Приключения 2022 (часть четвертая)

inkogniton — 08.08.2022 Дата отъезда приближалась, дом продолжал заполняться коробками, но ни на секунду не покидало ощущение, что ничего, вообще ничего не запаковано. Вещи были везде -- в шкафах, комодах, на поверхностях, лежали одинокие книги на полках, и оттого казалось, что мы только в самом начале пути, что паковать нам еще очень долго, ни за что не успеть до отъезда. Про кухню я даже не думала -- эта епархия грузчиков, пусть они думают.

За несколько дней до отлета, Ыкл начал паковать чемоданы -- свои и девочек. Он ворчал, складывал, доставал обратно, паковал опять, словно решал какой-то сложный пазл, состоящий из миллиона кусочков, плохо подогнанных друг к другу. Он бегал по этажам, собирал вещи, после прибегал в гостиную, опять паковал, взвешивал, бурчал недовольно, что-то выкладывал, что-то докладывал; процесс казался вечным. Я работала и не обращала внимание ни на что.

-- Я ничего не понимаю, -- внезапно ворвался в мои мысли Ыкл, -- как может быть, что у чада почти тридцать килограммов одежды? Ты можешь мне это объяснить?
-- Почему тридцать? -- растерянно выплыла из мыслей я.
-- По весам! -- сердито парировал Ыкл, -- я взял из шкафа то, что ты приготовила для поездки, но теперь я совершенно не понимаю для чего нашей маленькой чадо столько одежды?!
-- Из какого шкафа? -- я всё еще была в работе и изо всех сил пыталась понять какие действия от меня требуются в эту минуту.
-- Из ее, -- неуверенно бросил Ыкл.
-- Я не поняла, -- я подумала и решила проговорить для верности то, о чем подумала, -- ты что, взял все вещи, которые там лежали?! Все?!
-- Ну да, -- Ыкл терял почву под ногами с каждым следующим вопросом, он не понимал что не так, а я не понимала как всё это могло случиться.
-- Там я сложила всю, вообще всю ее одежду, всю существующую, -- я широко раскрыла глаза и прикрыла ладонью рот. Мне хотелось засмеяться, но он выглядел расстроенным и неуверенным, мне не хотелось его задеть, потому я сдерживала смех изо всех сил, -- это не то, что с собой, это вообще всё! А из него, -- продолжала я спокойно, -- надо было выбрать то, что с собой.
-- Ты издеваешься? -- он сидел на корточках, обиженно надув губы, всем видом показывая, что это непосильная задача.
-- Давай выложим часть, я тебе помогу, -- аккуратно предложила я.
-- Гм, -- он задумался и замолчал. После длинной паузы, которую я крайне нетерпеливо пережидала, Ыкл, наконец, вынес вердикт, -- нет, я уже всё сложил, ничего перекладывать не буду. Сначала сложу всё остальное, а всё, что не поместится, привезешь ты. Если не сможешь привезти, -- добавил быстро, чтобы я не успела возразить, -- значит перебьемся!

Он продолжал паковать, я же старалась сделать вид, будто меня вообще нет. Сам разберется, думала я, всё равно он пакует чемоданы лучше меня, не признать это было бы нечестно. Через несколько часов, поздней ночью, измотанный Ыкл задумчиво взвесил все чемоданы, стал посреди чемоданов и растерянно огляделся.

-- У меня ничего, вообще ничего не помещается, -- жалобно-сердито бросил он в воздух.
-- Какое конкретно ничего у тебя не помещается? -- немедленно парировала я.
-- У меня не помещается никакая детская обувь, не поместились подгузники, салфетки, банки с кремом для подгузников, -- он продолжал перечислять, я же мысленно паковала четвертый чемодан, пытаясь понять насколько полным он может оказаться. Ыкл закончил перечислять и посмотрел на меня.
-- Ничего страшного, -- выдохнула я, я уже всё мысленно запаковала, всё поместилось, по крайней мере, мысленно, -- я всё привезу. Оставь это всё и ни о чем не думай.
-- Ты уверена? -- неуверенно посмотрел на меня он, -- ты уверена, что сможешь?
-- Да, -- твердо сообщила я, -- забудь об этом, это будет сделано. Что еще?
-- Ничего, вроде, -- задумался он на мгновение и начал проговаривать, -- еще надо съездить в музыкальную школу и вернуть инструменты, но я постараюсь это сделать в пятницу.

Чадо играет на скрипке и альте, которые музыкальная школа любезно предоставляет в бессрочную аренду. Но сейчас мы уезжаем на год, мы выписали чадо из музыкальной школы, мы не знаем где мы будем жить по возвращении, инструменты необходимо вернуть, необходимо. У меня не было никаких сил этим заниматься, потому я невероятно обрадовалась, услышав, что освобождена от возврата инструментов. Однако в пятницу мне позвонил расстроенный Ыкл.

-- Я прошу прощения, -- виновато начал он, -- я совсем забыл, что у них другие часы работы на каникулах! Я приехал, -- продолжал он всё более виновато, -- а там уже было закрыто и я не смог вернуть инструменты. Ты меня слышишь? -- спросил он после небольшой паузы. Я всё слышала, но мне категорически не хотелось озвучивать то, что надо было озвучить.
-- Слышу, -- скупо бросила я, -- и что теперь делать?
-- Теперь, -- продолжал он расстроенно, -- тебе надо будет поехать и вернуть инструменты, обязательно.
-- Хм, -- я задумалась, пытаясь понять куда я втисну поездку в музыкальную школу, -- а когда ты предлагаешь мне это сделать?
-- В среду, -- немедленно сообщил он, -- вот пока будут убирать дом, ты сможешь поехать, вернуть инструменты, вернуться, принять дом у уборщиков, сдать агенту, а потом поедешь в гостиницу и будешь валять дурака до самого утра четверга. Так годится? -- осторожно закончил он. Мне ничего не годилось, мне хотелось орать, что я ничего этого не выдержу, что не осталось никаких сил, что мне паковать полдома, мыть, убирать, стирать многочисленные занавески, а ведь еще сарай, боже, как я забыла про сарай?! Я не повезу за собой в очередной раз барахло, решительно думала я во время затянувшейся паузы, мне надо разобрать там все коробки, нужное запаковать заново, ненужное выбросить к чертовой матери, не могу больше, еще надо его отмыть, там пауки, там насекомые, а сарай будет стоять рядом с вещами. Когда, когда я отвезу инструменты?
-- Да, конечно годится, -- наконец произнесла я, предварительно несколько раз глубоко вздохнув, -- всё равно нет никакого другого выбора.
-- Прости, пожалуйста, -- винился он, -- я действительно совсем забыл, что они на каникулах закрываются раньше. Я поехал, я пытался избавить тебя от этой работы, просто криво получилось, прости, пожалуйста, -- он замолчал, я же выдыхала и пыталась успокоиться. Ничего страшного не случилось, всего лишь одна поездка -- полчаса в каждую сторону -- не так страшно, но отчего-то стало страшно и тоскливо. Того, что на меня осталось на каких-то три с половиной дня (до отъезда грузчиков на склад), хватило бы с головой на целую команду на неделю, а теперь еще и инструменты. Но я справлюсь, конечно же, выдыхала я, куда денусь -- надо справиться, значит справлюсь.

В субботу утром мы позавтракали, быстро выпили кофе, Ыкл сложил еду в сумки-холодильники, налил во фляги воды, подготовил все документы, я переодела девочек и, наконец, мы присели на дорожку. Огромное такси уже стояло рядом с домом, водитель терпеливо ждал когда все выйдут и сядут. Они долго укладывали чемоданы в багажник, установили кресло, в которое усадили девицу, посадили рядом дитя и чадо, Ыкл сел напротив, я поцеловала всех еще раз, машина тронулась, я же вернулась в дом, пытаясь понять с чего начать. Было девять утра, в час дня мне надо было быть в парикмахерской (не полечу же я таким чучелом, ни за что не полечу!), до часа дня была масса времени и я решила внимательно осмотреться, чтобы понять что я успею сделать если не полностью, то почти, за эти три часа. Я не люблю оставлять дела недоделанными, потому твердо знала, что могу начать делать только то, что точно будет закончено за эти три с небольшим часа. Я ходила по дому и думала, когда раздался нервный звонок.

-- Мы забыли коляску, -- вопил Ыкл в трубку, -- мы забыли коляску! Срочно достань ее из маленького сарая и вынеси на тротуар, мы через минуту проедем и заберем!

Я рванула за коляской, мне казалось, что если я промедлю хотя бы минуту, они опоздают на самолет, все планы рухнут, нам будет негде жить и всё пойдет не так, как надо. Я стояла с коляской на тротуаре и ждала их возвращения, продолжая думать о том, с чего мне начать. Начинать надо с сарая, поняла я. Эта мысль внушала ужас, там был непочатый край работы, но ее надо было сделать немедленно, пока не пропал запал. Огромное такси вернулось на нашу улицу, водитель выскочил, ловко подхватил коляску, погрузил ее в багажник и они уехали так быстро, что мне показалось, что всё это мне исключительно померещилось.

Я вернулась в дом, вздохнула и пошла в сарай. Сарай был забит коробками, коих было около сорока штук. Они стояли вдоль одной из стен, друг на друге почти до самого потолка. Некоторые покосились от старости, другие стояли крепко, но это не имело значения, я твердо решила, что просмотрю каждую из них, что-то оставлю, что-то упакую заново, остальное же выброшу, не сомневаясь и не жалея -- если за столько лет их содержимое не пришлось к месту, значит уже не придется никогда. Я начала с ящика с елочными игрушками -- он весь перекосился, он был таким давно, но из предыдущего дома его просто аккуратно перевезли и немедленно поставили в сарай, сейчас же я не могла себе такое позволить.

Я аккуратно паковала заново елочные игрушки, доставая по одной, уже обернутые в бумагу после последнего нового года. С игрушками и подставкой для елки я закончила относительно быстро. В сарае было невероятное количество пауков, я сцепила зубы и забыла о своей арахнофобии, решив, что сейчас не время. Я выносила каждую коробку в сад, аккуратно вскрывала и перебирала содержимое. Некоторые коробки я немедленно выносила в палисадник и бросала рядом с мусорными баками (боже мой, ведь надо будет еще с мусором разобраться! как от него избавиться? я начала было паниковать, но решила, что подумаю об этом позже), некоторые аккуратно заклеивала опять, другие же заносила в дом, тщательно перебирала, выбрасывала часть, а то, что оставляла паковала в новые коробки, купленные для этого переезда. Когда я решила передохнуть, я поняла, что мне надо срочно убегать в парикмахерскую, срочно. Я закончила паковать ту коробку, которую начала и помчалась в душ. Из душа меня вырвал телефонный звонок

-- У тебя всё нормально? -- голос Ыкла был спокойным и довольным, я подтвердила, что всё прекрасно, -- у нас тоже всё прекрасно. Таксист, как и договорились, припарковался, помог мне довезти все чемоданы до стойки сдачи багажа, постоял, чтобы убедиться, что мы всё сдали и у нас всё нормально, попрощался и уехал. Мы уже прошли все проверки, уже поели, скоро садимся в самолет, -- я слушала и улыбалась, стараясь не думать больше ни о чем, -- всё, -- начал торопиться он, -- мы убегаем, сообщим когда долетим, пока!

Я положила трубку и пошла одеваться.

Я оставила себе одну блузку и одни шорты. Остальное было либо запаковано в чемодане, либо в гардеробных коробках, либо в обычных. На улице было жарко и эта одежда меня вполне устраивала. Ничего страшного, рассуждала я, у меня пока есть и стиральная и сушильная машина, сто раз успею всё заново постирать. Я стояла на остановке автобуса -- в белых шортах, в любимой серой полупрозрачной блузке, мне улыбались люди и мне казалось, что переезд и сарай это где-то очень далеко, они где-то там, где меня сейчас нет. Так оно, в сущности, и было. Сарай и переезд остались в доме, я же ушла и пообещала вернуться.

-- Ты как? -- радостно встретила меня А. -- ты живая еще? Как ваш переезд?
-- Они уже улетели, -- сообщила я, устраиваясь в удобном кресле, -- а я сейчас буду доделывать всё, что осталось. У меня, -- гордо сообщила я, -- есть целых три дня!

На деле мне было страшно -- дом выглядел как после Мамаева побоища, всюду валялись вещи, и казалось, что их так много, что мне не собрать их не только за эти три дня, но даже за месяц. Я еще не начала собирать ни содержимое ванных, ни вещи Ыкла, ни того, что осталось в комнате девочек (я даже не помнила, что там осталось). Мне надо закончить разбирать коробки в сарае, мне надо тщательно отмыть сарай -- так, чтобы не осталось ни одного насекомого, ни одного! Надо постирать все занавески, пропылесосить весь дом, отмыть детскую и нашу ванные, отмыть дверцы шкафов от гениальных произведений в свободном стиле, выполненных черными и синими фломастерами (не повезу же я их в этом виде на склад), отмыть всю нашу мебель до блеска (иначе как ее потом обратно ставить? должна быть как новая!), было столько всего надо, что я не понимала как я успею всё это за те несчастные три дня. Но на данный момент я сидела в удобном кресле в прохладном помещении, где меня угощали кофе и превращали в красавицу.

-- Ты приедешь, -- заверяла меня А. -- там все ахнут от твоей красоты! Вот увидишь! -- она колдовала с красками, меняла кисточки и быстро говорила, -- слушай, а где ты будешь стричься там? Не будешь же ты ходить без стрижки до самого января?! -- она картинно отклонила голову и изобразила ужас на лице.
-- Я пока не знаю, -- призналась я, замирая от ужаса. У меня, конечно, есть здесь любимый парикмахер, но доехать до него на общественном транспорте достаточно затруднительно, такси меня разорит, а машины у нас, по крайней мере первое время, точно не будет. Пока не поймем досконально какие у нас расходы.
-- Знаешь, что, -- она задумалась на мгновение, -- я тебя сегодня почти под ноль постригу, ты же любишь, и тогда оно будет дольше отрастать и ты дольше будешь нормально выглядеть. Но, -- она скептически покачала головой, -- всё равно недель через, -- она задумалась, внимательно посмотрела, -- максимум, пять, тебе придется искать выход из положения. Ничего не поделаешь, -- вздохнула она, -- Или вот! -- она вскрикнула, я же чуть не подпрыгнула, -- прилетай сюда, я тебя с удовольствием постригу!

Я провела в парикмахерской почти полтора часа, пришло время возвращаться домой. Я стояла на автобусной остановке и думала о том, что мой нынешний приличный вид повторится только во вторник вечером. До этого -- стирать, убирать, паковать, отмывать, выбрасывать, опять стирать, пылесосить и дальше по кругу. Ничего, трясла я свеже-покрашенной фиолетово-малиновой челкой, если зажмурюсь и наберу много воздуха, то справлюсь так быстро, что не успею заметить. Подошел мой автобус, водитель восхищенно указал на волосы, после поднял большой палец вверх, я смущенно поблагодарила, мы тронулись с места -- всё, теперь я расцеплю зубы только во вторник. До вторника никаких поблажек.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив