Последние слова умирающих.

onoff49 — 15.06.2015 Наткнулся в Интернете на «коллекцию» последних слов умирающих. Их собрал неизвестный работник реанимации.
Вспомнил свои случаи. Наши нейрохирургические больные — молчаливы. Но за многие годы собралась и у меня такая «коллекция» .
Вот некоторые их этих последних слов.

1.
Прибежала медсестра Тома в ординаторскую и закричала.
- П.К.!!! Там Дельбаковский на операцию не хочет ехать!
Дельбаковский этот — сорокалетний инженер с опухолью в правой лобной доле головного мозга размером с крупный мандарин. Милейший человек, несколько неадекватный, но добродушный и мягкий. Что это с ним? Вчера так хорошо поговорили, всё обсудили. Да и сегодня утром, на обходе, он был спокоен и весел.
Пошёл я в палату.
На растерзанной койке лежал голый Денльбаковский. Он тяжело дышал и свирепо вращал своими огромными еврейскими глазами.
На меня — не реагирует. На мои слова — ноль внимания. Потрогал его за плеч - мышцы напряженны. На лице и на груди — капельки пота.
Я тихи спросил у медсестры:
- Премедикацию уже сделали?
- Да, всё что анестезиолог назначил- ввели.
- Давно?
- Пять минут назад.
- Пусть полежит ещё минут десять. Посмотри за ним.
Пошёл в операционную.
Там на меня тут же набросился анестезиолог Казанский:
- П.К! Что за дела!? Сколько можно ждать больного ?
Объяснил ситуацию.
Казанский завёлся:
- С вашими- всегда так! Уйду на хрен в кардиореанимацию дежурантом!
Кликнул Казанский свою верную анестезистку Светочку и пошли мы всей компанией в палату к Дельбаковскому.
Картина всё та же. Потный Дельбаковский мнёт простынь под собой, тяжело дышит, смотрит безумно и — ни гу-гу: молчит, как партизан.
Казанский скомандовал Светочке:
- Давай! Набери десять окибутирата и в другом шприце — 4,0 реланиума.
Но Дельбаковский был против и стал активно сопротивляться попыткам Светочки ввести ему внутривенно эти препараты.
Все попытки зафиксировать его руку для в/в инъекции были безуспешными.
Что делать?
Медсестра Тома говорит:
- Там в холле его жена сидит. Может быть позвать её? Пусть уговорит его как-то на укол.
Пришла жена Дельбаковского. Стройная такая женщина в чёрном платье.
Подумал: «Что ж это она уже в трауре, дура эдакая?!».
Женщина присела на край постели больного и тихо с ним заговорила.
При первых же словах её Дельбаковский сник, безумные глаза его потухли. Жена его подняла на нас свои заплаканные глаза, сказала: «Колите» и вышла из палаты.
Светочка накинула жгут на плечё Дельбаковского, обработала локтевой сгиб спиртом, пунктировала вену и стала присоединять шприц к канюле иглы.
Глаза Дельбаковского вдруг прояснились, он нашёл взглядом меня и сказал громко, с надрывом:
- Эх вы, П.К! Эх вы!
Это были его последние слова.
До операции он так ничего больше и на сказал, а после операции - впал в кому и после трёх дней пребывания в реанимации умер.

2.

Старушка в реанимации после автоаварии. По нашим «мозговым» делам- вполне компенсирована: в сознании, парезов нет, патологических стопных — нет.
А вот живот мне что-то не нравится.
-Надежда Кузьминична!- говорю.- Давайте я ваш живот посмотрю.
В ясных голубеньких глазках старушки- ужас. Громко шепчет:
- У вас руки холодные!
И пока я мну её живот — умирает.

3.


Хорошего моего приятеля прооперировали по поводу запущенного рака желудка.
Потом- осложнения. Все усилия врачей - безрезультатны. Стало понятно- умирает.
Пришёл я его навестить в реанимацию
Лицо — серое. Губы — сухие, фиолетовые. Глаза — лихорадочно блестят.
Первое, что сказал, увидев меня:
- Зелёные листочки на деревьях уже проклюнулись?
И не дожидаясь ответа, заторопился:
- Примета такая. Первый листок проклюнулся — значит форель в ручьи пошла. Отпустишь меня на пару дней на рыбалку?
Я ему — не начальник и не лечащий врач, но говорю:
- Конечно! Если только меня с собой возьмёшь.
Больной счастливо улыбается и , как мне кажется — засыпает.
Но не успел я отойти от его пастели, как следящая аппаратура выдаёт «ахтунг!»: на её экране пишется прямая линия с редкими фибрилляциями и в строке давления — нули.
Приходит реаниматолог, смотрит на экран, потом — не меня и извиняющимся жестом разводит руками. Реанимационные мероприятия не проводятся.

4.

Из неврологии перевели к нам в нейрохирургию больного с полушарным геморрагическим инсультом. Мы удалили образовавшуюся внутримозговую гематому. Больной неожиданно быстро пошёл на поправку: пришёл в сознание, активизировался и мы стали подумывать о его дальнейшем обследовании с целью найти источник кровотечения ( обычно это — артериальные аневризмы).
Но не тут то было! Произошло ещё более массивное кровоизлияние в мозг. Все наши медицинские коврижки к успеху не привели. Стало ясно, что больной умирает.
Нам всем было его неимоверно жалко.
Дело в том, что он работал у нас в больнице травматологом.
Как то так получается,что травматологи обычно- ребята грубоватые и крикливые.
А этот — прямая им противоположность: всегда спокойный, корректный.
Ни то, что мата- резкого слова никто и никогда от него не слыхал.
Но даже самые агрессивные , пьяные травматики, как по волшебству затихали, стоило ему тихо сказать: « Извините, но зачем вы так шумите? Тут , ведь и другие больные есть, кроме вас. Стыдно мне за вас, честное слово».
Как всегда утром осмотрел я его.
Вялый, глаза — ввалившиеся, кожа — сухая, дряблая. Пульс частит, отдышка. Давление низкое. Быстро позвонили в реанимацию и стали готовить больного в путь — на ИВЛ и прочие радости интенсивной терапии.
Присел рядом с ним.
Молчит. Стал я объяснять, что сейчас переведём его реанимацию, что всё идёт по плану, что так и должно быть- горбами и что 31 декабря он будет встречать новый год дома.
Больной молча слушал меня минуты три.
А потом разлепил сухие губы и сказал громко и хрипло:
-Шёл бы ту на хуй, сукин сын.
Затем он закрыл глаза и умер. Реанимация была безуспешной.

Есть и другие «последние слова», но нет времени. Извините.

До связи! ))))

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив