Альпийские горки Ботанического сада 
Иностранный язык после 50: бессмысленная трата времени на грандиозный миф 
О кто в госте зоехал 
"Антропометрия Великой Отечественной" by sergeytsvetkov. 
19 июня ● "День борьбы с сексуальным насилием в условиях конфликта"... 
про еду 
Танк КВ с "большой" башней из 2-й танковой дивизии 
Зубастая Губастая акула
31.10.2011 —
Про уродов и людей. Август 1941-го.
Подстава.:) Спросите лучше у моего сопровождающего, он все знает гораздо лучше меня!"
oper_1974 — 03.11.2011
"2 мая перед рассветом я проснулся. Вокруг все еще
было спокойно. Тогда я, не мешкая, пустился в путь, имея при себе
из оружия только пистолет да еще карманный фонарик. В подземных
коридорах и комнатах царило запустение, все их обитатели давно
ушли. Чтобы выйти на улицу, мне пришлось пролезть, как мне когда-то
советовал Шедле, через маленькое подвальное окошко, выходящее на
тротуар Вильгельмштрассе. Это был самый настоящий прыжок в
неизвестность. Развалины полыхали, улица была разворочена
снарядами. Перейдя через дорогу, я оглянулся: здание Старой
канцелярии все еще стояло.Я пошел дальше, побежал через Вильгельмплац и спустился по лестнице на станцию "Кайзерхоф". Вход в метро был весь изрешечен пулями. Внизу было черным-черно от столпившихся людей. Мужчины, женщины, дети сидели на ступенях, на перроне, везде. Помню, посреди этого неописуемого хаоса два молодых гитариста играли какие-то гавайские мелодии. Тоннель метро не был освещен. Я прошел по нему до станции "Штадтмитте" и вышел на "Фридрихштрассе". Там я встретил Хайнца Линге и сотрудника отряда Гельмута Фрика. Поинтересовался у Линге, где все остальные, - он не знал. "Ну, что будем делать?" - спросил он. Я ответил, что нам бы надо пройти до моста Вайдендаммер. "Невозможно! Мы как раз оттуда. Там русские! Там подбитый танк, повсюду трупы. Мост на прицеле у Красной армии. Они все видят, стреляют по всему, что движется", - ответил он. Тогда вместе с остальными солдатами мы решили продвигаться к северу, но не выходить на улицу, а идти по подземным тоннелям.
В районе Шпрее дорогу нам преградила огромная насыпь из камней и обломков железа. Нам удалось пробраться по узкому лазу сантиметров 50 в диаметре. Следующие 80 метров нужно было идти под открытым небом. Советские солдаты непрерывно забрасывали гранаты в зияющее в потолке станции отверстие. Мы прорвались перебежками, по одному. Потом наша маленькая группа двинулась дальше в направлении вокзала Штеттинер.
По лестнице, ввинченной в стену, можно было выбраться через вентиляционную шахту. Один из нас поднялся, высунул голову наружу и увидел, что по улице сновали немецкие солдаты. Он скатился вниз: "Им удалось прорваться, они все там, пришли". Тогда мы поднялись на поверхность. И только на улице поняли, какую совершили ошибку. Это были военнопленные. Мы оказались в руках у советских солдат.
Я стоял рядом с Фриком. А Линге вдруг сорвал с руки часы и растоптал ногой, приговаривая: "Ну уж нет, их они не получат!" Эту редкую вещицу он получил от посла Хевеля, всего их было выпущено около двух тысяч штук. Потом он украдкой вынул карманные часы с цепочкой и забросил их подальше. Повернувшись к нам, объяснил, что это были часы шефа. Мы молча смотрели, как проходящая мимо с ведром воды для пленных женщина наклоняется, подбирает их и, положив в карман, уходит.
Вдалеке стояли советские солдаты и стреляли во все стороны. Судя по всему, они были в стельку пьяны. Тогда Линге надвинул себе на лоб фуражку и заявил, что застрелится из пистолета, который оставил при себе. Я схватил его за руку со словами: "Если кто-то и должен это сделать, то они, а не ты! Не делай глупостей". Тогда он взял пистолет и потихоньку выбросил. Потом он предложил разделиться, чтобы нас не взяли вместе. Так мы и сделали. А потом под конвоем советских солдат два дня шли пешком к востоку, к лагерю в городе Вольденбер (ныне Добегнев). Это было началом моего долгого плена.
Меня перевели в Позен (Познань), куда свозили пленных со всего района. Там я встретился с Гансом Бауром, пилотом Гитлера. У него не было одной ноги, ее ампутировали, отрезали пилой и без анестезии. Я предложил ему помощь. Нужно было каждый день менять повязки и еще добывать еду. Через какое-то время он сказал, что его скоро должны перевести в военный госпиталь в Москву и что он может взять с собой кого-нибудь, чтобы за ним ухаживать. "Господин Миш, - сказал он мне очень серьезно, - условия жизни в этом госпитале должны быть намного лучше, чем в лагере для военнопленных. Вы согласны поехать со мной?" Я согласился.
До Москвы мы доехали на поезде. Машина службы безопасности отвезла нас не в госпиталь, а в Бутырскую тюрьму. Через две или три недели нас перевели на Лубянку, где находился КГБ. Там, в комнате на втором или третьем этаже, нас подвергли первым допросам. Начали они с Баура. Сотрудники МГБ били его, пока, через некоторое время, он не сказал тюремщикам: "Спросите лучше у моего сопровождающего, он все знает гораздо лучше меня!".
Пришел мой черед. Нас разделили. Вопросы касались в основном личности Гитлера и его присутствия в бункере, в которое мои сторожа ни на йоту не верили.Они были твердо убеждены, что это был дублер, двойник, или я уж не знаю кто. "Ты лжешь, лжешь!", - повторяли они. Я был весь избит, живого места не осталось. Меня стегали плеткой, ставили под ледяной душ.
Допросы под руководством некоего комиссара Савалиева начались в декабре 1945 года. Он хотел узнать как можно больше о последних днях Гитлера, где он находился, как уехал из Берлина, кто помогал ему в побеге и еще море вопросов того же рода. Я рассказал все, что знал сам. Я очень быстро понял, что Савалиев и его коллеги, которые, скорее всего, работали в Министерстве внутренних дел, очень хорошо информированы обо всем, что у меня спрашивали. Я все сказал, но это не спасло меня от избиений под предлогом того, что я лгу.
Я утратил человеческий облик. В камере не топили, несмотря на сильные морозы. В течение нескольких дней мне не давали спать. Я падал в обморок.
На двенадцатый день такого режима я попросил листок бумаги и карандаш. Написал письмо на имя министра внутренних дел и начальника государственной безопасности Лаврентия Берии: "Мои показания основаны на реальных фактах. Однако мне не верят. Со мной обращаются бесчеловечно, мучают меня. Я говорил и говорю правду. Во избежание продолжения мучений прошу Вас меня расстрелять".
Бумагу ту я передал охраннику. Меня сразу же отвели в кабинет для допросов. Стало только хуже. Обращение со мной слегка улучшилось только к концу апреля 1946 года.
В мае 1946-го, пробыв восемь дней в дороге, я оказался в бывшей женской тюрьме в Лихтенберге, в Берлине, с другими немцами, в числе которых был и Баур. Там мы были одними из основных свидетелей на Нюрнбергском процессе. Допросы продолжались. Я постоянно повторял, что "я здесь не в качестве обвиняемого, а приглашен давать свидетельские показания".
Я попросил о встрече с женой и дочкой. Через несколько дней в мою камеру зашла незнакомая женщина - на несколько минут, только чтобы побрить меня. Потом снова начались допросы. За то время, что я провел в берлинской тюрьме, я узнал, что Линге даже привозили в бункер. А мне никто так и не сказал, против кого я буду свидетельствовать на процессе.
Через полтора месяца русские дали понять, что больше не нуждаются в нашем присутствии в качестве свидетелей, и отправили нас обратно в Москву.
В советском плену я провел больше трех лет, скитаясь между Лубянкой и Бутыркой. Потом меня снова перевели, и, после нескольких недель в поезде, я оказался в секретном изолированном концлагере в Караганде, в Казахстане. В моем бараке было около двенадцати заключенных, в большинстве своем - немецкие физики, специалисты в атомной отрасли, в том числе профессор Герц. Там мы были относительно свободны в своих передвижениях. Занимались немного электросетями, что-то строили… По-моему, именно там я встретился с Зеппом Плацером, бывшим камердинером Гесса.
21 декабря 1949 года без суда и следствия я был приговорен к смертной казни. Как я тогда понял, речь шла о коллективном приговоре. В 1950 году эту меру наказания заменили двадцатью пятью годами принудительных работ по обвинению в поддержке нацистского режима.
Меня перевезли в лагерь для военнопленных на Урале, потом в Ленинградскую область, недалеко от города Поровичи. Затем, уже самолетом из Москвы, я снова вылетел на Урал, на этот раз в Свердловск, и, наконец, поездом в Сталинград, в лагерь, который стал для меня последним.
Меня освободили в конце 1953 года. Домой я возвращался с другими немцами, нас было очень много. Мы высадились в лагере на востоке Берлина, где чиновники долго проверяли удостоверения личности и другие документы, а потом раздали нам одежду. Оказавшись на улице, мы спустились в метро. Через несколько минут, увидев через окно табличку "Нойкёльн", кто-то из наших закричал изо всех сил: "Мы на Западе!" Мы все мигом высыпали на перрон. Я сел в такси, пытаясь объяснить шоферу, откуда я приехал и почему у меня нет в кармане ни гроша. Машина тронулась.
Я вышел здесь, в Рудове, перед домом своих родственников, вечером 31 декабря 1953 года. Когда я позвонил, была уже глубокая ночь. Дверь открыла жена, к ней сейчас же подбежала дочка. Они меня не ждали. В первый раз за девять лет я смог прижать их к груди." - из воспоминаний сотрудника "Бегляткоммандо Адольф Гитлер" обершарфюрера СС Рохуса Миша.
1-3:Рохус Миш.
Оставить комментарий
Популярные посты:
Предыдущие записи блогера :
Архив записей в блогах:
Когда я писала отзывы на тортики, мне все очень рекомендовали попробовать торты из Азбуки Вкуса. И вот мы недавно гуляли по Внуково Аутлет Вилладж и зашли вместо кафе в АВ и купили там сладенького. Правда, взяли не один большой торт, а несколько маленьких пирожных, чтобы продегустировать ...
Экономика. Сегодня просто вал экономических новостей. Наверное, оживились на небольшом падении нефти. Центробанк сразу заявил, что рубль будет падать. Обеспечить стабильность курса рубля невозможно при всем желании, заявил первый зампред Банка России, курирующий валютный рынок, Дмитрий ...
Один раз в 4-6 лет потребителю воды приходится ставить новые или повереные счётчики, для чего необходимо вызвать контролёра водоканала для фиксирования показаний и опломбирования. И на новом, и на повереном счётчике стоит ...
К счастью, генпрокурор Луценко своевременно отреагировал и нашел причину всех бед. Оказывается, виноваты патриоты, которые "самоустранились". Я вам больше скажу - интерпол прекратил розыск Януковича и компашки тоже в связи с самоустранением патриотов. Ну не прокуратуре и прочим ...
Пост пополняется Супруги Трюдо в ожидании(но не больше, чем мы с вами). Приятное платье у мадам Трюдо.меха отсутствуют И вот они, в 50 оттенках голубого и малиновом галстуке. Переходящая брошь-кленовый лист на месте ...
