Притча пятьдесят пятая. Как знатный самогонщик дед Софрон будущее прозревал

papa_gen — 15.06.2012


Продавцы турпутевок очень меня любят и на день не оставляют попыток произвести токсичные выбросы в мою ментальность. «Горящие сафари-туры в Нигерию!» «Перуанские пирамиды ждут Вас!» «Удивительный тур в Катманду!»

Сразу понимаешь, что тут все не просто так. Тут все серьезно – Шамбала и магазин «Мобильная Карма» на главной площади этой самой Катманды. Мобильная карма! Это же здорово, это чудо, как хорошо!

Зимою как-то вынимаю из ящика «Для писем и газет»: «Чудеса вьетнамской кухни: маринованные и копченые змеи, вареные скорпионы, жареные пауки и другие деликатесы». «Другие деликатесы» прямо говорят путнику, что пожиранием пауков он спасен не будет, и ему явят нечто такое, что и писать страшно. Обрадуют, короче.

Или такое зазывание: «Тайский массаж и другие тайны шокирующей Азии!» Прочтя это, почувствовал, как стадо лосей в моей голове пустилось в безудержный пляс. Доступность всех возможных и, что важно, дешевых пороков. По дисконту фактически. Еще и болезнью какой хитрой по акции бесплатно наградят. Будешь потом всюду ходить с нею, гордо предъявляя в свете, подобно хитрой татуировке – вот, мол, и мы люди опытные, кое-что в жизни сей испытали.

Ближе к Новому году на благовестников нападает забота о переломах моих конечностей и патетической гибели под пафосной лавиной. Горные лыжи – вот лучший способ отправиться на тот свет в окружении соблазнительных дев и выстрелы шампанского. Ну, коли не окочуришься, так ногу точно поломаешь, либо голову удачно о пень или камень, услужливо выросший на твоем пути, тюкнешь. Зато будет что вспомнить. Полгода на больничной койке и вечно улыбающееся лицо, говорящее встречным прохожим, что на тебя таки снизошла благодать. Поймал, можно сказать, свое счастье.

О наступления лета я обыкновенно узнаю по двум приметам. Первая – начинается паломничество городских дружков-приятелей, а также членов их семей, к моей бане. Покрытые коростой дети цивилизации смывают ее в моих владениях, везя мне раков, пиво и прочие подношения в количествах неимоверных. Оно и понятно – горячая вода есть некоторым образом вещество магическое. И живешь без нее скучно, даже тоскливо, аки варвар – волосы колтуном стоят, шея грязная, да и вообще… Летом в троллейбусе проехаться страшно – такая смесь пота и дезодоранта в нос шибает, что и пристойными словами не передашь.

Другая примета наступающего лета – изобильное поступление туристической рекламы. Растопочным материалом порой на год вперед за сутки снабжают. И все такое выгодное и горящее. Аж огнетушитель хочется принести на всякий случай.

Первыми атаку начинают «отели» Южного берега Крыма. Бумага их подметных писем мягкая и может быть употреблена рачительным экономом на самые разные нужды. Неизбывные потоки слез умиления проистекли из глазниц моих, когда прочитал такое: «Гостиница ХХХ (три турецких звезды) рада продемонстрировать свое гостеприимство!». Живо представил себе этот готель, начала семидесятых годов постройки, с полузасохшими портьершами, лифтом, уже как пятнадцать лет служащим для хранения ведер и швабр, и холодной водой, подаваемой по расписанию два часа в сутки. Вопрос о горячей воде вызывает у портьерши оторопь такую, будто ты предложил ей пойти в голом виде ночью в лес собирать подберезовики при свете фонариков.

Потом подтягиваются люди, окучивающие делянку водопадов: «Чтобы посмотреть водопады, конечно, нужно путешествовать», – пишут честно они на фоне захватывающих низвержений водных потоков. Конечно, нужно, тут и двух мнений быть не может. Но зачем? У меня огурцы-помидоры поспевают, кабачки-патиссоны в рост идут. Вишня опять же, смородина, клубника и малина. Малины особенно много. Почто, мне эти водопады, когда у меня такие изобилия? Не нужны мне эти Виктории, Игуасу и Ниагары. Буду сидеть дома и есть, икая от довольства, клубнику.

Вот реклама всевозможных островов с пальмами, белоснежными пляжами и изумрудными лагунами всегда живо меня интересовала. Особенно размещенные в таких сборниках фотографические карточки дев с тугими прелестями, чуть прикрытыми тем, что должно символизировать бикини. Посмотришь и понимаешь, вот куда надо, ибо девы сии никогда не оставят своим патронажем усталого путешественника.

Я такие рекламы люблю читать в гамаке, подвешенном в моем садочке меж двумя широколиственными древами. Раскинешься безвольно в нем, да и листаешь лениво каталог. Грезишь, конечно. Порой и заснешь, листаючи. Один раз заснул так.

Мнилось, будто, отставив на время шуршание котировками, отправился я на некий дальний остров, изобильный страстными креолками и мулатками. Прилетаю, доезжаю до своего бунгало, бросаю как попало вещи, извлачаюсь из дорожного одеяния и нетерпеливо бегу в парчовом халате на пляж, дабы погрузится в пучину томной неги. Подбегаю к пляжу и дрожа от нетерпения в предвкушении сладострастного буйства раздвигаю ветви пальм, растущих почему-то в кадках.

И что я вижу на пляже? Десятки, нет сотни гигантских черепах устало ползают по нему, из последних сил откладывая в ямищи горы яиц. Осень патриарха, да и только. Толпы черепах вместо знойных нимф. Укатали Сивку крутые горки!

Тут я сменил свое телоположение и выпал из гамака. Сразу вспомнил, что пора уже готовится к поездке в Белокаменную – вещи собирать, страшные тысячи по конвертам для столичных нумизматов раскладывать. Их там, этих нумизматов, в Белокаменной и не сочтешь.

Признаться, я никогда не любил путешествовать по необъятным просторам Планиды нашей в самобеглых экипажах. Не вижу я нарочитого удовольствия в этом. И только суровый долг умножения коррупции и прибытков способен засадить меня за руль смердящего и рычащего измысла воспаленного человеческого мозга. Толи дело ранее, когда суровый володетель сельских просторов, веля заложить бричку, катился потом в ней по дороге, вдыхая ароматы придорожных полей, наблюдая картины колышущихся подобно морю нив и тучные стада флегматично пасущихся говяд. Нынче все не то. Огромные гудящие фуры и жадные до штрафов полицейские превратят любое путешествие из приятного и полезного для души занятия в сущее мучение.

Единственное, что примеряет меня с действительностью – придорожные трактиры. О, эти очаги общепита! Это настоящий кладезь для истинного исследователя человеческой натуры. Особенно летом, когда содержатели этих харчевен выносят на улицу под тень широколиственных дерев столы и стулья, дабы наградить несварением желудка как можно большее число пилигримов.

Вот сидит компания из пяти человек, только что с превеликим трудом выбравшаяся из машины, куда и два человека средней корпулентности еле влезают. Влезают единственно для того, чтобы, нещадно потея, заниматься в дороге усиленным снижением веса. А члены этой счастливой пятерки, среди которых две дамы, ничуть даже не потные и смотрят на жизнь с оптимизмом.

Заказав пять кур-гриль и пять литров пива с ароматом превосходной крахмальной мальтозы, они живо начинают обсуждать какую-то Василину, что нарекла свою новорожденную дщерь Виагрой. Постепенно разговор от младенца, нареченного столь удачно, переходит к вопросам высоким – к курсам валют, всемирному заговору и, наконец, к рассуждениям о том, что все работать разучились. Тут им приносят подгоревших кур с кровью и еще пять литров пивного суррогата, и компания с жадностью набрасывается на съестное.

Вдругорядь наблюдал съезд-не съезд, сходку-не сходку трех джентльменов спортивного телосложения с цепями в палец толщиной, гайками и котлами, размером с небольшие ходики с кукушкою. Сижу, ем, уныло пережевывая жесткое как подметка «мраморное мясо». В полуха слушаю, о чем говорят эти деловые люди, усердно налегающие на самом солнцепеке на вкусную и питательную водочку.

Из напряженного пыхтения доносящегося из-за их столика, становится понятным, что речь идет об афере, связанной с ремонтом канализации в близлежащем городочке. Двое убеждают третьего посильно поучаствовать. Тот согласен, но ничего делать не хочет. Не в смысле участвовать не хочет, он участвовать хочет, он делать ничего не хочет. Наконец, один из собеседников заявляет:

– Ты пойми, за ТАКИЕ деньги, - тут он картинно вытаращивает глаза, показывая, какие это деньги, - просто невозможно сделать совсем ничего!

Я чуть куском говяжьей подметки не подавился.

А то был как-то свидетелем эгоистической самопрезентации, что под видом кофепития устроила некая пышная дама, облаченная в белый брючный костюм и громадную летнюю кружевную шляпу. Пить кофе по жаре, это, доложу я вам, подвиг, на который может пойти только женщина выгуливающая свой новый наряд. Всем своим видом она заявляла миру: «Тварь я дрожащая или блистать умею?»

При этом она потела! Нет, она не потела, она таяла под солнцем! Струйки пота текли по ее лицу. Она буквально оплывала. В своем белом костюме она была похожа на преющую под майонезной шубой селедку. Ее трагический образ порой яркой вспышкой встает перед моим внутренним взором. Думаю, что ужаснее только беспросветное бытование погрязших в масле сардин. Впрочем, судя по лицу дамы, она была довольна предпремьерным показом своего наряда.

Но внезапно мое внимание было отвлечено новым феноменом. К точке общепита подъехал роскошный внедорожник с московскими номерами, на обоих бортах коего была написана одна и та же сентенция: "Каждый имеет то, что заслуживает!" Правила самобеглой коляской юная особа.

Я бы не стал верить такой деве. Все в ней было зыбко и странно. Иностранка, наверное. Впрочем, все искупалось ее манящей грацией радиоуправляемой топ-модели и остроумием, с коими она, приплясывая неведомый мне танец, испрашивала у официантки ключ от туалета.

Чай купить деве таки пришлось. Была в этом какая-то суровая справедливость – ключ от кабинета задумчивости в обмен на заказ чая с пончиком. С предоплатой, замечу.

Я даже эту историю деду Софрону рассказал, когда самогонку с ним пил недавно. Он у нас, замечу, знатный предсказатель. Учительный такой дед. Большую силу по части прозорливости имеет.

Грибы опять же собирает, торгуя ими посильно на колхозном рынке в свежем, сушеном и соленом виде. Еще самогонкою. А как без нее? Самая что ни на есть первая микстура для прозорливости. Огурцами солеными еще подторговывает.

Впрочем, дистрибуцию самогона он на дому производит – тяжко старцу бутыли на рынок таскать. Ну, заодно и будущее предсказывает. Тоже на дому. Стакан самогона залудит, грибочком или огурчиком солененьким закусит и как почнет судьбу предсказывать, глядючи на просвет в бутылку, ровно в магический шар, святых выносить можно.

С ним недавно казус на почве предсказаний вышел очень учительный для пылкого юношества.

Пришел до него местный электротехник Гена, человек полуинтеллигентный, но любящий выпить. Но в одиночку он не пил, только за компанию. Вот и пришлось деду пару стаканчиков с Геною хлобыстнуть. Хлобыстнули, тут Гена и просит Софрона свой прорицательный дар показать, прозреть, так сказать, время внутренним оком.

Сел дед Софрон важно. Выпил полный стакан, да и стал глядеть в бутыль. Потом вдруг вскочил и из избенки выбежал. Гена смотрит, а бутыль-то пустая – выпил дед всю самогонку, что Гена у него же и купил. Гена, понятно, вскочил и за дедом, мол, так не договаривались, чтобы из поллитры ему только две стопки досталось. Только дед проворный оказался – спрятался в кусты. А Гена прямо на участкового наткнулся, что, обливаясь потом, тащил на веревке свою сбежавшую козу.

Сам же дед Софрон так объяснял происшествие:

– Выпил я стакан своим предсказательным чином, взглянул на бутылку и понял, что Гена меня сейчас бить будет.

Вот такая во всех смыслах высокоморальная для пылкого юношества история приключилась со знатным самогонщиком дедом Софроном.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив