Языковые лагеря для детей с особыми потребностями 
Рожденная революцией 
В чем заключался секрет вкуса отменной американской тушенки 
Еще одна САУ - избушка 
Чарли Чаплин и Анна Павлова 
"Мутацией стало удаление человеков из боевой машины, в результате чего машина 
Моисей Александрович Фейгин (1904-2008) 
Сообразил, что действие фильма "Парень и его пёс" 
Еще писательско-магаданское
05.03.2010 —
Учителя до учительской
Пицца пепперони
crazy_dadazy — 22.03.2010
На второй день круиза по средиземноморью, еще даже перед Турцией, туристка Гуркова залепила буфетице Ане Кругляковой вязкую и долгожгущую пощечину.
И побежала жаловаться капитану на то, что шалава буфетчица среди бела дня и на виду у цветов нашей жизни детей пытается заамурить шашни с ее мужем Михаилом.
После смены капитан вызывал Аню с целью что за дела.
В глазах его проблескивало изумление даже не столько самим нарушением трудовой дисциплины, сколько тем, что искусительницей проклюнулась невзрачная, шупленькая тихоня-буфетчица кормовой будки-пиццерии.
- Все вранье! – с горячностью шептала Аня.
Наветы туристки Гурковой и правда были ложью. Сплошной, на триста шестьдесят окружных градусов.
Никакого Михаила Аня не соблазняла. Потому что не было нужды. Потому что был Михаил уже давно соблазненный. То есть, наоборот. Потому что уже три года Аня была полюбовницей Михаила. А туристка Гуркова была Михаилу вовсе никакая не жена. А тоже полюбовница. Но уже с пятилетним стажем и еще четырехлетней дочкой Ниночкой. Якобы очень Михаилу хотелось дочку, вот Гуркова и откликнулась. А настоящей женой Михаила была такая Валентина Сергеевна из особняка неподалеку от престижного одесского супермаркета «Сады Победы», с тремя законными сыновьями Михаила в возрасте от семи до тринадцати лет.
Такая вот испеклась у Ани пицца пепперони вместо нормальной семейной или хотя бы половой жизни.
В рамках выстроенной Михаилом пирамиды измен Валентина Сергеевна не знала, хоть и догадывалась, о Гурковой, а Гуркова не знала, хоть и догадывалась, об Ане.
А Аня знала про всех, хотя радости от этого знания у нее было, конечно, с гулькин нос.
Но всего этого объяснить капитану Аня не могла, только бубнила, что произошла неправда и навет ревности.
- Ну, ты веди себя... того... поскромнее... – обиженно буркнул капитан.
Аня у себя в каюте, ясный мрак, разревелась так, что собуфетчица Полушкина втерла ей в заглазья пол-шайбы вьетнамского бальзами для разглаживания скукоженных нервов.
Как Аня докатилась до своей пиццы пепперони, она и сама толком объяснить не могла.
Папаша Ани много лет провели в тюрьме и безвременно померли вскоре после того, как досрочно освободились.
Мама молилась в секте и тщательно готовилась к взлету на небеса обетованные. Проживать с ней, пребывавшей одной ногой в мудром космосе, в одной коммунальной комнате Аня долго не выдерживала. Поэтому устроилась буфетчицей в рейсы, как-никак четыреста долларов в месяц и бесплатная пицца, а в интегралах, чтобы учиться дальше, она была не проворна. К двадцати семи годам на интимном фронте у Ани образовался только Михаил, на одном полюсе мнений - старый козел, несмотря на свои сорок два года, на другом полюсе мнений – нормальный спонсор.
Почему козел, ясно из трехступенчатого гаремного пасьянса, разложенного Михаилом. А почему спонсор, ясно из бранзулеток в Аниной шкатулке и прочих элементов гардероба и бытовой электроники. То цепочку Михаил подкинет Анне за тысячу долларов, то плазменный телик на стену. Словом, пока не сгустился из мрака бытия нормальный парень, почему бы и нет, пусть хотя бы Михаил будет.
Несмотря на сложный женский пасьянс в своей жизни, а может и благодаря ему, Михаил развил в себе особенный талант рассудительно-безрассрассудной осторожности. Продвигался он вперед только проверенными маленькими шажками в направлениях, которым полностью доверял. Успевал всюду и в бизнесе, и в интимной сфере потому, что не разбрасывался. Например, его офис, Гуркова и Аня находились в пятиминутной географической близости друг от друга, так что совмещал интересы Михаил гладко и без накладок.
Вот и в долгообещанный круиз он взял Гуркову с дочкой не с бухты-барахты, а после тщательной проверки обстоятельств посредством расспросов Ани. Выяснил, что Анин рейс самый надежный в плане увязки денег и развлечений – и взял билеты.
А на то, что рассудительные в сиюминутном плане решения его по большому счету безрассудны, как обычно, внимания предпочел не обратить.
Лишь попросил Аню:
- Ты уж того, делай вид.
Она и делала, куда деваться - что с теплохода, что от жизни такой.
В первый же день оказалось, что Михаил продумал свой отпуск-круиз даже глубже-мельче, чем казалось.
Стал он исчезать с Гурковой посреди бела дня в неизвестном, но ясном направлении каютной постели. А дочку Ниночку оставлял за столиком в кормовой пиццерии, исходя из того, что ребенок пиццу обожает, а Аня человек надежный и присмотрит.
Ане и правда было жалко умненькое дитя, добавляла ей пеппероней и не сводила внимания, пока распаренные родители не возобновятся.
Но женское сердце Гучковой быстро запеленговало в эфире неладное.
- Чей-то на тебя персонал глазами пялится? – прищурилась она гадюкой на Аню.
Вечером Михаил улучил минутку свободы и пересек Аню по дороге из посудомоченой.
- Ты, того, еще больше делай вид, - шепотом взмолился он.
И того не видел, что сзади его уже выследила Гуркова.
- Ага, правду угадала! – убито возликовала Гуркова, оттаскивая Михаила за хребет левой пятерней и угораздивая Аню по скуле боевой правой.
Так что до самой Турции Аня на пиццеедов вообще глаз не возводила, чтобы не давать новый повод для ревности и плохой служебной характеристики.
А в Стамбуле, в разгар смены и трудового дня прибегает к ней желтый, как лимон, Михаил.
- Ань! – сипит в ужасе.
Аня глаз от пиццы не отрывает, как было велено. Хотя сердечко, конечно, екает глупой надеждой. Может, одумался-раскаялся Михаил, ссадил Гуркову в интересном иностранном городе и продолжит маршрут только с ней, Аней...
Нет, куда там.
- Аня, спасай! – хрипит Михаил в панике и почти предсмертно.
- Чего там? – удивилась Аня.
- Валенитна Сергеевна там! – машет рукой за борт Михаил.
- Утопил? – растерялась Аня.
- Спасай, говорю! – злится Михаил.
- Так это... я плавать не умею... круг надо бросить! - соображает Аня.
- Швабру тебе на язык! – взъярился Миахил. - Не до шуток-прибауток! Мне стюард докладывает – супруга ваша ломится на теплоход! Собственной тяжеловесной персоной! Едва держат ее пока у трапа! Пронюхала Валентина правду-то про мою бизнес-командировку! В Стамбул прилетела! И теперь рвется на палубу, орет, что намерена отдыхать вместе с законным мужем!
- Дотрахался, - не без злорадства отметила Аня.
- Гуркову надо прятать! – шипит Михаил. – Тогда выкручусь, скажу, что взял тайм-аут от жизни ради нирваны и очищения кармы! В одиночку уехал, но всегда рад жене!
- А ссадить Гуркову?
- Трап перекрыт! Да и как ее обратно доставить, паспорт-билеты, к тому же ребенку Грецию обещал! Аня, выручай!
- Так я-то тут при чем? – ужаснулась Аня.
Оказалось, что рассудочно-безрассудный Михаил взял Гуркову в Анин рейс даже еще более не случайно, чем казалось.
- Форс-мажорная ботва! – шипит. – Спрячь Гуркову в своей каюте! А я – ты же знаешь, я тебе и так благодарен по гроб жизни...
- Я ж там не одна проживаю...
- Напарницу уговори! Гуркова уже стоит с чемоданами. Ань, умоляю!
Словом, переехала Аня и понимающая Полушкина к сменщицам, утеснились. А притихшая Гуркова с Ниночкой въехали на их койки. А Валентина Сергеевна, нирвана там или что, вступила победительницей в законные права, каюту и наслаждение отпуском.
Все женщины Михаила теперь путешествовали на одном пароходе, супер-компактно получилось.
Только была ли от этого Михаилу радость, неизвестно.
Глядеть на него, когда Ане это удавалось, было, конечно, больновато.
На верхней палубе скисший Михаил с величественной Валентиной Сергеевной под ручку прохаживаются.
По нижней палубе Гуркова томится и убегает курицей под лестницы, чтобы не попадатсья на глаза и особенно чтобы ребенок не устремился навстречу Михаилу с радостным криком «Папочка!».
На корме Аня пиццу кромсает.
Отойдет за ширмочку к грязной посуде, вотрет остатки бальзаму в виски, заткнет рот пиццей, чтобы не разрыдаться от безысходности и унижения – и шасть обратно к горячему сыру и томатному соусу.
Идиллия.
Которая на то и она, чтобы не длиться долго.
И до Дарданелл не доползли, как чуткое сердце Валентины Сергеевны, уже и без того будучи на взводе подозрительности, учуивает в эфире неладное.
- Чего у тебя буфетчицей? – прямо спрашивает она у Михаила, беря от Ани восьмой кус пиццы.
И после короткой хаотичной дискуссии, воссоздать которую невозможно, врезывает Ане той же пиццей по уже израненной гурковскими когтями правой скуле.
Аня даже отвернуться не успела, по-христиански подставить другой профиль.
А Валентина Сергеевна, не доудовлетворив ярости даже после тумаков Михаилу, бежит к капитану жаловаться с уже в обшем-то знакомым тому текстом насчет шалавы-буфетчицы, соблазняющей чужих мужей.
Сплошное дежа вю и пицца пепперони.
Вечером после смены вызвал капитан Аню на повторную проработку.
Во взгляде его угадывалось еще больше изумления, чем в первый раз, после Гурковой. Да оно и понятно. Уже вторая пассажирка жаловалась ему на колдовские Анины чары и сиренный полууувод мужа.
О том, что муж был один и тот же, капитан, конечно же, узнать не мог. А даже если бы и узнал, то вряд ли бы поверил...
Отговорив положенные воспитательные слова, капитан вдруг снял фуражку.
- Тут вот какое соображение, - промямлил он, глядючи на Аню новыми пугающими глазами. – Как я должен работать с персоналом, то наблюдаю вас, Анна, с момента первой жалобы. И правда, что-то в тебе такое есть, чего обычно в вашей сестре нет... И по итогам кадрового процесса подумалось – а не попробовать ли нам, Анна, повстречаться после рейса? В неслужебной, так сказать, обстановке... Просто как, например, прохожие на улице и потом в кафе...
- Я подумаю... – пискнула, ошалев от неожиданности, Аня.
В утесненной каюте навела-уточнила справки. Из всех надежных источников подтверждалось, что капитан недавно разменял квартиру и теперь находился в процессе развода со стервой-супругой, дети его выросли и барахтались в институтах, и вообще человек он был хороший, ни в чем подозрительном не замеченный.
Так что подумать непрерывно рдевшей и терявшей остатки ума Ане до конца рейса было очень даже о чем.
А на Михаила с его дамами она, как ей и было велено, больше глаз не поднимала.
Только Ниночке, когда дитя прибегало за пиццей, докладывала двойную порцию пепперони.
Оставить комментарий
Популярные посты:
Предыдущие записи блогера :
02.02.2010 —
Добрый нарком
Архив записей в блогах:
Что-то у меня сегодня день воинствующего безбожника... Если женщина сумасшедшая пусть выходит замуж за такого. – Ответил бывший глава Синодального отдела по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными учреждениями, а ныне первый зампред Патриаршей комиссии по вопросам ...
Я в марте, не торопясь, но очень увлеченно делала в доме генеральную уборку, разобрала наконец деткины шкафы с ее залежами всего. К приезду сестрицы имела дом, в котором я, контрол фрик, только что потрогала каждую практически вещь и все помнила и ...
Несмотря на то, что я мало где была (за границей, имеется в виду), очень люблю ездить. Даже не столько путешествовать, а именно двигаться в заданном направлении. Можно на машине, можно на самолете. На худой конец поезд или автобус, трамвай или ...
Эмоциональное выгорание. Чудовищная перегрузка совершенно бесполезной информацией. Её тупо слишком много, она повсюду, от неё человек отдыхает только когда спит. Тут можно было бы конечно злиться на людей. Охреневать с того что они творят, говорят или пишут. Но в большинстве своём они ...
Видео ниже, конечно, пиздец.Я вчера тоже долбоёба былинного лицезрел (былинного, ...
