Почему мы прощаем собакам всё


Моё утро начинается с маленькой войны с Татусей.
Надо умывать и причесываться, а пуделина хочет играть, принимает позу упрямого козленка. Потому процесс расчесывания ее шелковой шкурки затягивается: она скачет и убегает, до щекотки облизывает руки, не давая расческе приближаться. Нет, обниматься она очень любит, но безошибочно узнает, когда это не от моего желания ее приласкать, а ради того, чтобы ее расчесать и нацепить бантик.
Вообще-то, она не против расчески, но считает, что маленький праздник непослушания должен быть каждый день. А сегодня он будет длиной в целый день, потому что в планах у нас помыть шкурку, высушить и подстричь не только мордочку и голову, но и лапки. И мы будем играть в прятки, демонстрировать признаки смертельной болезни и манипулировать мною в силу очень большого ассортимента татусиных приемов.
Но я почему-то прощаю ей и непослушание, и проказы, и отчаянные манипуляции. А вот почему? Объяснить это ее собачьей любовью и преданностью будет неправильно. Потому что на самом деле я ведь тоже ее люблю и даже больше — обожаю. И мне кажется, готова ей все прощать и даже получать удовольствие от ее проказ.
Вот сейчас она вернулась из сада — вся в снегу, радостно отряхнулась, а что не слетело с ее шкурки тут же было оставлено на моей одежде, потому что пуделина начала так дрожать, что пришлось взять ее на ручки. И как только шкурка ее обсохла дрожание тут же прекратилось, Татуся бросилась искать свои игрушки — маме же делать нечего, будем играть! Ну а мне пришлось переодеться в сухое.
И ругаться на нее не могу. Во-первых, она слушает мои плохие слова с видом : ничего не понимаю. Во-вторых, на фоне моей утренней переписки, ее проказа — сущая мелочь.
А утром я получила известие, что любимая собака в пыль сгрызла семена, что я выслала одной покупательнице моих книг в качестве бонуса. И почему-то я уверена, что хозяйка хотя и огорчилась, но свою любимицу не наказала. Ну как их можно наказывать?