Последняя осень


Из серии «Светлые аллеи»
- Ты уверена, что тебе с ним будет лучше?
- Давай будем только про нас!
- Но мы договорились, что не будем выяснять отношений, когда раздражены!
- А говорить про нас - это только выяснять отношения?
В парке было ветрено и холодно. Мокрые бурые листья покрывали дорожки, лежали на скамейках, болтались на почти голых ветвях кленов. Хотелось посидеть в тепле, но они оба избегали даже мысли об этом. Если пойти в кафе, то надо будет поддерживать разговор, а говорить больше не о чем. Вспоминать прошлое? Это больно - их счастье никогда не повторится. В ней уже не было загадки, а он больше не способен даже на маленькие подвиги.
Будущего тоже не было. Их совместного будущего. Они оба это понимали, но не могли говорить об этом. Они не хотели даже думать о завтрашнем дне.
Все тянулось уже несколько месяцев, было страшно вот так все бросить и остаться один на один с новой жизнью, где не будет их встреч, звонков и мимолетных, пусть даже холодных поцелуев. Никто не мог первым хлопнуть дверью, уйти, не оборачиваясь, не боясь одиночества среди постылых дождей и темного низкого неба.
У него уже была другая женщина, а у нее другой мужчина. Но пока все несерьезно, пока все обратимо, пока просто прогулки и разговоры. Смогут ли они заменить то, что было между ними? Будет ли она дрожать и сжиматься от страха и удовольствия, когда ее коснется новая мужская рука? Будет ли он, улыбаясь, бежать к метро, вспоминая гладкость женской кожи, освобожденной от одежды? Наверное, нет... Это бывает один раз, потом что-то другое, от чего не стучит сердце, от чего не перехватывает дыхание, от чего не забываешь про время, дела, учебу, друзей, погоду...
Пришла взрослость? Может быть... Они не боялись взрослости. Впереди еще бесконечность этой взрослости, и все можно успеть. А вот если бы сохранить их первую встречу в длинном шумном коридоре, первый поцелуй в этом парке, первые прикосновения к запретному и желанному. И уйти с этим во взрослость, начать что-то сначала, но всегда хранить возможность позвонить, встретиться, взять друг-друга за руки и пойти вот по этой аллее. Пусть даже такой холодной, неприветливой, мокрой...
Что этому мешает? Обида? Ревность? Страх, что их прошлое помешает новой взрослой жизни? Что оно будет тянуть назад, в недавнее детство, в мелькнувшее и ушедшее счастье? От этого ныло сердце, от этого невозможно было сосредоточиться, радоваться внезапному осеннему солнцу, улыбаться друзьям при встрече... Все изменилось... Уже не ждешь звонка и оттягиваешь свой звонок. Уже спрятаны старые фотографии, уже порваны письма...
- Мне холодно... пойдем назад....
- Дать тебе мою куртку?
- Нет, я не хочу, чтобы ты простудился.
- Я бы лежал с температурой, а ты бы меня лечила. Ты помнишь...
- Не надо про «помнишь»!
- Не буду! Ты не сердись...
- Я не сержусь, я просто устала и хочу домой.
В метро было шумно, и они совсем замолчали. Она вошла в вагон, обернулась, помахала ему рукой и стала пробираться внутрь. Двери зашипели, хлопнули, поезд загудел и стал набирать скорость. Он смотрел на исчезающие в темном туннеле огни и понимал, что это все. Больше ничего не будет. Он никогда ей не позвонит и не будет ждать ее звонков. Их просто не будет. Ну и хорошо! Надо жить дальше, мир такой большой, а был замкнут на ее словах, на ее взглядах. Все остальное было расплывчато и неважно. А теперь будет важно!
Он взъерошил слипшиеся от дождя волосы и пошел к лестнице перехода на другую линию.
А она ехала в гудящем вагоне, прислонив висок к стеклу двери, смотрела на мелькающие за окном лампы, связки кабелей и плакала. Она тоже поняла, что никогда больше ни увидит его. Она почувствовала, что осталась одна, что ее маленькая власть кончилась, что он не будет больше ждать ее звонков, не будет волноваться, если она будет опаздывать на свидания. Ах, да... какие теперь свидания...
Она вытерла слезы и стала пробираться к выходу. Это была не ее станция. Но она знала, что если позвонить по номеру на визитке, вложенной в записную книжку, то через десять минут к этой станции подъедет темносиняя машина, в которой будет тихо, сухо и тепло.