Петрушевская описывает интересный момент: Дела у

Дела у меня были хреновые [...] Я в виде побитой собаки ушла на Пушкинскую площадь и села лакать невкусный кофе. Не плакала, что вы! Мало ли меня вышвыривали из редакций! В «Юности» завотделом прозы дала мне, усмехаясь, прочесть внутреннюю рецензию на мои рассказы, где была фраза, что автор похож на человека, который играет на рояле, не умея играть на рояле.
Но я села, оказывается, пить кофе на Пушке в эпицентр будущего митинга, и предо мной, как на плакате, возникла оживленная Новодворская, которая кому-то сзади, указывая на меня подбородком, прокричала: «Ты бы еще Достоевского пригласил!».
Я допила кофе не хуже Достоевского и ушла гордо. Новодворская меня приголубила.
И это интересный вопрос - почему одни авторы и произведения остаются жить в памяти, зачастую не произведения целиком, а сюжеты, какие-то идеи и т.д, а другие канут в Лету? Возможно, играет роль не только качество произведения, но и определенные возможности автора - например, личное знакомство с теми от кого зависит публикация или экранизация? Или способность вставить в хорошее произведение тонкую лесть властям (если мы говорим об автократических режимах) или мецената? Или учитывая не слишком высокую доходность писательского ремесла, сочетание таланта и неспособность заработать более надежными способами? Писал бы Пушкин столько больших литературных произведений (а не эпиграмм для развлечения дам), получи он большое наследство? Или готовность талантливого человека подчинять талант запросам цензоров\издателей\читателей? Как у Слуцкого
Лакирую действительность —
Исправляю стихи.
Перечесть — удивительно —
И смирны и тихи.
И не только покорны
Всем законам страны —
Соответствуют норме!
Расписанью верны!
Чтобы с черного хода
Их пустили в печать,
Мне за правдой охоту
Поручили начать.
Чтоб дорога прямая
Привела их к рублю,
Я им руки ломаю,
Я им ноги рублю,
Выдаю с головою,
Лакирую и лгу...
|
</> |