ПРАВДОРУБ Ефимыч Ч I

solma2010 — 01.03.2015

Герой недавнего времени, или второе пришествие провинциала

Андрей Першин (бывший пресс-секретарь Немцова)

Комментарии курсивом - Владимира Прибыловского

Уроки сочинского пляжа.

Борька Фрицев (НЕМЦОВ) с самого рождения был баловнем судьбы. В старых романах про таких иносказательно и вместе с тем пафосно писали: «Родился с серебряной ложкой во рту». Серебро в семье Ефима и Дины Фрицевых, действительно, наличествовало в виде чайных ложек и подстаканников. Однако Фортуна, с младых ногтей поворачивавшаяся к Борьке исключительно лицом, а не задом, благословила Фрицева-юниора провести юные годы в городе Сочи. Этот пункт на географической карте СССР был тогда местом, о сказочном житье в котором мечтали миллионы советских граждан, поверивших блатной присказке «знал бы прикуп, жил бы в Сочи». Оборотной стороной этого фальшивого мифа было грязное море, бешеные цены, варварское обслуживание и нахрапистые аборигены, которые цель своего существования видели исключительно в том, чтобы облапошить и объегорить любого зазевавшегося отдыхающего.

Борька вместе с лучами жаркого южного солнца впитал главный завет пляжной жизни: отдыхающие - это лохи, созданные Господом Богом для обогащения местных жителей, которые априори являются некоей высшей человеческой кастой.
Соседский пацан по кличке Мишка-акула учил младщего по возрасту Борьку-фрица : «Запомни, фраер, отдыхающие – это наш навар, надо только уметь его снять»
Борька завет усвоил. С одной лишь поправкой. К отдыхающим он стал относить весь род людской, за исключением своих родных и близких, а также друзей-приятелей.
На горячем пляжном песке Борька постигал азы снятия навара. Здесь все средства были хороши от подпольной торговли подслащенной водой из-под крана под видом газировки до карточного шулерства. Однако был один ограничитель – не «сильно» преступать закон и не попадать в милицию.
По этому поводу Борькин наставник Мишка-акула, впоследствии известный сочинский бандит, высказывался лапидарно : «Падлой буду, но никогда не сяду». Этот урок вместе с подзатыльниками сочинской шпаны, гонявшей его с лучших «точек» на пляже, Борька тоже запомнил на всю жизнь.

Малый из Нижнего

Рос Борька стремительно, как майская трава после теплого дождя. К окончанию школы он превратился в кудрявого здоровяка ростом под 190 сантиметров и весом без малого в пять пудов. И хотя к тому моменту отец давно покинул семью, а Сочи пришлось сменить на Нижний Новгород (правда, тогда город носил громкое имя великого пролетарского писателя Максима Горького), Фортуна продолжала улыбаться Борьке всеми 32 зубами.
Как это обычно принято в блюдущих старые традиции еврейских семьях, самые важные жизненные решения должны приниматься исключительно под присмотром и контролем родни. Поэтому для получения Борькой высшего образования был выбран местный радиотехнический институт, где родной брат Дины Фрицевой – Борькин дядя (ЭЙДМАН ВИЛЕН ЯКОВЛЕВИЧ) возглавлял одну из ведущих кафедр. Нет нужды говорить, что мальчик, неглупый и неленивый от природы, прошел вступительные испытания, как финский нож кусок сливочного масла. Возможно, Борька и сам поступил бы и в любой другой вуз страны, однако мать предпочла не рисковать будущим любимого сына, а слово родительницы для послушного ей чада была с юных лет, если не решающим, то весьма значимым фактором.
Дядя пригрел племяша на родной кафедре, щедро одарив его собственными идеями и научными наработками, которые и легли затем в основу борькиной кандидатской. С легкой руки старшего родственника и в немалой мере благодаря его протекции – а дядя был ученым всесоюзного масштаба - автореферат сверхсолидного по меркам кандидатской диссертации борькиного научного труда был перепечатан в отрывках даже в ряде уважаемых зарубежных изданий.

Фортуна снова улыбается баловню судьбы

После защиты кандидатской диссертации биография баловня судьбы стала развиваться с головокружительной быстротой. Сделав имя на шумихе вокруг закрытия еще не достроенной и потому не открытой Горьковской АЭС, Борька на волне безбашенного народного фанатизма и жажды перемен к лучшему влетел в депутаты. На фоне отъявленных крикунов и горлопанов из Верховного Совета РСФСР первого демократического созыва Фрицев был бесцветен и незаметен как воздух – не набрался еще ума-разума и политического веса. Из его друзей-парламентариев никто не помнит, чтобы Борька хоть раз выступал с высокой парламентской трибуны – все больше жался по кулуарам и по курилкам шастал.
Тогда Фрицев отлично знал, что АЭС – это очень плохо для Нижнего, а вот что такое хорошо для его города и страны он пока не ведал. Возможно, поэтому Борька с остервенением ухватился за идею, подброшенную ему бывшими диссидентами, сосланными КГБ еще в советские времена на поселение в закрытый для иностранцев город Горький, - вернуть волжской метрополии ее историческое имя, что и было сделано при возгласах всеобщего воодушевления.
Присвоение чужих идей, слов, инициатив стало для Борьки бичом на всю оставшуюся жизнь. Его голова была всегда под завязку набита ворованными замыслами. Своих же затей у него почти не наблюдалось, однако он с пол-оборота зажигался чужими и уже через короткое время искренне считал себя их подлинным отцом. При этом как правило забывал поблагодарить именно того человека, который ему подбросил свежую мысль.
Однако в Верховном совете Борьке все же подфартило. Его взял под крыло один из самых скандальных и языкастых парламентариев – Виктор Баксючиц (АКСЮЧИЦ), в просторечье – Витька Бакс, готовый сколачивать политический и любой иной капитал на чем угодно. Из демократов первой волны Баксючиц, не меняя выражения жизнерадостного румяного лица, перекочевал в махрово коммунистический Фронт национального спасения. Затем он засветился в числе защитников расстрелянного подкалиберными снарядами из танков в октябре 1993 года Белого дома, а вскоре на голубом глазу вновь провозгласил себя демократом первой волны. Эх, да из таких бы гибких людей делать в промышленных масштабах не гвозди, как в свое время призывал ныне забытый советский поэт, а гофрированные шланги для ванн и туалетов.
Баксючиц быстро обратил провинциала Борьку в свою веру, закрепив это формальным принятием его, то есть Борьки, в ряды образованной Баксючицем Либерально-православной партии (РОССИЙСКОГО ХРИСТИАНСКО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ — РХДД). Впоследствии факт членства в этой экзотической организации, вскоре почившей в бозе, был тщательно вымаран из биографий Борьки, однако в узком кругу он никогда не отрицал ошибок политической молодости.
Именно Баксючиц выдал Борьке 19 августа 1991 года после совместно проведенной в загуле бурной ночи желтые джинсы (свои провинциальные нижегородшвеевские портки были заляпаны грязью, залиты вином и без капитальной стирки стали абсолютно непригодны для дальнейшей носки). Утром этого памятного для всей страны дня умытого и прибарахленного Борьку Баксючиц вывел к гостинице «Москва» не только опохмелиться, но и побеседовать с солдатами и танкистами, выполнявшими приказы Государственного комитета по чрезвычайному положению ( ГКЧП).
Надо признать, что беседа с военспецами у отеля «Москва» не задалась с самого начала.
Борька осторожно осведомился : «Ребята, а зачем вас сюда пригнали. Неужели вы будете стрелять в своих братьев и сестер?».
На этот выпад злой от безголовых приказов командования и потому уже с утра хмельной старший лейтенант из Таманской дивизии, смачно матюгнувшись, заметил : «Я тебе, ЧМО кучерявое , не брат. Вали отсюда.» Однако провал самовольно взятой на себя миротворческой миссии Борьку не огорчил. Главное - он «засветился» как защитник демократии. Более того, неуклюжая попытка агитации угодила даже в объектив фотокамеры корреспондента одного из центральных изданий. И этот-то снимок, попавшийся на глаза людям в окружении президента Бельцина (ЕЛЬЦИНА), сыграл в борькиной судьбе роковую с огромным знаком плюс роль.

Именно в момент разгуливания в желтых портках перед фронтом войск ГКЧП Борька, сам того не ведая, вступил в высшую лигу российской политики. Первый секретарь тогдашнего Горьковского обкома КПСС и заодно глава областного совета народных депутатов (ГЕННАДИЙ ХОДЫРЕВ, ныне губернатор Нижегородской области) публичного присягнул на верность ГКЧП. В результате он был немедленно занесен в «черный список» врагов не только демократии, но и враз набравшего силу президента Бельцина. Бельцин был тогда крут, за что и любим народом в отличие от своего похожего на застывшую манную массу оппонента – экс-президента СССР Горбатого (ГОРБАЧЕВА). На Руси не бывает двух медведей в одной берлоге, а тем более двух президентов в одном Кремле. После разгрома ГКЧП Горбатому указали даже не на дверь, а на несравненно более отдаленный ориентир.
Тут–то у Бельцина, наконец, дошли руки до провинции, правда, ненадолго. В ту смутную пору Кремль для скорости и верности назначал своих наместников в областях указами президента. Так казалось проще и надежней. Однако Бельцин плохо был знаком с политической и деловой элитой многих регионов, а вот депутатов Верховного совета знал отлично. Именно из-за этого обстоятельства Борьке вновь повезло.
В Нижнем Новгороде Бельцин не знал никого из местного начальства. Потому и рассудил так – на губернаторское место посадим человека из числа верных демократии депутатов от области. Самым известным лично Бельцину и потому самым верным демократии депутатом от Нижегородской области был Борька Фрицев. Однако советники президента отговаривали Бельцина от такого назначения. Мол, слишком молод да зелен кандидат на губернаторство. А самый близкий на тот момент к державному уху помощник Сухариков (КОРЖАКОВ) даже прямо сказал президенту : «Нельзя Борьку назначать - у него ветер в голове гуляет». Эта-то капля и переполнила чашу терпения Бельцина, который не выносил физически, когда ему перечили либо пытались переубедить. Не раздумывая ни секунды, Бельцин бросил в лицо Сухарикову : «Скажи, чтобы немедленно готовили указ на назначение Борьки. А если он обмишурится, то я его выгоню хоть через три месяца».
Однако в виду наплыва государственных дел времени у Бельцина для пристального изучения ситуации в нижегородской губернии так и нашлось, а Борька, сам не веривший своему счастью, усидел в губернаторском кресле.

Вверх по служебной лестнице

Для закрепления в губернаторском кресле Борьке, а с этого момента его стали называть исключительно Борисом Ефимовичем понадобились две вещи - идеи ( их стойкий дефицит он ощущал на протяжении всей жизни) и галантерейное обхождение, которому, как известно, можно обучиться не мытьем так катаньем. Для подпитки идеями в Нижний был приглашен с целой командой экспертов друг Бориса Ефимовича с депутатских времен - Григорий Алексеевич Незапылинский (ЯВЛИНСКИЙ). Его программа насчет того, как создать рыночную экономику за 500 дней и ночей, осталась невостребованной президентом Бельциным. Отказ главы государства испытать на практике его, то есть Григория, хозяйственные задумки поразил экономиста-теоретика в самое сердце, навеки наполнив его ядом недоверия и нелюбви к федеральной власти.
Однако Борька-губернатор – это не федеральная власть, а местная, значит, совсем другое дело, рассуждал Незапылинский. А если в Москве увидят, как у него в Нижнем лихо дела пошли, то, может, еще и призовут, еще и попросят его научно-методической помощи.
Впрочем, этот стратегический план Григория Незапылинского полностью провалился.
А вот нехитрый расчет Ефимыча на то, что кое-что из наработок романтика от народного хозяйства удастся применить на волжских берегах с пользой для собственного имиджа, удался.
Однако больше Борис Ефимович – человек недюжинной практической сметки (говорят, правда, злые языки, что в данном случае его мама надоумила) полагался на специально созданный при губернаторской администрации Отдел по приему официальных делегаций. Другого такого Отдела не было во всей России. Простые и главные специалисты Отдела так горячо и страстно принимали разнокалиберных гостей, причем далеко не всегда официальных и в том числе и закордонных, что аляповатость и очевидная незавершенность нижегородских реформ не так сильно бросались в замутненные сорокоградусной и элитными коньяками глаза визитерам.
Губернатор всегда лично работал с местной, не говоря уже о столичной прессе, создавая по капельке, по буквочке Нижнему имидж столицы российских реформ. На интервью и прямые эфиры Ефимыч времени служебного и личного не жалел никогда.
Тут надо честно признать, что губернатором Борис Ефимыч был превосходным, любимым народом. Днем и ночью он срывался и лично мчался на место любого природного или техногенного катаклизма - от разрыва трубы канализации до пожара на макаронной фабрике. Лично принимал толпы рядовых граждан и если не мог помочь, то хоть внимательно выслуживал ходоков. Таких открытых на народную боль градоначальников земля нижегородская не видела долгие века.
Неожиданно в Борисе Ефимовиче проснулась хозяйственная жилка. Он стал покровительствовать местным бизнесменам. Однако в виду неумения Фрицева разбираться в людях губернатора окружили главным образом прохиндеи и прихлебатели. Лучшим его другом заделался дважды судимый Андрей Клейменный (КЛИМЕНТЬЕВ).
Самое удивительное, что внешне Клейменный – по манере одеваться, говорить, по повадкам - был типичным уголовником. Не увидеть это мог только слепой. Недаром седовласый шеф областного КГБ ( затем ФСК, ФСБ), генерал с почти сорокалетним стажем работы в органах просил Ефимыча прекратить связи с дружком с уголовным прошлым. «Подведет он вас под монастырь, Борис Ефимыч, стащит деньги, а на вас свалит. Откажитесь вы от него» – говорил матерый контрразведчик. «Да брось ты глупости говорить, не 37-й год, чтобы о человеке по судимостям судить», - хорохорился Ефимыч.
Однако генерал как в воду глядел. Клейменный спер взятый под гарантии областной администрации ( бумаги подписал лично Ефимыч) иностранный кредит на 18 млн. долларов и скрылся за кордон. Однако когда его все-таки удалось поймать, на суде он неожиданно заявил, что действовал заодно с губернатором, которому-де дал взятку в виде чемодана, набитого «зеленью». Суд этой сказке про «белого бычка» не поверил, однако Ефимыч получил удар ниже пояса со всего маху. От шумного скандала он трудом, но оправился и даже морально отмылся. А вот Клейменному пришлось туго. Доказательств и свидетелей у него не было. Кроме того, уж больно проштрафившийся авторитетный бизнесмен (а третий срок за хищение кредита он таки получил и отсидел) был внешне неотличимо похож на блатного пахана.
Несмотря на ошибки и промахи, опыт Ефимыча как губернатора стали перенимать даже в других регионах, правда, нередко без ссылки на первоисточник. Так столичный градоправитель Пужков (ЛУЖКОВ) усвоил немало приемов и ноу-хау из арсенала Фрицева. Например, именно в Нижнем, а отнюдь не в Москве впервые в стране придумали доплачивать из областной казны добавку к пенсии ветеранам труда, и если в Нижнем эту прибавку старики называли «фрицевкой», то московские пенсионеры именовали ее не иначе как «пужковкой»…
Годы шли, Ефимыч крепчал и мужал. И тут-то он вновь понабился президенту Бельцину, вернее сказать, его шустрому окружению.

Оригинал взят у iov75 в ПРАВДОРУБ Ефимыч Ч I

Оставить комментарий

Популярные посты:

constantinus

Система учета рабочего времени

iglokott

Незавидная судьба

katya_kch96

Пятничные котики. Мои

nathoncharova

О пользе объятий

koparev

Переложение 90 псалма стихами

nasedkin

Умер Максим Кононенко

exler_cult

Форум мая

dai1

Перестановка денег как альтернатива валютному переводу за рубеж

e_kaspersky

Дожди, дежавю и прогулка на север по-таиландски.

• Ранее
• Архив