По поводу статьи new_etymology «NÖBI, NABA, NUPP и НЁБО; КНОПКА, НИППЕЛЬ; СНОБ
anti_fasmer — 22.08.2024
В моей статье сделана попытка рассмотреть некоторые слова из статьи new_etymology «NÖBI, NABA, NUPP и НЁБО; КНОПКА, НИППЕЛЬ; СНОБ и ШНОБЕЛЬ» с целью установления ассоциативных связей между ними и другими словами, не входящими в статью new_etymology, которые могут восходить к единому образу или нескольким родственным образам.
Собственно говоря, эстонское слово naba - пуп, пупок, полюс, центр можно сравнить с санскритскими словами nābha — пупок, ступица (с задействованным центром вращения) и nabha – облака, воздушное пространство, небо и земля, дождливый месяц. Ассоциативно это может быть связано с эст. nibu — сосок в сопоставлении с польск. niebo – небо, потому что небо все время льет на землю свет или дождь, напоминая при этом огромный сосок, льющий молоко, связанное с укреплением и развитием человеческих детенышей и детенышей некоторых животных. Одновременно данный процесс соответствует и половым взаимоотношениям неба-отца, льющего на землю небесную «сперму», и жаждущей земли-матери, в результате чего под воздействием весеннего тепла рождаются многочисленные растения и ростки.
Однако в данную категорию смыслов можно поместить и эст. nöbi — вздернутый нос, который в ассоциативном плане соответствует не только горе Меру — центру срединного мира, но может быть и носом взрослеющего гордеца, требующего, чтобы все вертелось вокруг него, как небо «вертится» вокруг своей оси. Отдельно надо указать на то, что просто нос в эстонском языке обозначается словом nina, хотя второе значение эст. nina – важная особа, совпадая по смыслу с латин. nōbĭlis – знатный, прославленный, отличный, ассоциативно совпадает и со значением эст. nöbi — вздернутый нос. При этом испанские слова niña – девочка, девушка, девственница и nina – колыбельная песня, замужняя женщина в сопоставлении с эст. nina — нос помогают прояснить выражение «остаться с носом», которое можно трактовать и как «остаться на сносях после исчезновения любовника», когда одновременно исчезает возможность стать замужней женщиной.
Любопытно в данном случае упомянуть про русский разделительный союз «нино» - или, который можно сравнить и со вздернутым носом гордеца, отделяющего себя от остальных, и с двумя состояниями женской особи, которая может быть как девочкой или девушкой (то есть девственницей), так и женщиной. Еще одно русское нинор — сутуловатый человек ассоциативно относится к мужчине, делающего из девушки женщину, то есть сутулость самца в данном случае является эвфемизмом, обозначающим его наклон над самкой.
Исходя из этого, со словом «сутулость» можно сравнить не только русское слово «суть», но и санскритские слова suta – побуждение, подталкивание, стимулирование, разрешенное, дозволенное, suta — выжимать, выдавливать, сок сомы и sū (sūta) — производить, рождать, приносить (урожай), а также suta — сын и sutā — дочь, что совмещает половой акт и его последствия в виде детей с посевом земли и полученным урожаем. Это как раз и является сутью человеческой жизни, от которой многие в нынешнее время отказываются.
Обратите также внимание на возможную связь санскритских слов bhārya — несомый, поддерживаемый, слуга, воин и bhāryā — жена, супруга с амхар. barya — раб, что увязывает приведенную в дом женщину с добычей, захваченной на поле боя. На это указывает санскритское слово rabh – страстно желать, действовать необдуманно, овладевать, хватать, обнимать, значения которого применимы не только к воинской добыче, но и к безумной любовной страсти, ассоциативно связанной с душевным и телесным заболеваниями. Есть и другая трактовка санскр. bhārya - быть рожденным, лелеемым, вскормленным или быть на содержании, быть зависимым от кого-то, быть слугой, наемником или солдатом.
Поэтому в отличие от выражения «раба любви» другое выражение «быть на сносях» означает «быть рабыней своего состояния беременности», в то время как и плод во чреве беременной женщины, и ребенок под присмотром матери также являются рабами своего беспомощного положения. Более того, глава семьи, по-настоящему пекущийся о ее благе, находится на положении семейного раба, потому что связан со своей семьей невидимыми узами. То же самое относится не только к взаимоотношениям влюбленных земных существ, но и мифологически к взаимоотношениям неба или солнца и лежащей внизу земли.
В то же время эстонские слова nööp — пуговица и nupu (nupp) – кнопка, череп могут указывать на солнце, которое, находясь на вершине видимого мира, «пристегивает» день к небу, с учетом того, что слово «пуговица» считают связанным с прасл. *pǫkъ — «пук, пучок». Ассоциация здесь такая: волосатая голова — лучистое солнце — пуговица, пришитая нитками. Более того, солнце в зените может соответствовать той поре юности, когда парни, разгоряченные нахлынувшими гормонами, начинают «женихаться», что позволяет сравнить термины «зенит» и «жених» со своим стремящимся встать вертикально вверх органом, который подобно горе Меру соединяет верхний и нижний миры, в роли которых ассоциативно могут выступать мужчина (светлое мужское начало) и женщина (темное начало).
В таком случае с эст. nupu (nupp) – кнопка, череп и с русск. «черепок» - осколок можно сравнить латинские слова nuptias — свадьба и nū̆ptus — покрытая вуалью, которые через nū̆pta — замужняя женщина, супруга восходит к латин. nūbō — покрывать, скрывать под вуалью, вступать в брак, отделяясь при этом от вскормившей ее семьи. Этот факт приводил к оплакиванию девственницы, выходящей замуж, потому что она считалась умершей в своем роду. Вот вам и «черепок» - осколок от сакрального черепа-рода. Не случайно же череп являлся сильным оберегом, символизируя при этом не только смерть, но и бессмертие, а также жизненную силу и плодородие, божественную мудрость и покровительство предков.
Интересен и термин «кнопка», который может быть связан не только с нем. knüpfen — сцеплять, соединять, но и с русскими словами кноп — элемент крепления частей судна и кноповать — набивать отходами. Сюда же можно добавить англ. knop – шарообразный выступ, шишка и нем. knopf – пуговица, запонка, кнопка, набалдашник, парень, малый, деньги в сопоставлении с немецким сленговым knöpern – соитие. То есть термин «кнопка» обладает смыслами соединения, заполнения, некого выступа и одновременно нажатия, как нажимает рука на набалдашник трости. С учетом русского сленгового «шишка» - мужской половой орган и нем. knöpern – соитие эти смыслы приобретают сексуальный оттенок.
Надо сказать, что в районе пупа у человека находится так называемое солнечное сплетение, то есть « самый крупный нервный узел, находящийся за пределами центральной нервной системы», что увязывает «пуп» не просто с солнцем, а с солнцем, временно «пришитым» к зениту, и параллельно с возрастом «горделивого» жениха, который мнит себя «пупом земли», находясь при этом на границе детства и взрослой жизни, в то время как солнце находится на границе видимого мира. Связывают их образы скрепляющие два «куска материи» пуговица или булавка, которая может быть и с головкой (эст. nupu).
А так как голова дается взрослеющему юнцу не только для того, чтобы ею есть, но и чтобы ею думать - и ею соображать, как устроить ту или иную «проделку», связанную со словом «продел», то эстонские слова nupukus – догадливость, сообразительность, nupumos – затейник, выдумщик и nupuline – с шишками можно сопоставить с эст. nublu – мальчишка,- у которого помимо головы начала отрастать и детородная «шишка», сильно влияющая на сообразительность «головы» путем ее затуманивания.
Поэтому эст. nublu – мальчишка нужно сравнить с испанскими словами nubil - возмужалый, вышедший из детского возраста, достигший половой зрелости и nublo - облачный, покрытый тучами, неблагоприятный, предвещающий несчастье. Чтобы этого не случилось и созревающие подростки не ударились во все тяжкое, для них опытными жрецами применялась инициация, позволяющая каждому усмирить свой дикий нрав и стать законопослушным семьянином. Однако в отдельных случаях такие подростки, чей нрав усмирить не получалось, могли уходить в воинское сословие или же на службу к какому-нибудь иноземному правителю.
Если же мифологически принимать небо за мужчину, а землю за женщину, то плачущие облака между ними можно назвать только что родившимися детьми, что наиболее ярко отразилось в похожих друг на друга итальянских словах nuvola (nube) — облако и nuovo — новый, свежий, молодой. К этим словам следует добавить русск. навь — потусторонний мир и латыш. nâvе — смерть, потому что солнце сравнивается с небесным оком, которое исчезает с уходом в потусторонний мир или же его закрывают облака. Но в то же время и плачущие дети должны были закрывать потухшие очи своим умершим родителям, что еще более усиливает сравнение детей с облаками, а в отдельных случаях с росой и зарей, которые появляются на границе дня и ночи. Дополнительно можно указать на то, что русск. «навей» — мертвец и ит. nuovo — новый, свежий, молодой входят в единую систему дуализма, соответствуя терминам «умереть» и «воскреснуть». При этом любопытно, что эстонское слово nublu – мальчишка можно сравнить с азерб. cənublu — южанин, южанка благодаря бурным страстям и чрезмерному пылу юности, хотя при этом нужно учитывать и момент рождения не ребенка, а совершеннолетнего самца.
|
|
</> |
Ремонт квартиры под ключ: этапы, цены, идеи | Профессиональный подход 
Фото Недели – 344: Германия с башен 
Крики о помощи 
ГЛОНАСС 1 
Могилёвский мост Санкт-Петербурга 
краски осени 
В этот день 1 год назад 
Едем по царевым местам 
Реакция зрителей 
