Преступление и наказание
ratrussian — 24.01.2023
Доктор юриспруденции, окончившая Гарвард и Йель, Уна А. Хэтэуэй (Oona A. Hathaway) — профессор международного права в Джерарда К. и Бернис Латроб Смит в Йельской школе права. Ее мнение касательно перспектив и облачения грядущего трибунала вряд ли стоит оставлять без внимания.
Поскольку конфликту в Украине вот-вот пойдет уже второй год, Украина и Запад активизируют усилия по обеспечению того, чтобы президенту России Владимиру Путину не сошла с рук его незаконная война. Это означает, что Запад поставляет оружие, которое ранее не обсуждалось, но это также значит возобновление внимания к ответственности. В ноябре президент Украины Владимир Зеленский ясно дал понять, что справедливость является ключевым условием мира. «Это, — объяснил он, — то, что вызывает сильнейшие эмоции». Но хотя есть суды, в которых россиян можно привлечь к ответственности за военные преступления, преступления против человечности и геноцид, не хватает главного: негде судить Путина и других высших российских лидеров за то, что они развязали войну. Для этого нужен специальный трибунал по преступлению агрессии.
В течение нескольких месяцев украинские представители тайно добивались поддержки специального трибунала. Это предложение набрало обороты в середине декабря, когда президент Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен одобрила создание трибунала и пообещала «начать работу с международным сообществом, чтобы получить максимально широкую международную поддержку для этого специализированного суда». В середине декабря, принимая высшую награду Европейского союза в области прав человека, Зеленский призвал государства сформировать специальный трибунал для судебного преследования «преступления российской агрессии». В то же время украинская делегация, надеясь воспользоваться моментом, прибыла в Вашингтон, округ Колумбия, в поисках поддержки США для создания специального трибунала.
Попытка учредить специальный трибунал может показаться донкихотством. Ведь множество уголовных расследований преступлений, совершенных россиянами во время войны, уже ведется как в национальных, так и в международных судах. Зачем добавлять еще один? Но без специального трибунала по преступлению агрессии основное преступление развязывания и ведения этой незаконной войны, преступление, без которого другие преступления не имели бы места, осталось бы совершенно безнаказанным. Создание суда, обладающего юрисдикцией для рассмотрения этого преступления, является важным шагом в глобальных усилиях по отказу от откровенно незаконной войны России, а вместе с ней и готовности Путина разрушить современный международный правопорядок в погоне за новой Российской империей.
КОГДА ВОЙНА ЯВЛЯЕТСЯ ПРЕСТУПЛЕНИЕМ?
Когда ученые-правоведы говорят о преступлении агрессии, они имеют в виду преступление ведения незаконной войны. После окончания Второй мировой войны это означало войну, нарушающую Устав ООН, который запрещает государствам применять силу против любого другого государства, если они не действуют в целях самообороны или не получили разрешения на применение силы от Совета Безопасности ООН. Однако на протяжении большей части истории агрессия не считалась преступлением, поскольку агрессивные войны были совершенно законными. Действительно, военный конфликт был общепринятым методом урегулирования международных споров. Государства могли начать войну по любому количеству причин, в том числе для сбора долгов, обеспечения соблюдения договоров и защиты торговых путей. Ситуация изменилась только в 1928 году, когда почти все страны мира присоединились к пакту Келлога-Бриана, который впервые объявил войну вне закона и запретил государствам использовать войну «в качестве инструмента национальной политики».
Первым судом, уполномоченным рассматривать это новое преступление, был Международный военный трибунал, созданный в Нюрнберге, Германия, после Второй мировой войны. Там 24 нацистских лидера предстали перед судом за преступления, совершенные во время войны, в том числе за «преступление против мира», как его тогда называли. Прокуроры, в том числе Роберт Джексон, который взял отпуск с должности судьи Верховного суда США, чтобы работать прокурором в Нюрнберге, предъявили обвинительное заключение, по первому пункту которого подсудимые обвинялись в участии в заговоре с целью совершения актов агрессии, отметив, что «вторжения были специально спланированы заранее, в нарушение условий пакта Бриана-Келлога 1928 года». По второму пункту обвинялись подсудимые, которые «участвовали в планировании, подготовке, развязывании и ведении агрессивных войн». (Аналогичные обвинения были выдвинуты Международным военным трибуналом для Дальнего Востока в Токио, который судил японских лидеров за развязывание и ведение войны.)
Нюрнбергский суд признал восемь подсудимых виновными по первому пункту обвинения и 12 — по второму. В своем решении он объяснил фундаментальную важность определения преступления: «Развязывание агрессивной войны является не только международным преступлением; это высшее международное преступление, отличающееся от других военных преступлений тем, что содержит в себе все совокупное зло».
Единственным другим международным судом, обладающим юрисдикцией в отношении преступления агрессии, является Международный уголовный суд (МУС), созданный в 2002 году. Договор, учредивший этот суд, Римский статут, предоставил суду юрисдикцию в отношении преступления агрессии. Но преступление не могло быть привлечено к ответственности до тех пор, пока конференция государств, ратифицировавших договор, не согласовала определение преступления. Эта задача была завершена только в 2010 году, когда конференция государств-участников собралась в Кампале, Уганда, чтобы внести поправки в устав, чтобы заполнить недостающие части. Авторы ограничили уголовную ответственность «явными» нарушениями Устава ООН любым лицом, участвовавшим в «планировании, подготовке, инициировании или исполнении», которое «было в состоянии эффективно осуществлять контроль над политическими или военными действиями государства или руководить ими». Это означало, что к уголовной ответственности могли быть привлечены только главные виновные в войне, а не рядовые солдаты (правда, только после того, как поправки вступили в силу, в 2018 году). В уступку Соединенным Штатам, которые участвовали в качестве наблюдателя, конференция также согласилась ограничить осуществление юрисдикции суда в отношении преступления агрессивными войнами, совершенными государствами, ратифицировавшими Римский статут, а также новые поправки. Соединенные Штаты подписали, но так и не ратифицировали договор; таким образом, ни один гражданин Соединенных Штатов не может быть обвинен в преступлении агрессии в МУС.
ТОРФЯНАЯ ВОЙНА
(агрессия, цель которой — контроль территории; прим.)
Ни один гражданин России также не может быть привлечен к ответственности за преступление агрессии. Как и Соединенные Штаты, Россия подписала, но так и не ратифицировала Римский статут. Беларусь тоже не ратифицировала договор, а потому не может быть привлечена судом к ответственности за соучастие в незаконной войне, в том числе за использование белорусской территории в интересах России.
Хотя МУС не имеет права преследовать в судебном порядке преступление агрессии, совершенное гражданами России или Беларуси, он имеет право преследовать военные преступления, преступления против человечности и геноцид в Украине. Это связано с тем, что страны предоставили суду более широкую юрисдикцию в отношении этих преступлений, позволив ему преследовать в судебном порядке граждан государств, не являющихся членами, если преступление предположительно было совершено на территории государства, которое согласилось с юрисдикцией суда. Вот почему Соединенные Штаты могут быть подвергнуты судебному расследованию в связи с предполагаемыми преступлениями, включая пытки, совершенными их войсками в Афганистане. Хотя Соединенные Штаты не являются участником Римского статута, Афганистан является участником, а это означает, что преступления, совершенные на его территории, могут быть расследованы судом. В Украине суд имеет такие же полномочия с 2014 года, когда Украина впервые попала под юрисдикцию суда (в 2015 году суд продлил это представление на неопределенный срок.) Действительно, Карим Хан, главный прокурор МУС, начал расследование этих злодеяний. Сам Хан несколько раз ездил в Украину, в том числе в апреле посетил город B.U.C.H.A., где он увидел массовые захоронения и выслушал рассказы выживших от российской оккупации.
Но Хан не может возглавить расследование преступления агрессии в Украине из-за ограничений, наложенных на МУС в Кампале. Это трудная правда для Хана. В декабре на ежегодном собрании государств-участников Римского статута в Гааге он попытался отвергнуть предложение о создании специального трибунала для рассмотрения преступления агрессии. «ЕС исказил закон», — заявил он, явно пытаясь опровергнуть заявление фон дер Ляйен, сделанное неделей ранее в поддержку специального трибунала. «Мы должны избегать фрагментации и вместо этого работать над консолидацией», — призвал он.
Заявление Хана, сделанное за день до встречи украинской делегации с членами Палаты представителей и Сената США, поставило под сомнение кампанию по созданию суда. Это заставило некоторых американских политиков задуматься о том, что если наиболее публичное лицо международных уголовных расследований в Украине выступает против трибунала, то, возможно, это не такая уж и хорошая идея.
Но позиция Хана может быть мотивирована скорее желанием держать себя в центре внимания, чем принципиальным возражением. Вероятно, он также обеспокоен тем, что увеличение финансирования специального трибунала будет означать сокращение финансирования МУС, который и так хронически недофинансируется. К сожалению, «консолидация» этих обвинений — перенос их всех под зонтик МУС — не вариант, по крайней мере, не для войны в Украине. Хотя война возродила интерес к внесению поправок в Римский статут, с тем чтобы преступление агрессии также могло преследоваться против государств, которые совершают преступления на территории государства, признавшего юрисдикцию суда (как и в случае других преступлений), для принятия поправок, вероятно, потребуются годы. Таким образом, лучший путь — это двухсторонний подход: специальный трибунал по преступлениям агрессии в Украине и поправка к Римскому статуту для расширения юрисдикции суда, чтобы в будущем не было необходимости в специальном суде.
ПОЛИТИКА СУДА
Несмотря на возражения Хана, поддержка идеи специального трибунала для рассмотрения преступления агрессии растет. Но как это должно быть сделано, остается открытой дискуссией.
Первое широко распространенное предложение, выдвинутое бывшим премьер-министром Великобритании Гордоном Брауном и несколькими другими главами государств и экспертами в области права, предусматривало создание специального трибунала по образцу Нюрнберга. Но такой подход вызвал критику; некоторые утверждают, что трибунал, созданный несколькими западными государствами, не будет иметь легитимности трибунала, созданного под эгидой международной организации. И что помешает, скажем, России, Белоруссии и Сирии создать собственный конкурирующий «международный суд»?
Альтернативные планы появлялись один за другим. Было предложение создать гибридный трибунал под эгидой Совета Европы, который будет называться Чрезвычайной украинской палатой по агрессии. Но это предложение требовало единогласия среди членов Совета Европы, и оно так и не набрало оборотов. А если просто оставить это на усмотрение украинских судов? В конце концов, украинское внутреннее законодательство криминализирует «планирование, подготовку и ведение агрессивной войны». Но национальные суды обязаны признавать неприкосновенность иностранных глав государств, глав правительств и министра иностранных дел, что означает, что Путин и его министр иностранных дел Сергей Лавров будут вне досягаемости украинских судов. (Вероятно, то же самое можно сказать и о предлагаемом гибридном трибунале.) Российские генералы не могли воспользоваться личной неприкосновенностью, которая распространяется только на тех, кто находится на самом высоком правительственном уровне, но они, вероятно, попытаются заявить о функциональной неприкосновенности, если будут привлечены к ответственности в украинском суде, утверждая, что они не могут быть привлечены к уголовной ответственности в иностранном национальном суде за совершение официальных действий. Те же самые иммунитеты не будут применяться в международном суде, действующем от имени международного сообщества.
Предложение, получившее наибольшую поддержку в настоящее время (и то, которое я отстаивала), — это суд, созданный через ООН. Для этого потребуется соглашение между Украиной и ООН после голосования Генеральной Ассамблеи, рекомендовавшего ее создание. Это было бы уместно: ведь суд создавался бы именно для того, чтобы проводить в жизнь и подтверждать запрет Устава ООН на применение силы. А создание суда путем голосования в Генеральной Ассамблее дало бы каждой стране мира шанс отвергнуть незаконную войну Путина и наделить специальный трибунал мощной международной легитимностью.
Но есть недостатки. Хотя за обе резолюции, осуждающие войну, проголосовало более 140 членов Генеральной Ассамблеи, далеко не очевидно, что резолюция о создании суда получит почти такую же поддержку. Некоторые опасаются, что возразят, в частности, африканские государства (поэтому Лавров и улетел туда в январе 2023 — прим.). Хотя только четыре страны присоединились к России в голосовании против предыдущих резолюций, воздержавшихся было намного больше, значительная часть из них из африканских государств, некоторые из которых зависят от торговли с Россией, а другие просто не заинтересованы в том, чтобы вмешиваться в то, в чем они не задействованы, рассматривая войну как конфликт великих держав. Другие разделяют опасения Хана, что финансирование специального суда будет означать, что текущие дела МУС в африканских государствах будут по-прежнему испытывать нехватку ресурсов.
Ученые и дипломаты указывали на двойные стандарты, которые они видят в призывах к созданию специального суда для рассмотрения преступления агрессии со стороны России, когда не упоминается о привлечении к ответственности лидеров США или Великобритании за вторжение в Ирак в 2003 году, которое нарушило Устав ООН, развязав войну без четкой санкции Совета Безопасности. (Соединенные Штаты утверждали, что Совет Безопасности санкционировал военное вмешательство, когда дал Ираку «последнюю возможность выполнить свои обязательства по разоружению», но мало кто с этим согласился.) Эта война вызвала каскад катастрофических событий и способствовала подъему «Исламского государства» (или ИГИЛ) и кризис сирийских беженцев.
Однако неудачи в прошлом не обязательно влекут за собой неудачи в будущем. Все государства имеют большие ставки в украинском конфликте. Война нарушила экспорт зерна из Украины, привела к росту цен на продовольствие и топливо во всем мире и привела к тому, что 49 миллионов человек в 49 странах оказались на грани голода. И это перевернуло энергетические рынки по всему миру. Все государства выигрывают от эффективного глобального запрета на агрессивные войны и территориальные захваты. Суд, созданный исключительно европейскими государствами, а не через ООН, рискует послать сигнал о том, что преступление агрессии будет преследоваться только в Европе. Вместо этого сообщение должно заключаться в том, что весь мир пострадал от этой войны, и весь мир заслуживает того, чтобы сыграть роль в наказании за преступления, совершенные при ее развязывании, планировании и ведении.
Администрация Байдена пока хранит молчание по поводу предложения о создании специального трибунала. Посол по особым поручениям в области глобального уголовного правосудия Бет Ван Шаак присутствовала на съезде МУС в Гааге в декабре и неоднократно высказывалась в поддержку этого суда, что является долгожданный отказом от позиции, занятой администрацией Трампа, которая наложила экономические санкции, обычно предназначенные для нарушителей международного права, на персонал суда. Учитывая опасения по поводу двойных стандартов, Соединенные Штаты, вероятно, могут больше всего помочь делу о создании специального трибунала, тихо поддержав усилия, но позволив другим взять на себя инициативу. Тем временем трибунал мог бы помочь в сборе и сохранении улик по всем четырем преступлениям, предусмотренным Римским статутом, — а эта непосильная задача важна как для МУС, так и для будущего специального трибунала.
ВСЕОБЪЕМЛЮЩЕЕ ЗЛО
Борьба за создание специального трибунала сосредоточена не на том, как ведется война, а на том, что война вообще ведется. Вот почему недостаточно просто преследовать преступления, уже рассмотренные МУС. Военным преступлением является серьезное нарушение правил, регулирующих поведение воюющих сторон во время войны, обычно называемых правом вооруженных конфликтов. Например, право вооруженных конфликтов требует, чтобы воюющие государства нацеливались только на объекты военного назначения, а не на гражданских лиц или гражданские объекты. Для российских солдат убийство украинских солдат в бою не является военным преступлением. Уничтожение украинской военной базы российскими ракетами не является военным преступлением. Для России не является военным преступлением попытка (и вторая, и третья) убить Зеленского. И хотя гражданские лица не могут быть мишенью, их убийство не является военным преступлением, если их смерть пропорциональна военной цели — тогда они представляют собой простой (законный) побочный ущерб. Но все эти смерти и разрушения — прямой результат решения России начать незаконную агрессивную войну против Украины.
Даже если российские лидеры могут быть непосредственно связаны с отдельными военными преступлениями, преступлениями против человечности или актами геноцида и, следовательно, могут быть привлечены к ответственности МУС, далеко не наверняка, учитывая высокие стандарты доказывания, которые должны быть соблюдены, чтобы связать их с конкретными событиями на на земле — преследование их только за эти преступления сняло бы с крючка руководство России и Белоруссии за многие из худших несправедливостей, которые они совершили в этой войне. Это оставит без правосудия украинских солдат, погибших в бою, подавляющее большинство которых до войны были мирными жителями. В результате российские солдаты, многие из которых были отобраны из обедневших общин этнических меньшинств и отправлены на смерть без снаряжения или подготовки, останутся без правосудия. Это оставило бы тех, кто потерял свои дома и был вынужден спасаясь бегством без правосудия. И это оставило бы гражданских лиц, которые не были прямыми мишенями, но которые были «побочным ущербом» в преследовании Россией целей с военными целями, без правосудия.
У Путина нет законных оснований для ведения этой войны, и оправдания, на которые он ссылается, беспочвенны. Когда он начал то, что он называл «специальной военной операцией», он сделал множество заявлений, в том числе возмутительные (и безосновательные) утверждения о геноциде со стороны Украины. В речи, произнесенной накануне войны, Путин сделал столь же безосновательные заявления о том, что он действовал в целях индивидуальной самообороны России и коллективной самообороны частей восточной Украины, которые Россия признала независимыми и с которыми заключила взаимные «договоры» о военной помощи.
Зеленский и его команда понимали, что для того, чтобы заручиться общественной поддержкой внутри страны и за рубежом, которая необходима Украине для победы в войне, они должны были ясно дать понять, что эти утверждения были ложными. Им нужно было показать, что война была не только посягательством на Украину, но и посягательством на право каждой страны на суверенитет. В день начала войны Зеленский заявил: «Если вы, дорогие европейские лидеры, дорогие мировые лидеры, лидеры свободного мира, не поможете нам сегодня, то завтра война постучится в вашу дверь». Украина просуществовала дольше, чем кто-либо предсказывал, объединив мир вокруг идеи о том, что Украина борется не только за собственное выживание, но и за выживание основанного на правилах международного порядка.
Война в Украине началась как величайшая угроза международному правопорядку, но она может оказаться ее спасением. Когда Россия, обладающая правом вето и обладающая самым большим ядерным арсеналом в мире, вторглась в Украину, грубо нарушив Устав ООН, многие начали писать некролог международному правопорядку. Эксперты размышляли, что следующим может быть вторжение Китая на Тайвань.
В ответ Украина пробудила дремлющие институты международного права и в процессе возродила глобальную решимость обеспечить соблюдение запрета на войну. Снова и снова государства осуждали российское вторжение и посягательство на правопорядок, который они представляют. Теперь задача состоит в том, чтобы создать действительно международный судебный институт, способный объявить путинскую войну не только неправильной, но и преступной. Только после того, как это будет построено, мир сможет обеспечить справедливость для всех тех, кто погиб и пострадал на войне, и подтвердить запрет на войну как нерушимое правило международного порядка.
Статья опубликована на Foreign Affairs еще 17 января, но размещена в соцаккаунтах издания в течение последних часов.
|
|
</> |
Чем отличается триммер от кустореза 
Читающая Британия 
"Vladimir, STOP!" 
Доброе утро! На улице аромат сирени везде 
Случайное фото 
Загадочный древненовгородский союз занъдо 
10 июня ● "Всемирный день мороженого" и не только... 
Логика 
Гороскоп на четверг 
