Поминальный пост
vare4ka70 — 22.04.2015 Ну что, взялась я было писать свою длинную детективную историю, да не подрассчитала сил.Написала кусок, перечитала и ужаснулась, так как обнаружила несколько перлов собственного авторства, типа "убитый выстрелом труп". Поэтому решила повременить с большой литературой: надо сперва подтянуть русский язык до уровня С2. А тем временем вернусь к привычному бытоописанию.
Вчера были на похоронах одного родственника, мужа двоюродной сестры моего мужа, Пьеры. Он совсем уже был старичок, хоть и бодренький. Жалко, конечно, тем более, что я про него хотела написать буквально пару недель назад. А теперь вроде как-то и неудобно писать, в том смысле, что о мертвых или хорошо, или никак.
Хотя в принципе, ничего плохого про него сказать я не могу, так что заповедь не нарушу. Даже наоборот, пусть это будет поминальный пост. Правда, тоже длинный.
При жизни Марио Таффелли был очень симпатичный жизнерадостный дедулька с невероятно раздутым старческим тщеславием. Ну, такое безудержное сенильное бахвальство. Все у него всегда было самое лучшее, и знал он все всегда лучше других, и всеми был любим и уважаем. Я даже имя этому синдрому дала "таффелит", от фамилии пациента, стало быть. Если такого синдрома в медицине пока не существует, чур, присвою себе авторство.
В принципе, ему и правда было чем гордиться: когда-то у него была свой заводик, где лили метал под давлением, делали всякие интересные вещицы. Даже какой-то кусок Дуомского собора отлили в его мастерских, шутки ли.
Жил он хорошо, зажиточно, растил сына-баловня, которому, правда, нравилось петь, а не лить метал под давлением. Но вроде как традиция требует, чтоб ремесло было передано от отца к сыну, даже если сын и певец, поэтому последний-таки получил бразды правления заводика, напартачил раз, напартачил два, напартачил три... и в короткий срок заводик стал банкротом.
Марио лишился всего имущества, переехал из большого дома на съемную квартиру, и все, что ему осталось - это воспоминания о своей былой удали. Вот этими рассказами он нас бесконечно потчевал. В принципе, его было интересно послушать, если удавалось не дать ему впасть в привычный круговорот самовосхваления.
Одно время мы общались с ними очень тесно: с дедушками-бабушками у нас, как помните, напряг, ну а детям надо было где-то наблюдать старость и ее разрушительное действие. Такие идиллические у нас были моменты: сидим, пьем кофе, дети скачут по ступенькам, Марио рассказываето том, как любят его и те, и эти. Пьера деланно хмурится и вышивает на заказ чьи-то простыни, а я тоже собой любуюсь, дескать, как я умело смогла наладить семейные связи в нашем мелком и вздорном клане.
А тут приключилась у меня как-то неприятнейшая штука типа дерматита. Пардон за подробности, но голова пошла какими-то корками, начала чесаться, да так, что расчесала я ее себя до воспаления лимфоузлов - на черепе надулись внушительных размеров шишки, ужасное зрелище. Наставила я себе неутешительных диагнозов типа "лимфомы", записалась на прием врачу, такому, чтоб наверняка кортизончику выписал, без разных народных приблуд, сижу, ощупываю свой бугристый череп, а тут звонит Марио. Ну, обычные "привет, как дела", и тут дернул меня черт пожаловаться ему на шишки.
Марио по причине старческих недугов постоянно отирался в миланских клиниках, нежась во внимании, которое здесь охотно дарят старичкам, и решив, что всеобщая любовь к нему открывает любые двери. Услышав о проблеме, он тут же проникся и заявил, что знает одного именитого врача, который его очень любит и готов для него сделать все, что угодно, в том числе и глянуть на мой дерматит.
"Даже так,- сказал Марио,- я ему немедленно позвоню, то, что ночь на дворе - не вопрос, от меня ему всегда приятно звонки получать, и он назначит тебе встречу прямо же завтра".
Я постарась разубедить Марио, по многим причинам - во-первых, ночь на дворе, во-вторых, у меня уже назначен визит к врачу местному, в третьих, его именитый врач вообще кардиолог, если уж на то пошло. Ну и вообще, не такой уж это случай, чтоб беспокоить миланских светил, не? Вроде на том и порешили, попрощались, пожелали друг другу спокойной ночи.
Не тут-то было. Марио и впрям взялся названивать своему доктору-обожателю (блин, мне до сих пор неудобно, представляю, как там мужик озадачился, в своей миланской квартире в престижном здании), тот, чтоб отвязаться, согласился полюбоваться на мои шишки. Марио радостно перезвонил мне ближе к полуночи и похвастался, что на следующий день с утра мы все можем предстать перед его безотказным врачом. Я со своим дерматитом, и он, заодно, со своими болячками. Типа, мы туда доедем, ну и его с оказией отвезем.
Но вот незадача, у меня муж в командировке, у детей каникулы, переться за тридевять земель вообще не с руки было. Вот я ему вежливо и сказала, вернее, не ему, а Пьере. Сказала "Спасибо конечно большое за заботу, но давайте вы езжайте-ка туда сами, займитесь вашими делами, а мы тут уж местными ресурсами обойдемся." Причем, сказала все это очень-очень осторожно, прям деликатно, чтоб не дай бог не обидеть. Типа, ну должны ж люди понять, что инициатива их не всегда ко двору приходится. Я даже в таких ситуациях теряюсь: вроде и хотят тебе сделать приятное, но столько с этим хлопотливых последствий возникает, что лучше б уж приятного не делали. Знакомо, правда?
Ну, потом проходит время, все у меня уже давно вылечено (такой чудесный мусс мне выписали), идем мы по улице, глядим - старички наши под ручку семенят. Меня завидели, Пьера как шарахнется в сторону, еле-еле поздоровалась. Я сначала даже и не поняла, в чем дело, думала, может, показалось. А потом раз, еще раз, и снова. Короче, заподозрила я что-то неладное, но никак вкурить не могла, в чем проблема.
Ну и естественно, звонить они перестали, мы к ним тоже в гости ходить перестали, как-то все сошло постепенно на "нет", и никак я сообразить не могла, в чем же дело было. Причем, инициатива игнора как раз от Пьеры. Марио-то что, он в полной уверенности, что все его любят, ему даже в голову не пришло бы на что-то обижаться. И вот звонит мне наш дедулька тайком, и такой шепчет доверительно "Знаешь, Пьера на тебя обиделась, за что, что ты сказала ей заниматься своими делами". Ну, типа mind your own business, как говорят в наших краях. И не лезть не в свои. Вот она обиду и затаила, неправильно истолковав мой вежливый отказ.
Обида эта, короче, длилась лет десять. Вчера, надеюсь, что закончилась, тем более, что родственников у Пьеры - кот наплакал, только мы одни и есть.
А Мариетто наш вознесся на небо, где его уже давно гостеприимно ждали, и наверняка и там окружили любовью и вниманием.
|
</> |