Потупчик красивее, чем Собчак

krispotupchik — 26.05.2012 Теги: Путин Медведев Навальный Собчак Якеменко Удальцов Потупчик Володин Варламов В прямом эфире телеканала и радио «Комсомольская правда» Василий Якеменко рассказал Александру Яковлеву о том, почему он отказался от работы в новом правительстве, кого бы из известных персон хотел увидеть в своей новой партии и кто красивее: Ксения Собчак или Кристина Потупчик.

Яковлев:
– У нас в гостях Василий Якеменко. Вы пять лет практически не давали интервью, а тут одно за другим. Что случилось?

Якеменко:
– Как-то прекратило работу прежнее правительство, тех вывели за штат, а поскольку я согласовал, что ухожу, на меня больше не распространяются корпоративные правила и я могу спокойно ходить и высказывать свою точку зрения. Раньше я был участником корпорации, у которой были свои спикеры, и мне не нужно было говорить.

Яковлев:
– Вам участники корпорации звонили после пресс-конференции в Интерфаксе, интервью Сергею Минаеву, может быть, просьбы, какие-то комментарии?

Якеменко:
– Нет, корпорация пока помалкивает.

Яковлев:
– А как вам журналисты? Твиттер бушует, вы в какой-то момент опередили новый состав правительства, обсуждали вас, ваше интервью, а не кабинет министров. Собственно, журналисты вам как?

Якеменко:
– Журналисты – приличные и интересные люди. Стараются выжать из меня максимум.

Яковлев:
– Вы создали движение «Наши», руководили Росмолодежью. Что считаете главным вашим достижением за последние 11 лет?

Якеменко:
– Ну если так говорить в целом, молодежная политика – ее не существовало. Молодежные движения – их не существовало. Уличная политика – ее не существовало. Потому что то, что сейчас происходит на улицах Москвы, – это бледная копия того, что там делали какие-нибудь «Идущие вместе» в 2003 году. Более системно – это налажена инфраструктура поддержки талантливого молодого человека в России. Мало того что существует целая сеть федеральных проектов типа предпринимателей, или зворыкинская премия для изобретателей, или аппарат для творческих людей, или все дома для тех, кто хочет заниматься ТСЖ. Эта сеть отыскивает не только этих молодых людей, не только обучает, но и привозит их на Селигер. А уже Селигер – это федеральная площадка, где талантливый молодой человек может познакомиться с тем, кто может ему помочь. Он может там получить грант, он может там получить стажировку, он может уехать учиться за границу. То есть он может получить все то, что, во-первых, позволит ему реализовать свой талант, а во-вторых, он сможет себе сказать: вот я там жил где-то в Магадане или в Грозном, и меня заметили, меня привезли, меня оценили, мне вручили премию, президент жал мне руку. То есть фактически мы создали систему поиска и вознаграждения таланта. То есть впервые сконцентрировали внимание государства на отдельном небольшом человеке, талантливом, где бы он ни находился в стране.



Яковлев:
– Вот когда кто-то уходит с поста, возникает вопрос преемника. Вы кого хотите видеть на посту руководителя Росмолодежи?

Якеменко:
– Я хотел бы на посту Росмолодежи видеть того человека, который решит задачи, мною не решенные. Я считаю – и я об этом уже вскользь говорил, – что ключевой моей проблемой было то, что мне не удалось получить необходимые ресурсы, для того чтобы эта система по поиску и развитию талантов в РФ охватила действительно миллионы ребят. Не десятки, не сотни тысяч, а миллионы. Мне не удалось этого сделать. Я надеюсь, что моим преемником будет тот, кто решит эту задачу, и действительно Российская Федерация в части, по крайней мере, молодежной политики станет государством, настроенным на поиск и создание комфортных условий для жизни таланта.

Яковлев:
– Вам в новом правительстве предлагали какие-то должности? И если да, то какие?

Якеменко:
– Предлагали. А если я скажу какие… вот представьте, я отказался, и на это место назначили, например, уважаемого человека. И вдруг он сейчас из нашего эфира узнает, что это место еще было и мне предложено… И таким образом этот уважаемый человек становится на один ряд со мной. Ну зачем нам его обижать?

Яковлев:
– И вы отказались?

Якеменко:
– Да, я отказался.

Яковлев:
– Почему?

Якеменко:
– По двум причинам. Во-первых, это все-таки не мое – работа в правительстве. Слишком много инстанций, условий, на которые я не влияю и без которых моя работа не может быть успешной. То есть я не самостоятелен, я все время должен где-то что-то согласовывать и так далее. Это первое. Второе – у меня жизнь разбита на циклы. Ну, наверное, у всех есть какие-то циклы, и я понимаю, что вот мне 40 лет, ну до 60 я надеюсь, бог даст, буду еще функционировать… ну две задачи максимум. И я понимаю, какая сейчас фундаментальная проблема стоит перед Россией. Это именно создание в РФ комфортной для талантливого молодого человека среды. И я понимаю, что ее можно решить, только взявшись за это серьезно, взяв власть. И поэтому мне сейчас интереснее более масштабный и более самостоятельный проект.

Яковлев:
– Получается противоречие. Вы ушли из власти, чтобы через какое-то время в нее вернуться?

Якеменко:
– Ну потому что мне не нравится, как медленно власть решает те проблемы, которые есть в России. Мне не нравится ее нерешительность в столкновении с феодалами. То есть теми людьми, которые сидят сегодня в Российской Федерации на ренте. В чем основная, с моей точки зрения, проблема сейчас: откуда появилась вот эта вся Болотная? Если позволите, я буквально несколько минут скажу. То есть построено фактически государство, где каждый человек, входящий в эту касту феодалов, как я их называю, получил в свое распоряжение маленький кусочек власти. Это может быть власть административная, он может быть чиновником. Это может быть политическая власть, тогда он может торговать каким-то местом в парламенте. Это может быть власть судебная. Какая угодно. И целый класс людей организовал себе бизнесы. Он торгует своим кусочком ресурса и получает за это деньги. Но он ничего не производит того, что имеет ценность. В народе это называется коррупция – когда человек ничего не производит, но получает деньги и живет лучше, чем тот, кто производит. И до определенного момента вот эта группа феодальная и группа людей будущего, как я их называю – а их можно назвать для простоты «средний класс» или «креативный класс», – вот эти два мира жили параллельно. Но с тех пор, как денег в экономике становилось поменьше, а у ребят аппетиты сохранялись, они начали прижимать вот этот средний класс и в какой-то момент, с моей точки зрения, уже к концу 2010 года – летом 2011-го им это надоело. Надоело, что страна работает не на них, что страна устроена не для человека будущего, не для человека творческого, не для предпринимателя. И отсюда возникло раздражение, которое потом вылилось в протест.

Яковлев:
– А в какой момент вот эта картина мира у вас сложилась? Когда вы еще были руководителем Росмолодежи?

Якеменко:
– Она у меня в целом-то сложилась давно. Потому что, если взять манифест движения «Наши» 2005 года, то там в качестве основной задачи написано – кадровая революция. Смена поколения пораженцев на национально ориентированных менеджеров. То есть проблема неэффективности власти. С моей точки зрения, как она была нерешаемой, так она и сейчас не решена. Но не было ситуации, когда вот эта группа бюрократическая уже просто реально мешала жить всем остальным. Тогда эти два мира сосуществовали.

Яковлев:
– А вот Путин и Медведев это понимают?

Якеменко:
– Я думаю, что да. А откуда все эти разговоры про модернизацию? А откуда ежедневные посадки? Вот если вы откроете самую либеральную газету «Коммерсант» – возьмите номера за прошлый год, – железно в каждом третьем номере посажен хотя бы один чиновник крупного уровня. То есть счет посадок идет на тысячи. Конечно, они это понимают.

Яковлев:
– Но система все равно не дает им это реализовать, получается?

Якеменко:
– А потому что у нас система распределительная. Есть нефть, и вся система занимается тем, что распределяет деньги, которые возникают в результате реализации этого потока углеводородов, идущего на Запад. Она по своему характеру является бюрократической. Ее главная задача все это распределить. И до тех пор, пока у нас не будет рядом умной экономики, альтернативной экономики сырьевой, ничего не будет. Путин и Медведев это понимают, но ситуацию же нужно понять, откуда она возникла. То есть в 2000 году была нищета, война в Чечне и угроза территориального распада. Пришел Путин – что делать? Надо зажать систему. Он построил вот эту бюрократическую машину. Прижал олигархов – получил деньги назад. Вернул так или иначе эту нефть нам, прекратил угрозу территориального распада, прекратил войну в Чечне. Но на месте тех проблем выросли новые. В виде этой бюрократической надстройки, которая взяла власть. Теперь надо разрушать эту надстройку. И передавать власть, и перестраивать страну в пользу людей будущего. То есть людей, от которых в наибольшей степени, чем от кого-либо, зависит будущее. Но это тоже потребует времени.

Яковлев:
– Я так понимаю, что это и есть главная цель «партии власти».

Якеменко:
– Главная цель «партии власти» – выиграть гонку мировую за талантливого человека.

Яковлев:
– Маленькая ремарка. Именно так – «партия власти» – называется новая политическая сила, которую вы возглавили.

Якеменко:
– Нет, нет, эту партию власти возглавить нельзя. Потому что современная партия, она может быть только сетевой и только самоорганизующейся. То есть можно создать в Интернете платформу и предложить людям, которые считают себя людьми будущего, то есть людьми новыми, созидающими, не удовлетворенными настоящим, поговорить о создании партии, о глобальной повестке, о текущей. И если они решат, что да, партия – это возможность прийти во власть и перестроить среду, то тогда, конечно, эти люди создадут партию. Я в данном случае выступаю тем человеком, который эту платформу может создать, на которой это будет обсуждаться. Я не могу быть лидером этой партии.

Яковлев:
– А практические цели какие? То есть партия – это борьба за власть, выборы в Мосгордуму, в губернаторы…

Якеменко:
– Практически цель – именно взять власть в муниципалитетах, взять власть в заксобраниях, взять власть на следующих выборах в Государственную думу. В целом взять власть и в соответствии с полученным объемом власти осуществить эти масштабные перемены.

Яковлев:
– А партия власти сегодня что собою представляет?

Якеменко:
– Партия власти сегодня ничего не представляет из себя, поскольку ей три дня.

Яковлев:
– То есть пока что это только Василий Якеменко?

Якеменко:
– Пока это Василий Якеменко, который ходит и рассказывает о том, что более важной задачи, чем создать в России комфортную для человека талантливого среду, у нас нет.

Яковлев:
– А вы кого из публичных личностей хотели бы увидеть вместе с собой в этой партии?

Якеменко:
– Тут нужно для этого еще раз понять, что такое человек будущего. Вот как я его называю. Это не значит, что он там где-то будет жить. Потому что люди будущего есть и среди пенсионеров, есть и среди молодых людей. Они есть в селе, и они есть в большом городе. Это может быть фитнес-тренер, и это может быть ученый. Это человек, который своими действиями сегодня влияет на будущее. То есть вы можете быть пенсионером, лежать на кровати и ни на какое будущее не влиять. Но вы можете создать магазин или вы можете писать тексты и задавать формат будущего сегодня. Так вот эти люди будущего, они есть везде. И поэтому кого бы из них я хотел привлечь? Тех, кто может проявить, с одной стороны, максимальную энергию – раз. Он просто должен быть очень активен. Он должен более-менее точно представлять, что делать. Потому что если я или кто-то будет сидеть и говорить: делай это, делай это, то это не будет партия будущего, это будет партия в представлении одного или нескольких людей. И, конечно, очень правильно, если эти люди будут обладать ресурсами – денежными, политическими. То есть, с моей точки зрения, идеально было бы привлечь в эту партию будущего, например, Дмитрия Анатольевича Медведева. Это было бы очень хорошее приобретение для партии, потому что Владимиру Владимировичу нужно руководить страной, ему не надо размениваться на участие в партиях, а Дмитрия Анатольевича на самом деле нужно, конечно, привлечь, потому что, если мы говорим, что мы должны взять власть, значит, мы должны выиграть у «Единой России». А что мы должны выиграть у «Единой России»? Гонку за талантливых, за ярких людей, за людей содержательных. И тогда, конечно, мы должны выиграть спор с «ЕР» за Медведева.

Яковлев:
– Вы недавно сказали, что «Единая Россия» не выиграет на выборах в 2016 году. А кто тогда может выиграть?

Якеменко:
– В чем, на мой взгляд, проблема существующих политических партий? Все они – и КПРФ, и «Справедливая Россия», и ЛДПР, и «Единая Россия» – это одна культурная группа. То есть это, по большому счету, одна большая «Единая Россия». С определенными привычками добывать себе на хлеб. С определенным представлением о текущем дне и абсолютном нежелании думать, что будет завтра. Ну представляете, прийти в «Единую Россию» или к коммунистам и сказать: а вы знаете, что повестка завтрашнего дня на Западе – это поиск технологий продления жизни, или квантовый компьютер, или система интеллектуального перевода. Вам скажут: товарищ, у нас голодают старики! И это тоже будет правда. Но если мы сегодня не будем ставить вопрос о том, будет ли в России национальный поисковик, мы всегда будем читать в интернете то, что нам предложит программа «Гугла». И дело не в том, что это унизительно, хотя это унизительно – нам с вами в России пользоваться той информацией, которую для нас старательно отобрал программист на «Гугле»… Дело в том, что это вопрос нашей информационной безопасности. Вопрос производства чипов на нашей элементной базе ракет – это вопрос нашей военной безопасности .Кто сегодня в этих партиях думает? Никто. Давайте спросим у КПРФ и у «Справедливой России»: кто у вас министр финансов, где альтернативный бюджет, где альтернативная концепция по обороне, кто сегодня готов пересесть в министерские кресла? Никто. Поэтому я считаю, что эта партия, вот та партия, которая выиграет у этой коллективной «Единой России», – это должны быть просто другие люди, другой культуры. Это должны быть люди, во-первых, молодые, вокруг 40, не надо больше… Эти люди должны понимать, что строить Россию нужно из понимания того, где мир будет через 20 лет, а не заглядывая на 10 лет назад. То есть эти люди должны быть открыты будущему, они должны быть профессиональные. Это люди, чье образование постоянно улучшается. То есть это принципиально другая культурная группа.

Яковлев:
– То есть проиграет не только «Единая Россия» в 2016 году, но и все остальные парламентские партии?

Якеменко:
– Ну конечно, они все не проиграют, конечно, коммунистическая партия РФ будет существовать вечно в нашей стране. Потому что люди стремятся к справедливости.

Яковлев:
– А кто выиграет?

Якеменко:
– Я считаю, что должна выиграть «Партия власти».

Яковлев:
– Вы конкурентов видите серьезных?

Якеменко:
– Я думаю, что не предпринять усилий для того, чтобы сейчас ответить на чаяния вот этих десятков тысяч вышедших на площади и миллионов не вышедших, но принадлежащих к этой группе, к среднему классу, было бы неправильно. Поэтому я думаю, что, конечно же, кроме меня кто-то попробует эту аудиторию объединить, найти смысл их включения в партийную работу, технологически организовать этот процесс и тоже повести их на выборы. Наверное, моими конкурентами все-таки будут партии, которых пока нет.

Яковлев:
– А почему власть не действует такими же методами и способами, что и оппозиция? Почему, если оппозиционный митинг – это Фейсбук, это Твиттер, это люди, которые самостоятельно приходят, рисуют какие-то баннеры, а если мы вспоминаем митинги, организованные властью, провластные митинги, то это обязательно автобусы как такой непременный атрибут Поклонной горы? Почему?

Якеменко:
– Потому что власть управляется с автобусами лучше, чем с Фейсбуком. Это просто технологическая разница. И во-вторых, аудитория Фейсбука, например, в Москве – это аудитория людей, которые против, и их не надо никуда вести. Часто сторонники власти находятся в других городах. И власть предоставляет им возможность приехать. Их просто объективно может оказаться меньше в очень большом городе и больше в городе среднем. Власть пользуется теми технологиями, которые ей понятней. В данном случае, мне кажется, вот этот вопрос вторичный – о том, кто какими технологиями пользуется. Там, например, власть автобусами, а оппозиция Фейсбуком. Есть фундаментальный вопрос: а зачем оппозиция сидит на газоне или выходит на Болотную. А зачем власть разгоняет эти митинги? Вот этот вопрос является фундаментальным. Потому что, если спросить оппозицию или ее лидеров: что вы собираетесь делать, у вас программа-то дальше, чем «долой», есть? – ее нету. То есть это просто желание уколоть побольнее власть – и всё.

Яковлев:
– «Оккупайабай», «оккупайарбат», «оккупайбаррикадная», 6 мая – ваше отношение к происходящему?

Якеменко:
– Мое отношение очень простое. Это не политическое действие. Это подмена политики как борьбы за власть публичностью. Что хотят люди? Люди хотят прийти во власть и осуществить перемены. И это делает Варламов, который, как бы он там ни был, едет в Омск, это делает Кац, это делает Вельмакин, это делают еще три, по-моему, человека из тех, кого об этом не просили в оппозиции. Они идут и берут власть. Что делают все остальные? Они приходят, садятся на газон и ждут, когда к ним придет корреспондент, и в тот момент, когда об этом начинают говорить, они считают, что их задача решена. Но их задача не решена – власть они не взяли, перемен они не осуществили, они просто в очередной раз укололи режим. Режим в очередной раз ударил их дубиной. Происходит бессмысленная взаимная пикировка, которая ничего не вызывает, кроме раздражения. Ни власть не может объяснить толком, зачем их разгонять, ни они не могут объяснить, а зачем они сидят. Поэтому, с моей точки зрения, сегодня те люди, которые выстроят систему политических школ, гражданского образования по всей стране, которые сформулируют понятные действия в городах, дорожные карты того, что надо делать, которые найдут этих активных людей, найдут смысл их совместного существования, могут получить одну из самых сильных партий.

Яковлев:
– И вы считаете, что только вы будете этим заниматься?

Якеменко:
– Я уверен, что не только я будут этим заниматься. Насколько я понимаю, и Михаил Прохоров будет пробовать сделать что-то в этом направлении. Наверное, появится кто-то еще. В конечном итоге, я думаю, что и те ребята, которые выходят на Сахарова, на Болотную, они поймут, что, наверное, им нужны другие лидеры. Или их лидеры поймут, что им нужно переходить к системной политической борьбе. Не к борьбе с режимом, а к борьбе за власть.

Яковлев:
– Я правильно понимаю, что всю оппозицию вы поделили на настоящую (это Кац, Варламов, Кичанова) и не настоящую – те, кому лишь бы выйти покричать?

Якеменко:
– С моей точки зрения, если итогом протестных действий все-таки является не бесконечная борьба, а перемены, то люди в этой борьбе должны обретать инструменты. И до тех пор, пока кто-то эти инструменты берет и ими пользуется – а это уже их дело, как они ими пользуются, но они эти инструменты берут и ими пользуются, а другие даже не пытаются их взять, – то оппозиция сама собой делится на людей конструктивных типа того же самого Варламова, Каца и Вельмакина, на людей конструктивных, которые реализуют свои гражданские кампании так, как они видят. Там есть какая-нибудь Ирина Воробьева с «Эха Москвы», она вполне себе оппозиционная, это не мешает ей организовать отряды по поиску детей. Или Терновскому это не мешает бороться за свободу фотографий. Но вся оппозиция поделилась на тех, кто работает на результат, и тех, кто бесконечно возобновляет этот процесс. У меня есть такое ощущение, что Яшин буквально и некоторые другие бесконечно хотят сесть в тюрьму. Мне кто-то может объяснить: а в чем смысл? Ты приходишь, не подчиняешься полиции, тебя сажают в тюрьму, ты в ней сидишь. Что меняется? Ты становишься героем? Да, безусловно, он становится героем. Что вокруг меняется? Ничего.

Яковлев:
– Вы перешли на личности. Ваше отношение к Навальному, к Удальцову, к Собчак?

Якеменко:
– Из этой тройки мне, безусловно, больше всех нравится Собчак. Во многом потому, что она женщина, конечно. Легко объяснимо. Во-вторых, Ксения, я не знаю, читала она Лихачева или нет, но у Лихачева есть замечательная фраза на тему того, что человек имеет право менять свои убеждения, если у него есть серьезные нравственные причины. Он об этом говорил. Я не знаю, заметила ли Ксения, но она живет ровно по Лихачеву. Ее убеждения фундаментально меняются время от времени. А поскольку я считаю, что человеком будущего может быть только тот, кто все время открыт новому и к переменам, то Ксения Собчак, безусловно, в этой тройке для меня занимает первое место.

Яковлев:
– Вы можете себя представить с Собчак на одной трибуне, в одной партии?

Якеменко:
– Ну еще одна итерация – и да. Что касается Удальцова и Навального, я хотел бы буквально два слова сказать. Люди так любят Удальцова. Это хорошо. Я просто хотел бы напомнить, что такие ребята, как Удальцов, под ровно такими же лозунгами в 1917 году загнали Россию – под лозунгами требований свободы, свержения царского режима и прекрасной раздачи фабрик. А вся программа Удальцова, ее просто никто не читает, я могу зачитать программу «Левого фронта», в котором участвует Удальцов. Смотрите: подлежат национализации природные ресурсы, частная собственность на землю ликвидируется. Преобразовать в народные преобладающую часть предприятий. Изъять в пользу нуждающихся избыточную пустую жилплощадь. Ничего не напоминает? Это сегодня предлагает сделать Удальцов. Просто все его знают, а программу его никто не знает. И в 1917 году такая программа привела не к свободе, а к четырем миллионам трупов в гражданской войне.

Яковлев:
– Вам не кажется, что у нас вообще большую часть общества не интересуют программы? Голосуют за людей. План Путина – кто знает, какой план? Но зато Путин.

Якеменко:
– Вы знаете, я считаю, то, что голосуют за людей, приводит к тому, как мы сейчас живем. Поэтому в какой-то момент, мне кажется, надо начать читать программы. Может быть, не программы. Хотя бы просто разговаривать. Не о свержении режима, о чем-нибудь еще. Можно об интернете. Поэтому, с моей точки зрения, да, мы начали, Собчак мне нравится однозначно. Я сказал по каким причинам. Сергей мне нравится меньше, потому что я не хочу превратиться в труп, даже если перед этим мне предлагали бороться за свободу. Алексей Навальный тоже, безусловно, человек будущего. Потому что он своими действиями это будущее должен… он его меняет. Но если я считаю, что нужно созидать, считаю, что нужно строить, и призываю людей объединиться, чтобы построить, – то Алексей призывает людей объединиться, чтобы разрушить. Это неправильно. Не надо ничего разрушать. Мы уже достаточно разрушили в своей истории.

Яковлев:
– Хотел бы вернуться к вашей партии. Вы заявили о том, что проводили консультации в Кремле по поводу ее создания. С кем вы конкретно советовались и что вам посоветовали?

Якеменко:
– Я не советовался. По одной простой причине: а нельзя принять решение за средний класс, какая ему нужна партия. Тут бесполезно. Я, конечно, мог бы посоветоваться, только это бы ничего не дало. Поскольку я считаю, что эти люди должны прийти на эту платформу в интернете и там решить, какая им нужна партия, какие ценности, тактика и стратегия взятия власти, какая повестка. Это могут решить только они. Я советовался не об этом. Я пришел и сказал, что я не хочу работать в правительстве, я не вижу для себя там места. И я хотел бы создать самостоятельный проект. И мне Володин сказал: ну хорошо. Вот и все. Это был очень короткий разговор.

Яковлев:
– Вы встречались с Володиным?

Якеменко:
– Да.

Яковлев:
– С Путиным, с Медведевым вы общались?

Якеменко:
– С Путиным и Медведевым я этот вопрос не обсуждал.

Яковлев:
– Возвращаясь к вам. Недавно стало известно, что вы предприниматель, сеть ресторанов открыли. Откуда деньги?

Якеменко:
– Вы знаете, мне так нравится этот вопрос. Да, его так старательно задают.

Яковлев:
– Он уже дежурный для вас?

Якеменко:
– Нет, не в этом дело. Такое ощущение, что мы продолжаем жить в Советском Союзе. Такого понятия как банк, кредит… Вы знаете, что существует (конечно, я не пользуюсь) программа Москвы, которая просто выделяет каждому молодому предпринимателю 500 тысяч рублей. А я уже не молодой. Поэтому хотел бы сразу закрыть этот вопрос. Если у вас есть бизнес-идея, если у вас есть возможности и какое-то имя, то взять кредит и 10 миллионов, и 100 миллионов – это не такая большая проблема, как может показаться на первый взгляд. Да и мои деньги у меня есть.

Яковлев:
– Мы вспомнили Володина. Я не могу не спросить про Суркова. В каких вы с ним отношениях?

Якеменко:
– Я с ним в товарищеских отношениях уже много лет.

Яковлев:
– Вы на своей пресс-конференции рассказали замечательную историю про то, как вы советовались с ним по поводу названия партии с помощью СМС…

Якеменко:
– Да нет, я просто, поскольку мне пришло в голову это название, оно было неожиданное, я помнил, что у него есть богатый политический опыт, – я отправил ему вопрос: как ему название? Он написал: «Отлично». Всё. Вся история.

Яковлев:
– Еще что-то вы с ним обсуждали?

Якеменко:
– Нет, я с ним ничего не обсуждал. Поскольку это был политический вопрос. И сейчас Владислав Юрьевич занимается модернизацией. Я считал, что это не тот вопрос, который сейчас может сильно его беспокоить.

Яковлев:
– Мы говорили о ваших достижениях. По крайней мере, то, что вы считаете своим достижением. А есть ли вещи, о которых вы жалеете?

Якеменко:
– Ну есть, скажем так, небольшие вещи, о которых я жалею. Есть более серьезные. Я о них уже говорил. Что мне не удалось выстроить молодежную политику такой, как я ее хотел. А ведь это означает, что я не помог многим тысячам людей себя реализовать в стране. Есть вещи локальные, о которых я жалею. Например, есть такой талантливый человек Олег Кашин. Он в свое время пришел в один из моих проектов в Калининграде «Идущие вместе». Это было почти 11 лет назад. Сидел на собрании, слушал, потом некоторое время там был, ушел. Но он талантливый человек, один из лучших журналистов, которые есть. Жаль, что он сейчас не участвует в каких-то проектах, которые я веду. Жаль какое-то количество людей, отношения с которыми сохранить не удалось.

Яковлев:
– А кто еще, кроме Кашина?

Якеменко:
– Из тех, с кем не удалось сохранить отношения, очень много людей уходило из проектов. Почему я сказал про Олега, потому что имена других ничего не скажут. Я могу их перечислять. Просто это те, с кем я работал последние годы, и они по разным причинам утратили интерес. Я жалею, что мне не удалось их в какой-то момент заинтересовать.

Яковлев:
– У нас большое количество звонков.

Звонок, Петр:
– Слушал, как Якеменко говорил о том, что оппозиционеры, выходя на эти митинги, не имеют никакой цели. То есть вышли, сели на лавочку, пришел к ним корреспондент, задал им вопрос. И цель их выхода закончена. Никакой перспективы они не знают, для чего они выходят. Когда это все началось? Какая была причина народного недовольства? Это произошло после того, когда народ был не согласен с фальсификацией выборов. И те меры, которые народ хотел, чтобы власть его услышала, ни к чему не привели.

Якеменко:
– Вопрос понятен. Я считаю, что протест начался раньше. Он начался не после выборов. Фактически я заметил первые признаки нарастания этого напряжения еще летом того года. С моей точки зрения, выборы явились просто поводом для того, чтобы люди вышли. А глубинной причиной стало то, что средний класс стал терять свои позиции, его стали все больше прижимать. Среда социальной экологии, как я ее называю, становилась все более неблагоприятной. Люди из среднего класса потеряли возможность добиваться успеха. То есть в целом они были раздражены тем, что у них не получается жить так, как они хотят. А выборы – это был просто один из тех ярких элементов того, как власть, с их точки зрения, небрежно к ним отнеслась, отнеслась к их мнению. Поэтому здесь я согласен, просто считаю, что причина протеста глубже.

Яковлев:
– Вы сказали: «с их точки зрения». А на самом деле насколько объективными были эти выборы?

Якеменко:
– Я считаю, что, как и на любых выборах, есть какое-то количество нарушений. Почему я так осторожно об этом говорю, потому что всегда есть цифра, которая называется оппозицией, и она берется с потолка. И есть какое-то количество роликов на YouTube поданных заявлений, зафиксированных нарушений. Если сравнить колоссальное недовольство и фактически вброшенные бюллетени, заявления, – это просто несопоставимо. Как человек, который когда-то принимал участие в проектах, связанных с выборами, я вам могу сказать: даже если вбросить 10 процентов, уже можно получить революцию. Но технологии всех этих свозов, всех этих каруселей, с моей точки зрения... я не являюсь большим специалистом, но это может быть пять-семь процентов, я это говорю к тому, что людям, скорее, не понравилось, что не было второй партии, настоящей партии, проголосовав за которую можно было бы отомстить «Единой России», системе за неудачи, за небрежность по отношению к среднему классу, за то, что система не признает заслуг среднего класса. Вот это, я считаю, фундаментальная причина. И поэтому… Вот говорят: эти люди не знают… Они знают: мы выходим, чтобы власти показать… Но почему вы не делаете партию?

Звонок, Павел:
– Василий, я из Петербурга. Вопрос простой. Скажите, когда будет учредительный съезд партии? Как можно получить франшизу вашего замечательного ресторана?

Якеменко:
– До франшизы нужно еще доработать технологию. Я говорил, там есть фундаментальная проблема – капуста выпадает из пирога. И это становится не пирог, а отдельно тесто, отдельно капуста. И это вообще тотальная проблема пирогов с капустой. И ее нужно решать. Что касается съезда, то я хотел бы, чтобы вы понимали…

Яковлев:
– Может быть, для некоторых это прозвучит как абсолютный бред. Вы поясните. Ресторан, который вы открыли, там пироги можно съесть.

Якеменко:
– Да, там в районе улицы Люблинской (потому что я считаю, что сейчас век интернета, надо заказывать все по интернету) есть кафе «Ешь пирог». И можно заказать пироги. Я об этом не говорил, потому что это реклама, это некорректно.

Яковлев:
– Съезд учредительный когда будет?

Якеменко:
– Что касается съезда. Я считаю, что к концу июня мы завершим разработку краутсорсинговой платформы. И люди будущего получат площадку, где они смогут обсудить важные для себя вопросы. И по итогам обсуждения этих важных вопросов прийти, ответить себе: создание партии является инструментом, необходимым для решения этих вопросов? Если такое решение будет принято. Я считаю, что еще два месяца минимум уйдет на то, чтобы прописать идеологию, тактику, стратегию взятия власти. Тогда съезд можно будет провести, если все будет идти по этому плану, сентябрь-октябрь.

Звонок, Вадим:
– Мне кажется, что я в какое-то дежавю попал. Потому что это тот же самый Дмитрий Рогозин, который много говорил, много критиковал, много ругался. И ничего, никакой конкретики. А средний класс в моем понимании – это те, кто еще не встал в очереди на паперть.

Якеменко:
– А вопрос в чем?

Яковлев:
– Видимо, это был просто комментарий.

Якеменко:
– Ну и чудесно.

Звонок, Валерий:
– Екатеринбург. Я услышал то, что я хотел услышать. У меня вопрос такой. В блогосфере вы ничего не ведете?

Якеменко:
– У меня есть Твиттер – так и называется Якеменко. Инстаграмм. Там есть аккаунт. Я есть ВКонтанте – Василий Якеменко. У меня нет Живого Журнала. У меня просто нет времени писать большие тексты. У меня был ЖЖ, закончился.

Яковлев:
– Как вы оцениваете Кристину Потупчик? Кто она? Талантливая пиарщица или скандалистка?

Якеменко:
– Она очень красивая. Она даже красивей, чем Собчак.

Яковлев:
– Вы хотите сказать, что Кристина Потупчик красивее Ксении Собчак?

Якеменко:
– Ой, я хотел сказать «в миллион раз», но вовремя промолчал. Нет, она просто красивее Ксении Собчак. Но, конечно, я с ней работаю не потому, что она красивее Ксении Собчак. А потому что она человек очень технологичный, очень жесткий, способный работать 24 часа в сутки.

Яковлев:
– Вы с ней работаете сейчас.

Якеменко:
– Я с ней работаю, потому что мне теперь никто не платит. Я человек, который вынужден это делать на общественных началах. И поэтому я принимаю помощь от разных людей, в том числе и от Кристины Потупчик.

Яковлев:
– То есть «Партия власти» сегодня – это Василий Якеменко и Кристина Потупчик?

Якеменко:
– Партия власти сегодня – это бесконечные разговоры с людьми будущего о необходимости создать эту партию. А Кристина Потупчик – это человек, который договаривается за меня об эфирах.

Яковлев:
– Василий Якеменко через 6 лет – это кто?

Якеменко:
– Хороший вопрос. Ну я хотел бы, чтобы у меня был дом. У меня есть такая… то есть я владелец дома. Я хотел бы, причем дом желательно не в Москве, а где-нибудь подальше, на Селигере.

Окончание интервью и аудио версия по сслыке.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив