Первые фразы книги — это шанс привлечь внимание читателя
kler_sk — 13.05.2024С недавних пор я стала собирать первые строчки начала книги. Никогда не думала, что это занятие так увлекательно. Оказывается, по первым фразам можно для себя сделать вывод: будешь ли дальше читать книгу или нет.
В некоторых книгах завлекающее начало, как воронка засасывает намертво в текст и уже невозможно выбраться из водоворота слов и фраз, сюжет затянул. В других книгах бессмысленное начало напрочь отшибает желание читать дальше. Раньше я читала книгу с первой строчки до последней, даже если мне не нравилось, как написано, какой сюжет и в принципе, о чем идет речь. Ждала, что произойдёт чудо и сюжет резко вильнет в сторону, станет безумно интересно читать, невозможно оторваться. Но к концу книги понимала: чудо не произошло, лишь потеряно время. Теперь я, безусловно, буду читать книгу с первых строк и за время увлечения научилась определять для себя книгу по душе.
Чтобы вам было понятно, о чем я веду речь.
ОГРАБЛЕНИЕ БАНКА. Захват заложников. Выстрел. На лестничной клетке — толпа полицейских, которые собираются брать штурмом квартиру. На месте заложников мог оказаться кто угодно, это гораздо проще, чем можно подумать. Все, что для этого нужно, — одна по-настоящему плохая идея.
Это история обо всем на свете, но главным образом — об идиотах. Идиотом, скажем прямо, можно назвать любого, вот только не стоит забывать: быть человеком — дело вообще трудное до безумия. Особенно если рядом с тобой люди, перед которыми ты пытаешься выглядеть хорошим.
Тревожные люди / Фредрик Бакман
По вечерам в Склепе нас развлекали разными историями. Рассказывали нам при свечах вкрадчивым шепотом сказки и легенды. Самой излюбленной была о Творце Слез.
В ней говорилось о далеком затерянном во времени селении… Жители этого местечка не умели плакать и жили с пустотой в душе, не испытывая никаких чувств. Таясь ото всех, замкнувшись в бесконечном одиночестве, жил там маленький загадочный человечек, бледный и сгорбленный. Из ясных, как стекло, глаз нелюдимого ремесленника текли хрустальные слезы.
Эрин Дум. Творец слез
Никто не бывает готов к событиям, которые делят жизнь на до и после. Какими бы закаленными и сильными мы себе и другим ни казались, но когда размеренное и упорядоченное бытие с хрустом ломается, страшно становится любому.
В первые минуты после случившегося затапливает страх. Наливаются свинцовой тяжестью ноги, делается ватной голова, обрываются мысли — думать если и получается, то в основном вопросами: «За что?», «Почему я?», «Почему со мной?», «Что теперь делать?».
Ольга Примаченко. Все закончится, а ты нет
Пики елей щетинились, подступали к самому берегу. Монахово озеро раскинулось почти в чаще, дороги к нему нет – только еле видная тропинка пробирается сквозь крапиву. Песчаный пляж узкий, вода ледяная. Но когда настроение поганое, не придумаешь лучше места, чтобы успокоить нервы.
Анна и Сергей Литвиновы. Красивая женщина умирает дважды
Все началось раньше. Не с шифровиков или «Роршаха», не с Большого Бена, «Тезея» или вампиров. Большинство сказало бы, что все началось со светлячков, но и это неправда: ими все закончилось.
Питер Уоттс. Ложная слепота
Эти фразы на мой взгляд определяют интересное начало книги.
Но вот примеры скучного или непонятного, как мне показалось:
На римских страницах газеты, в среду, а иногда и раньше, я вижу объявление о фильме, которого жду. Там написано: “с пятницы”. Я закрываю газету, довольный, что в пятницу начнется отсчет времени до того вечера – надеюсь, одного из ближайших, – когда мне удастся этот фильм посмотреть. Еще не знаю, где и когда. Но я его посмотрю.
Наступает пятница, потом суббота. О первом конце недели не может быть и речи. В противном случае праздник ожидания оказался бы чересчур коротким. К тому же в первые выходные на эту картину бегут все. Я жду.
Франческо Пикколо. Минуты будничного счастья
Как всегда по воскресеньям, ехать мне не хотелось. Как всегда по воскресеньям, я, как могла, тянула время. А толку? – Ирис! – позвал Пьер. – Ты скоро?
– Да-да, уже иду.
– Давай скорей, мы опаздываем.
Почему муж так рвется на обед к моим родителям? Я, например, что угодно отдала бы, лишь бы отвертеться. Единственный плюс – можно надеть новое платье. Вчера вечером я успела закончить его, и оно мне понравилось. Я старалась по возможности не разучиться шить, не терять навыки. К тому же за шитьем я забывала обо всем: о смертельно скучной работе в банке, о повседневной рутине, о том, что мы с мужем больше вместе не спим. У меня пропадало ощущение, будто я живу в полусне.
Аньес Мартен-Люган. У тебя все получится, дорогая моя
Однажды утром, пробудившись от беспокойного сна, Грегор Замза увидел, что превратился в страшное насекомое. Он лежал на твердой, похожей на панцирь, спине, и, как только поднимал голову, мог видеть свой коричневый, выпуклый, разделенный чешуйками на полукружья живот, на котором еще кое-как держалось одеяло, готовое вот-вот сползти. Его многочисленные, невероятно тонкие по сравнению со всем телом ножки беспомощно мельтешили перед глазами.
«Что со мной случилось?» — подумал он. Это был не сон. Его комната, настоящая, разве что слишком маленькая, но, тем не менее, настоящая комната, мирно покоилась в своих четырех хорошо знакомых стенах. Над столом, где были разложены распакованные образцы сукна — Замза был коммивояжером, — висел портрет, вырезанный им недавно из иллюстрированного журнала и вставленный в красивую позолоченную рамку. На рисунке была изображена дама в меховой шляпке и боа, она сидела прямо и демонстрировала зрителю тяжелую меховую муфту, в которой полностью скрывалась ее рука.
Франц Кафка. Превращение.
Думаю хватит. Вы уже поняли, что я имею ввиду.
Как вы определяете для себя книгу? Влияют ли на ваше предпочтение первые фразы книги?
|
</> |