пристрастная беспристрастность

logofilka — 18.10.2017 В любом разговоре про иммиграцию обязательно всплывает вопрос о субъективности в рассмотрении дела и шансах на его успешное разрешение в зависимости от личности выносящего решение. В таких разговорах часто фигурируют некоторые цифры (которые мало кто без понимания механики процесса интерпретирует правильно) и иногда истории, как правило, с "гуманитарным" подтекстом. Новенькое расследование агентства Рейтерс довольно основательно рассматривает вопрос субъективности в иммиграционном процессе. Хотя цифры в нем фигурируют несекретные - все из открытых источников, и некоторые важные моменты упущены, обзор иммиграционных нюансов получился небезынтересным.

Разумеется, по законам слезоточивого жанра повествование открывается рассказом о тяжелой судьбе двух гражданок Гондураса с практически идентичным фактическим сценарием: обе бежали с родины от домашнего насилия, нищеты, и невозможности уберечь детей от влияния гангстерских группировок. Обе зашли в США со стороны южной границы и обе попросили беженского статуса. У одной дело рассматривалось в Калифорнии, у другой - на противоположном побережье, в Северной Каролине. Первой иммиграционный судья даже не затрудняясь написанием развернутого постановления выдал лаконичный листок с пометкой "удовлетворить прошение о присвоении статуса." Второй, после долгих судебных слушаний, отказали. Она сейчас в апелляционном процессе борется за шанс не быть депортированной.

Рейтерс обтекаемо формулирует, мол, адвокат менее удачливой гражданки Гондураса оформил дело несколько иначе - но ведь факты же были одинаковыми! И тут, конечно, складывается впечатление, что калифорнийский добродушный судья историей гондурасских притеснений проникся, а каролинский изверг не впечатлился. В этом умозаключении все хорошо, кроме того, что оно не учитывает принципа прецедентного права. Хотя иммиграционное право и базируется на статьях федерального закона, у каждой юрисдикции есть наработанные прецеденты в интерпретации этих статей. Если Федеральный Судебный Округ, в котором слушается дело, интерпретирует систематическое домашнее насилие как притеснение со стороны лиц, неконторлируемых государством, шанс на благоприятное решение есть. Если же такого прецедента нет, никакой даже самый лояльный судья иммиграционного суда решение о присвоении статуса не вынесет. Разумеется, депортируемый может взять на руки депортационный приказ, подать апелляцию, проиграть ее, дойти до федерального суда, и попытаться этот прецедент создать. Но для этого требуются годы и многие тысячи долларов. Поэтому по "гуманитарным" вопросам прецеденты самые благоприятные в тех юрисдикциях, где активно работают благотворительные общественные организации, занимающиеся иммиграционными вопросами - они могут проводить дело по всем инстанциям без затрат для заявителя, просто в интересах выражения гражданской позиции.

Но вернемся к статье Рейтерс. Она примечательна тем, что в статье визуализированы таблицы Департамента Юстиции, показывающие процент одобрения/отказов в депортационных слушаньях с разбивкой по судам и конкретным судьям (в статье из аналитики были исключены судьи, рассматривающие исключительно дела иммигрантов, находящихся в депортационных тюрьмах - там игра по другим правилам). Например, в Нью Йорке есть судья, одобряющая 92% всех поданных через суд прошений о присвоении статуса резидента. А в Помпано Бич, Штат Флорида, служит судья, который депортирует 98% иммигрантов, чьи дела ложатся к нему на стол. Но это крайности. Обычно, чем больше суд, тем шире разброс вероятностей (в Лос Анджелесе шансы на успешное разрешение дела варьируются в диапазоне от 22 до 75 процентов, а, скажем, в Чикаго - от 35 до 39%). Это, уточним, не обязательно дела тех, кто подал беженскую петицию и оказался в иммиграционном суде - тут могут быть и пересидевшие или нарушившие статус, легальные резиденты, совершившие противоправное деяние, создающее основания для депортации, иностранные супруги американских граждан, которые забыли вовремя подать прошение о снятии условности с гринкард, да прочие другие категории, которые иммиграционное право рассматривает как нежелательные. И вот здесь, конечно, фактор субъективности играет существенную роль, поскольку в рамках одного суда все судьи оперируют идентичным сводом законов и прецедентов, но при этом выносят прямо противоположные решения.

Любопытно (это уже не из Рейтерс, а из собственного опыта), что "фактор субъективности" причудливо выстреливает вне иммиграционного контекста, где личность выносящего решение - информация далеко не публичная и к статистическим данным не привязанная. Например, в делах по рабочим, бизнес, и инвесторским категориям. Когда иммиграционные службы выпускают запрос на дополнительные обстоятельства, има офицера, выпустившего запрос, нигде не фигурирует. Или, скажем, уведомления об отказе все подписаны стандартно - фамилией директора того офиса, откуда пришло решение. Но внизу каждой страницы есть цифровой код, в котором четыре цифры - идентификационный номер офицера. В разных закрытых группах и рассылках адвокаты частенько обмениваются информацией по решениям, скажем, "офицера 1234" или специфике запросa, приходящих от "офицера 5678." Постепенно из такого обмена информацией выкристализовывается картина, что у одного офицера практически невозможно получить одобрение петиции под компанию с маленьким бюджетом, какой бы прекрасный план она не представила. А у такого-то офицера гарантированно после запроса будет отказ, если в штате компании меньше определенного количества человек. Иногда получается идентифицировать офицера, который не любит компании, занимающиеся грузовыми перевозками, или профессиональных танцоров, или торговых представителей иностранных корпораций. Как в байке про причину отсутствия нобелевской премии по математике, вдруг начинаешь подозревать какого-то неведомого, сидящего в другом Штате, госслужащего в том, что ему лично когда-то насолили люди или компании с определенным идентификационным признаком.

Рейтерс выводит и другие интересные корреляции. Судьи-мужчины статистически гораздо чаще выносят депортационные приказы, чем женщины. Судьи, которые начинали карьеру в качестве прокуроров, более склонны депортировать, чем те, что до вступления в должность были частно-практикующими адвокатами. Те, что находятся в должности дольше, гораздо более вероятно удовлетворят прошение в беженском статусе, чем судьи с небольшим стажем.

Интересно посмотреть на ситуацию и с другой стороны: у граждан каких стран больше шансов оказаться депортированными. Гондурасу здесь совсем не везет: 86.3% депортационных дел заканчиваются для граждан этих стран выдворением на родину. Для граждан стран бывшего СССР, попавших в топ, ситуация несколько оптимистичней: Украина - 46,3%; Узбекистан - 44,3%; Россия - 38,9%; Армения - 34,9%. Любопытно, что еще примерно 16% депортируют в качестве граждан несуществующей страны Советский Союз. У меня, кстати, был клиент, который проходил в процессе как советский гражданин - этнически принадлежал бы к одной стране, по факту рождения - к другой, а в реальности - обладатель серпастого и молоткастого паспорта, который уехал еще до развала Союза и никогда не озаботился оформлением гражданства стран-последователей империи.
Департамент Юстиции уже выпустил неодобрительное заявление о том, что это расследование Reuters грешит фактическими неточностями и манипуляциями статистическими данными, но ни одного примера таких неточностей в заявлении озвучено не было.

Мой канал на Youtube

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив