Понтий Пилат в истории и в христианской легенде

uctopuockon_pyc — 26.04.2021 Давно уже было замечено, что имя римского императорского наместника в годы 26–36-е в Иудее — Понтия Пилата — упоминается в раннехристианской литературе только в связи с обстоятельствами казни Иисуса Христа*. При этом евангелия стараются представить дело так, что Пилат не хотел смерти Иисуса, Её-де потребовали иудеи, кричавшие: «…да будет он распят!» Пилат, видя, что ничего не помогает, а смятение увеличивается, взял воды, умыл руки перед народом и сказал: «Не виновен я в крови праведника сего — смотрите вы». И, отвечая, весь народ сказал: «Кровь его на нас и на детях наших». В особенности же дружественным христианству представлен Пилат в апокрифическом евангелии Петра.




В связи с этим некоторые историки древнейшего христианства, и среди них наиболее рьяно Андрей Немоевский [1], склонны были отрицать историчность евангельского Понтия Пилата, полагая, что он не что иное, как чисто мифическая и символическая фигура (Pilatus — от pilus — копьё. Homo pilatus — копьеносец), специально привлечённая евангелистами в связи с легендой о казни Христа.

Сохранившиеся в сочинениях древнееврейских писателей того времени Филона Александрийского («Посольство к Гаю») и Иосифа Флавия («Иудейские древности») сведения о Понтии Пилате как о римском наместнике в Иудее А. Немоевский считал интерполированными (то есть вставленными позднее), подобно сообщениям о Христе у последнего из только что названных древних авторов. Для таких подозрений нет, однако, оснований уже хотя бы по одному тому, что Понтий Пилат в сочинениях Филона и Иосифа Флавия описывается совершенно иначе, чем в христианской литературе.

Церковные сочинения чем дальше, тем всё больше представляли Пилата сторонником христианства. Если евангелия характеризуют его как незлобивого правителя, не хотевшего зла Христу и лишь не решавшегося отклонить требование иудеев, жаждавших его казни, то более поздние церковноисторические сочинения рассказывают уже о том, что жена Пилата, Прокла, была христианкой, а он сам христианам сочувствовал. Ещё более поздние христианские апокрифы прямо уже настаивают на христианстве Понтия Пилата, а эфиопийской церковью он причислен к лику святых.

Филон же и Иосиф Флавий в один голос свидетельствуют о беспримерной жестокости Пилата в отношении иудеев, о презрении его к их обычаям и об оскорблении им их религиозных чувств. По словам Иосифа Флавия, Пилат переводил римские войска, стоявшие в Кесарии Палестинской, служившей местопребыванием римского наместника, в Иерусалим на зимние квартиры, чего не делали никогда во избежание каких-либо эксцессов его предшественники — Валерий Грат и Анний Руф. Он установил в Иерусалиме военные штандарты с изображениями императора, тогда как иудейский религиозный закон не терпел каких бы то ни было человеческих изображений, как идолопоклоннических. Его предшественники не делали никогда и этого.






Он провёл в Иерусалим акведук (водопровод), без стеснения взявши для этого средства из иудейской священной казны и отведя источники, протекавшие в 200 стадиях (3 км) от Иерусалима, чем опять-таки возбудил против себя иудейское население. Слыша со стороны иудеев угрозы по своему адресу, он подослал к сборищам народа переодетых римских легионеров с дубинками, спрятанными под платьем. Они избили выражавших своё негодование иерусалимских жителей, преимущественно стариков, ещё даже более беспощадно, чем это им было приказано. Многие оказались убиты, другие изувечены.

Иосиф Флавий и Филон обвиняют Понтия Пилата в весьма жестоком подавлении восстания, поднятого против него самаритянами у горы Гаризим, после чего правитель Сирии Люций Вителлий, которому был подчинён Пилат, отстранил его от должности и велел отбыть в Рим для дачи отчёта в своих действиях императору Тиберию. Оба еврейских писателя подчёркивают, что иудеи восстали не против римской власти вообще, а только против жестокостей Понтия Пилата и его глумления над их святынями.

Кроме того, они совершенно не упоминают о каком бы то ни было отношении Понтия Пилата к Ииcуcу Христу и христианству. В соответствующем месте «Иудейских древностей» Иосифа Флавия имеется несколько строк, посвящённых Христу, но они безоговорочно признаются позднейшей вставкой, произведённой каким-либо не в меру благочестивым христианским фальсификатором для придания правдоподобия и веса евангельскому рассказу.




Что соответствующее место вставлено в текст Иосифа Флавия каким-либо христианским богословом, видно прежде всего из того, что в нём о Христе говорится как о боге: «…жил Иисус, человек мудрый, если только можно его назвать человеком. Он был христос», чего не мог бы позволить себе Иосиф Флавий, являвшийся правоверным иудеем. Кроме того, ещё в III веке н.э. христианский писатель Ориген упрекает в своей полемике Иосифа Флавия как раз именно в том, что он не считает Иисуса Христом. А церковный историк Евсевий, живший на сто лет позже, уже цитирует указанное место «Иудейских древностей», из чего можно заключить, что вставка эта была произведена примерно на рубеже III–IV столетий, близ времени Никейского вселенского собора (325 г. н.э.).

А поскольку древнеиудейские сообщения о Понтии Пилате оказываются не связанными с легендой об Иисусе Христе, нет никаких оснований сомневаться в действительном существовании римского наместника в Иудее Понтия Пилата, в подлинности и исторической сообразности сведений о его деятельности, содержащихся в сочинениях Филона Александрийского и Иосифа Флавия.

Что всё это действительно именно так, об этом с недавнего времени стало можно судить по некоторым совершенно бесспорным документальным данным. То, что Понтий Пилат в действительности существовал и был римским управителем Иудеи при императоре Тиберии, подтверждает латинская надпись, составленная им самим и найденная в 1961 году при раскопках в Кесарии Палестинской (современная Эль-Кайсарие) [2]. Надпись повреждена (камень, на котором она высечена, позднее был использован как строительный материал при сооружении театрального здания IV века н.э.), но из неё видно, что римский префект Понтий Пилат соорудил и посвятил императору Тиберию мемориальное сооружение (Тибериеум).




Надпись эта, помимо того, что она наконец впервые точно документирует пребывание и деятельность Понтия Пилата в Палестине — около 30-го года н.э., существенно важна и ещё в одном отношении. Дело в том, что Пилат назван в ней префектом, а не прокуратором, как в евангелиях и других более поздних латинохристианских текстах (у Иосифа Флавия он именуется по-гречески эпитропом, что буквально означает «наместник»). То обстоятельство, что Пилат оказался префектом, а не прокуратором, важно вот в каком отношении: управители некоторых провинций или их частей стали именоваться прокураторами лишь в сравнительно позднее время (во II и III веках н.э.), В более же ранний период прокураторами назывались чиновники и другие частные (а не государственные) агенты императора или членов императорской фамилии, преимущественно по финансовым делам. Официальные же управители, являвшиеся в то же время и командирами военных соединений, именовались обычно префектами. Поэтому уже и раньше некоторые знатоки древнеримской административной терминологии (как, например, известные немецкие историки Рима Т. Моммзен и О. Гиршфельд) говорили, что Пилат по своему положению должен был бы титуловаться не прокуратором, а префектом.

В исторической науке немало спорили о том, подлинным или подделанным позднее является свидетельство об Иисусе Христе, содержащееся в «Анналах» римского историка Корнелия Тацита, писавшего в начале II века н.э. В § 44 книги XV «Анналов» сказано, что Христос, иудейский проповедник, был казнён прокуратором Понтием Пилатом. Именно эта деталь — то, что Пилат назван здесь прокуратором, а не префектом, как в новонайденной кесарийской надписи, решает, по-видимому, в отрицательном смысле вопрос о подлинности этого спорного места у Корнелия Тацита. Вряд ли знаменитый историк, достаточно сведущий в титулатуре римской провинциальной администрации, мог допустить такую ошибку. Но она совершенно естественна для какого-либо христианского богослова, жившего лет на сто или двести позже, когда подобные Пилату чиновники действительно именовались прокураторами.

Очень существенно и то, что в связь с Иисусом Хриcтом и вообще с христианством имя Понтия Пилата поставлено лишь именно в христианской, а отнюдь не в иудейской и античной языческой литературе.

Неоднократно высказывалось мнение, что Понтий Пилат в качестве римского официального лица не мог иметь отношения к суду над Иисусом Христом, если бы такой суд в действительности происходил. Римский управитель мог судить или привлечь к ответственности человека, выступившего против римской императорской власти, тогда как Иисус Христос, соответственно евангельскому рассказу, выступал не против Рима, а лишь против иудейской церкви, то есть являлся преступником не политическим, а религиозным. Такие преступления не были подсудны римской администрации, а только иудейскому синедриону [3].




Документальными данными другого рода, свидетельствующими о деятельности Понтия Пилата, являются медные монеты, чеканенные в Иудее в годы его правления (26–36 годы н.э.). Изучавший эти монеты Э. Штауффер [4] отмечает существенную разницу в характере символов, изображённых на иудейских монетах Понтия Пилата и других римских управителей Иудеи. В то время как те пользовались всякого рода нейтральными символами (вроде дерева, пальмовой ветви или каких-либо других чисто орнаментальных мотивов), на монетах Понтия Пилата представлены римские культовые предметы, такие, как жреческий жезл (lituus) или черпак для жертвенных возлияний (simpulum). О том, что монеты с подобными римскими религиозными символами встретили враждебное отношение со стороны иудейского населения Палестины, свидетельствует перечеканка их при преемнике Понтия Пилата — Феликсе. Неприемлемые для иудеев знаки на монетах были забиты и заменены другими, нейтральными в религиозном отношении.

Таким образом, изучение иудейских монет Понтия Пилата вполне подтверждает ту его характеристику, как правителя Иудеи, которая содержится в сочинениях современных ему древнееврейских писателей — Филона Александрийского и Иосифа Флавия. Монеты эти свидетельствуют о враждебном отношении Пилата к иудеям и о презрении его к их религиозным законам. В то время как другие римские правители искали контактов с иудейской общественно-религиозной верхушкой и стремились к умиротворению иудейского населения, Понтий Пилат не умел и не желал считаться с местными обычаями, а при протестах со стороны иудейства прибегал — тайно или явно — к вооружённой силе, чем создал себе славу самого жестокого и враждебного чужеземного управителя, какого только знала Иудея. Слава его в этом отношении распространилась далеко за пределами Палестины среди иудейского рассеяния (диаспоры) — в Сирии, Малой Азии и Египте — во всех тех странах, где среди сильно эллинизированного (огреченного) по своей культуре иудейства, расселившегося там в особенности после римско-иудейской войны 66–70 годов, возникло христианское вероучение, носителями которого были первоначально еретические иудейские секты, боровшиеся с правоверным иудаизмом, неприемлемым для них больше ввиду его крайней религиозной исключительности.

Члены этих сект — древнейшие иудео-христиане — как правило, представители наиболее угнетённых общественных слоев — ненавидели римскую императорскую власть, символом которой для них стал жестокий правитель Иудеи Понтий Пилат. Именно этой своей славе жестокого римского чиновника и военачальника, распространившейся в иудейско-христианской среде, и обязан Понтий Пилат тем, что имя его оказалось столь тесно связано с легендарной биографией Иисуса Христа.




Однако позднее, когда христианская вера утвердилась среди широких слоёв населения Римской империи и когда руководители христианских общин стали искать путей к примирению с римскими властями, Понтий Пилат из первоначального врага христианства стал превращаться в его друга. В это-то время и возник тот евангельский рассказ — строки из него приведены в начале этой статьи, — который, снимая ответственность за казнь Иисуса с Понтия Пилата как представителя римской власти, перелагает её на иудеев, потому что с иудеями к этому времени как с заклятыми врагами Римского государства христианская церковь не желала больше иметь ничего общего. И только по иронии судьбы именно тот из римских наместников в Иудее, который в силу своего презрения к управляемому им народу знать ничего не хотел о его религиозных верованиях и тем менее о порождённых борьбой этих верований еретических сектах, — именно он-то и стал одним из ярких персонажей легенды о Христе, пережил свойственную истории этой легенды эволюцию и получил широкое распространение в церковной и светской литературе, а также и в изобразительном искусстве.

Примечания
*Хотя -неверно. См., напр., Л., 13: 1: «…пришли к Иисусу и рассказали о галилеянах, которых Пилат убил в Храме в то время, когда они совершали жертвоприношение»

1. Немоевский А. Бог Иисус. Происхождение и состав евангелий. — Пг., 1920. — C. 228.

2. Ельннцкий Л.А. Кесарийская надпись Понтия Пилата // Вестник древней истории. — 1966. — № 3. — С. 142, сл. Ср.: Львов Л.А. Надпись Понтия Пилата // Вопросы истории. — 1966. — № 7. — С. 194, сл.

3. Lietzmann H. Der Рrоzess Jesu. Forschungen und Fortschritte. — 1931. — 7. — № 20. — S.280.

4. Stauffer E. Münzprägung und Judenpolitik des Pontius Pilatus // La nouvelle Clio. 1960. — № 9: Octobre. — P. 496, сл.


Л.А. Ельницкий
Прометей. — М.: Мол. гвардия, 1972. — Т.9. — С.316–319

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив