить его на флоте. Но тут-то и началось качание от канцелярского "да" к практическому "нет". Начальники главков Д.Покровский и И.Щепетов, оценив идею и ее разумное воплощение, 6 октября 1970 года приказали Центральному проектно-конструкторскому бюро создать шесть приборов, учтя критические замечания испытателей первенца. Председатель техсовета предложил автору вырезать и изготовить к испытаниям комплекты картоленты. Титанический труд! Но автор взялся, боясь лишь не успеть, не угнаться за мощным проектно-конструкторским бюро.

Наивный энтузиаст! ЦПКБ родило приборы-копии лишь к навигации 1973 года, родило с прежними дефектами... Испытанные приборы-копии были одобрены с прежними "но": уменьшить габариты, снять шум, подумать о применении автоматики, электроники. Так кто же такой конструктор - творец или копировщик, не вникающий в суть и назначение нового прибора? Неужто за три года нельзя было коллективными усилиями решить не столь уж и сложные технические вопросы? Или электронщиков в бюро не было? Были. Любезно беседовали с "этим Джеймсом Уаттом из Петрозаводска": занятный дядя из прошлого века, но, увы, абсолютно оторван от ритма современности, сиречь лишен пробивной силы.

А Минречфлот? Признав дело чрезвычайно полезным, помогли там автору довести прибор "до ума"? Нет, отмахнулись: угодно автору - пусть возится.

Автор и "возился" - при полном равнодушии Минречфлота, но горячо поддерживаемый капитанами в Петрозаводске. За восемь месяцев он создал совершенно новый СПФ, малогабаритный, бесшумный, на электронике, удобно расположенный на пульте, перед судоводителем. В марте 1974 года Бекман получил новое авторское свидетельство, летом испытал новый прибор на Волге, а весной 1975 года отдал его на судно Балтийский-22, где СПФ успешно помогал судоводителям в дальних рейсах до осени. Кстати, в августе того же года на судне работала представительная комиссия Минречфлота, проверила прибор в пути, дала ему высокую оценку. Окрыленный автор снова ринулся в Москву. Но тут, да простят мне обращение к затасканному присловью, "висело мочало, все началось сначала".

Радиограмма Балтийского-22

7 сентября 1976 года в Петрозаводск из ФРГ пришла радиограмма капитана Балтийского-22 В.Сафонова: "Следуем Бремен грузом Иран. Прошу дать прибор Бекмана. Приход свои воды 16.IX".

Уточним: Сафонов не помышлял идти в Иран как прежде - через Гибралтар, Суэц, Баб-эль-мандебский пролив и Персидский залив. Волга, как известно, не только впадает в Каспийское море, но и связана теперь единой глубоководной системой и с Арктикой, и с Атлантикой. Сегодня суда петрозаводцев швартуются в Салониках и Доодрехте, Вентспилсе и Роттердаме, Антверпене и Измаиле... Нет сейчас в стране крупного вечного пароходства, не связанного без перевалок с портами мира. Кажется, не так давно построили первые суда типа "река-море", а ныне их сотни - мощных, быстроходных. В десятой пятилетке смешанное плавание по рекам и морям - одно из важных направлений в развитии водного транспорта. Не означает ли это, что в корне меняются само понятие "речной флот" и представление о труде капитанов?

Моряки обычно доказывают, что в море опаснее и сложнее: шторма, месяцами не видишь родных, берег далек, в беде надейся только на себя... Речники утверждают, что тяжелее плавать, водить большегрузные суда на реке: берега рядом, но всегда идешь в узкости, тесно, как на городской магистрали, нервы напряжены, знающего плесы лоцмана ждешь с нетерпением - скудеет лоцманское племя. А капитан, ведя судно то морем, то реками, не может запомнить лоцию десятка тысяч километров речных путей.

А.Бекман - человек с огромными знаниями и опытом судовождения на море и на реках: штурман еще в Моонзундском сражении 1917 года, штурман надводных и подводных кораблей Красного флота, специалист по навигации на реках и морях Севера, в годы войны начальник навигационной камеры в Архангельске, Мурманске, Петрозаводске. Плавая по рекам, он сам видел, как буквально изматываются люди на капитанском мостике, мучительно думал, чем помочь им, как снять хотя бы часть стрессовой нагрузки. Потому он так близок капитанам, вечерами заглядывающим на огонек в его квартиру в ста шагах от пароходства. Им ли не знать, как остра проблема "судоводитель-судно-река", как нужна на пульте самодвижущаяся картолента, прибор, который может работать не эпизодически, как локатор, а круглосуточно?

Капитан дальнего плавания Ю.Жихарев писал в "Воднике Карелии", что прибор Бекмана - начало первого в мире навигационного речного комплекса. В 1975 году в ФРГ лоцман, оплачиваемый валютой, увидев в действии опытный прибор, сказал капитану нашего судна: "О, вы лишите меня работы, это же электронный лоцман!" Так где же он, "электронный лоцманн", почему нет его на судах? Капитаны его ждут.

3 сентября 1975 года заместитель министра речного флота А.Введенский утвердил решение госкомиссии, одобрившей последний вариант прибора Бекмана, и приказал ЦПКБ для проверки в следующую же навигацию изготовить 6-10 опытных экземпляров. Тут же Минречфлот направил в ЦПКБ техническое задание. Год спустя председатель госкомиссии Ю.Треушников и член госкомиссии Ю.Гаврюшов в рапорте министру писали, что ЦПКБ, по существу, волынит и оттягивает решение судьбы СПФ на следующее десятилетие. Министр на рапорте написал: "Тов.Тихонов (начальник техуправления - В.Р.). Разберитесь и примите меры". Прибор забрали у пароходства и увезли в отдел радиоэлектроники ЦПКБ. где он полгода простоял без дела, потому им так и не смог снова воспользоваться капитан Сафонов в рейсе из Бремена в Иран. Еще несколько месяцев это ЦПКБ утрясало смету. Потом забил в набат совет капитанов пароходства. И опять министр приказал В.Тихонову: примите меры.

Печален путь нового в лабиринте с одним и тем же тупиком - ЦПКБ. Этот путь мы прошли вдвоем с корреспондентом "Литгазеты" А.Филипповым, старым журналистом и опытным диспетчером в прошлом крупного речного порта Арктики.

О несовместимости психологической знают все. Но как быть с нравственной несовместимостью? Когда порядочность упирается в непорядочность, бескорыстие - в равнодушие... У каждой идеи могут быть сторонники и противники, нельзя хулить оппонентов. Но "да" и "нет" должны опираться на убеждение и знание предмета, нечестно волынить, понимая, что в технике годы сами по себе могут превратить "да" в "нет".

И вот мы в тупике, там, где практически завяз "электронный лоцман". Заместитель начальника ЦПКБ М.Петров и начальник отдела радиоэлектроники М.Френкель удивлены: все идет нормально, просто бюро уже год переезжает из Щукина в Ногатино, штат мал, автор прибора капризен, даже смету критикует. Потом пошли рассуждения глобального масштаба, с помощью которых можно любое дело угробить: зачем нам эти СПФ, если, возможно, лет через десять в судовождении будут участвовать спутники? И вообще, ну сделают в ЦПКБ опытные экземпляры, а дальше что? Все же начнется сначала, у Минречфлота для выпуска серии все равно нет своей производственной базы. Однако мы не могли уяснить: если все так мрачно, если исполнители не видят в обозримом будущем перспектив, почему же они не бьют в набат, как бьют в набат капитаны, знающие, что им необходимо сегодня? Мы спросили М.Френкеля: "Вы верите в прибор?" "Нет", - ответил он, но это не помешало ему три дня спустя в главке ответить на тот же наш вопрос прямо противоположное: "Я бы не взялся за дело, если б не верил..."

Нечто подобное мы выслушали и в других закоулках лабиринта от лиц, "по должности компетентных", но не понимающих или не желающих знать нужды капитанов. Итак, что же перед нами: техническая близорукость, лицемерие, равнодушие? Чтобы выяснить это, мы пошли к министру.

Выслушав все про Бекмана, про письма-предложения, получаемые им с Дуная, Днепра, Енисея, Лены, Иртыша (там прочли описания прибора в "Бюллетене изобретений" и просили автора прислать чертежи), министр Сергей Андреевич Кучкин сказал:- Порядочный человек. Прибор - это его подвиг. - Сказал так и назначил на обусловленный день сбор компетентных лиц.

Министр, по сути, сам выполнил то, что им было дважды предписано начальнику технического управления: "Разберитесь и примите меры". Разобрались, и меры были приняты. Но я сейчас думаю: какова же сила (или, наоборот, бессилие?) приказа, если его можно вот так легко годами не выполнять? И еще о том, какой пример подал начальник главка своим подчиненным, ведь он сам тоже дает указания... Впрочем, исполнительность на совещании у министра проявилась иначе. Вызванные лица докладывали оптимистично (хотя и не совсем точно), с позиции "да". Стоило же министру, разбираясь, высказать сомнения, как у "компетентных по должности лиц" тон изменился: а вдруг начальству желательно услышать "нет"?

Решение на совещании у министра выработано твердое: сроки, персональная ответственность, контроль. Да, время потеряно, его не вернешь, но, может, в 1978 году выйдут на испытания хоть три копии прибора, если...Увы, мы опять вынуждены говорить "если". Кое-кого "обидел" твердый приказ министра, кое-кого раздражает "настырность периферии", кое-кто по-прежнему говорит одно, а делает другое.

Для прибора необходимы карты-рулоны. Все эти годы Бекман изготовлял их сам, бесплатно. Я слышал, как министр приказал договориться о картах с издательством в Ленинграде. Методику изготовления знает лишь автор. И вот в июле ему звонят по привычке из Москвы: просят съездить в Ленинград.

Сколько раз он приезжал в Москву, веря на слово, а выходит, "на слово" нельзя даже койку в гостинице оплатить, не то что проезд туда и обратно. Он и за обратным билетом сам ходил в очередь, 80-летний... И по междугородному телефону, если просили из министерства, звонил сотни раз, тратя свою пенсию. Критикуя ту самую смету, где сказано, что каждый экземпляр СПФ вытянет из кармана государства 6000 рублей, он робко возразил: образец обошелся в 950 рублей. Какую это вызвало бурю: не в свое дело лезет!.. И никто не подумал, откуда пенсионеру взять было деньги не на один, на все образцы! На поездки, звонки. Он же за все годы по трем патентам получил около 800 рублей, по нижайшему коэффициенту отдела изобретательства Минречфлота. Не Бекмана все эти подсчеты, мои, он избегает меркантильных разговоров.

Мы часто - и справедливо! - требуем уважительного, внимательного отношения коллег друг к другу. Когда же речь идет о человеке, явившемся со стороны, чтобы помочь делу, уважение и внимание должны быть во сто крат выше. Он же не о собственном хлопочет - о государственном! А к нему отношение, как к просителю...

"Да он же бессребреник, наш Джеймс Уатт", - говорят о нем друзья-капитаны. "Ну что этому старику надо!" - стонут в офисе, когда на пороге возникает корабельной выправки высокий человек и с возгласом "достал" вручает "пакетик дефицита" - миниатюрные пульс-моторы, без которых "электронный лоцман" может завязнуть в ЦПКБ еще на годик-другой.

Из Ленинграда я получил недавно его восторженное письмо: "Был у картографов в издательстве, они из подводников, помогут. Они так же, как мои капитаны, заинтересованы в деле."Значит, есть все-таки и нравственная совместимость. Но сильна, к сожалению, и амбиция равнодушных.
Владимир Рудный Литературная Газета за 11 декабря 1977 года

Юрий Иванович Чирков. А было все так… https://jlm-taurus.livejournal.com/44232.html
"...На полях совхоза «Ухта» ползают в грязи заключенные, выбирая из размокшей земли картошку – главный продукт питания второй военной зимы. В этом году посевы картофеля были значительно расширены, построены картофелехранилища на 500 тонн каждое. Заканчивали стройку под дождями. Я представлял, как будет храниться урожай, собранный с грязью пополам, в сырых хранилищах. Обычно после засыпки картошку сразу начинали перебирать, отбрасывая начинающие гнить клубни на корм скоту и заключенным. Эта переборка продолжалась до начала посадки. Сгнивало в хранилищах 70—80 процентов заложенного урожая. Сохранившаяся картошка предназначалась для вольных и для посева.

Очевидно, технология хранения была негодной. Я высказал это предположение директору совхоза и попросил разрешения установить в нескольких хранилищах гигрометры (приборы для определения влажности воздуха) после окончания закладки картофеля. Действительность превзошла все ожидания. Даже в старых хранилищах относительная влажность воздуха была 96—98 процентов, а в новых – 100 процентов. На потолке висели капли! Значит, непрерывное гниение и переборка картофеля до весны, гнилье – для свиней и заключенных.

Постепенно я разработал методику оптимизации хранения картофеля и рассказал профессору Мацейно. ...Профессор Мацейно одобрил методику и даже захотел подписаться под ней, но когда я сообщил ему, что хочу при наступлении морозов провести такой опыт в совхозном хранилище, он испугался и сказал: «Бронь боже! Если картофель померзнет – расстреляют». От подписи отказался и рекомендовал мне оставить эту опасную затею.

Но мне очень хотелось, чтобы несчастные заключенные ели хорошую картошку, а не гниль, поэтому я не внял советам осторожного шефа, а написал пространную докладную начальнику сельхозотдела управления Ухткомбината. Вскорости меня вызвали в сельхозотдел и дали мне жару. Во-первых, меня обвинили во вредительстве, попытке поморозить важнейший продресурс – картофель; во-вторых, признали, что все мои «теории» – это дилетантский бред, а в-третьих, прямо сказали, что меня нужно расстрелять, так как моя жизнь, конечно, ничего не стоит по сравнению с замороженным хранилищем.

После этого разноса я подал материал грозному генералу. С.Н. Бурдаков вызвал меня, выслушал, пообещал расстрел в случае неудачи и… разрешил провести сей опыт в совхозе «Ухта», отдав при мне распоряжение начальнику совхоза."

Я начал «расстрельный» опыт, поселившись в самом сыром хранилище. Под вентиляционными трубами на полу были установлены минимальные термометры, сверху картофеля в буртах – максимальные. Четыре гигрометра фиксировали относительную влажность, а в центре хранилища стояли термограф и гигрограф – самопишущие приборы, непрерывно регистрирующие температуру и относительную влажность на специальных лентах.

Старые большевички... продолжали переборку картофеля и поддерживали огонь в печках, а я регулировал приток морозного воздуха. Ложе свое я устроил за печкой, спал вполглаза урывками по два-три часа, закрывая на это время вентиляцию. Обед, завтрак и хлеб мне приносили старушки.

Еще пять дней тянулся этот опыт, но уже расстрелом не пахло, как не пахло ни гнилью, ни сыростью. На двенадцатый день относительная влажность опустилась ниже 70 процентов. Просыхание хранилища стало устойчивым. Я написал докладную начальнику совхоза, лично вручил ему и попросил создать комиссию по приемке опыта.
На другой день явилась комиссия в составе главного агронома сельхозотдела управления, начальника совхоза, старшего агронома совхоза и заведующего хранилищами. Комиссия предварительно посетила соседнее хранилище, где в бункерах гнила мокрая картошка. Различие в состоянии «важнейшего продресурса» было столь разительно, что начальник совхоза сказал, что такого эффекта он не ожидал.

– А как насчет расстрела? – непочтительно спросил я возглавлявшую комиссию главного агронома сельскохозяйственного отдела Журину, моего главного противника.
– А это от вас не уйдет, – прозвучало в ответ.

Я был в восторге. Убрал приборы и ложе, помылся в бане и с удовольствием уснул. На другой день узнал, что в «награду» начальник совхоза велел мне выдать банку фасоли в томате."

Сохранено