Первая эпоха - отчет (окончание)

nraider — 07.07.2013 Начало в предыдущей записи


История 7 – дальнедорожная
После первой же охоты Кирион понял, что длинные волосы, упорно выбивающиеся из-под ленточки на лбу, раздражают и в бою могут привести к трагедии. И решил сопроводить целительницу Ранвен в Гавани, так как та вовсю расхваливала искусство плетения кос своей подругой из Эстолада.

Сказано-сделано, вооружившись до зубов, Кирион в качестве охранника Ранвен направился в Гавани. Свернув с тракта вдоль Великого Моря в глубь Белерианда, мы вскоре повстречали группу эльфов, большая часть из которых была ранена, отравлена, стонала или уже лежала безмолвно. Выяснилось, что дорогу дальше преграждают пауки. Ранвен взялась за дело, а Кирион сторожил дорогу. Прошла группа людей из Бретиля, предпочевших нырнуть на всякий случай в лес. В те же кусты, грохоча и ломая ветки, проломился подозрительный угрюмый гном, косо зыркающий на нас. А вот послышалось мелодичное пение, и по дороге проследовал боевой отряд из Дориата: впереди величественная Галадриэль,

два-три эльфа с копьями и сопровождающий их походный хор, состоящий из Лютиен, дополнительно усиленной 5-6-ю прекрасными эльфийскими девами. Узнав о пауках,

Галадриэль нахмурилась и повела свой отряд в бой. До нас быстро донеслись шум недалекой битвы и пение, которым хор предположительно поддерживал дух бойцов. Затем осталось только пение, из чего стало ясно, что дорога очищена, и мы с Ранвен продолжили путь. На перекрестке валялись разрубленные паучьи тела, а израненных бойцов лечили под чарующую песню. Среди раненых была и Галадриэль, про которую рассказывали, что когда она в бою упала на спину, а страшный паук, торжествуя, навис над ней, подняв ужасные жвалы, та не растерялась и что есть силы нанесла мощный удар изящной ножкой в …самое брюшко паука, приведя того в великое смятение. Здесь же стоит упомянуть, что многие пауки несли на себе отвратительные паучьи коконы, чем вызывали воинственные кличи в бою: «Бросай яйца, гадина!», «Стреляй по яйцам!», «Коли его в …» и т.д.

Дальше дорога до Эстолада ничем особенно не запомнилась, кроме лишь многочисленных групп эльфов и людей, направлявшихся в Форност на сбор единого военного кулака в атаку на Ангбанд. Косичку мне быстро заплели, и, оценив мирную красоту Гаваней, по которым прохаживались неспешно и спокойно девы фалатрим в длинных синих платьях, мы поспешили в Оссирианд, ибо наступало время моего дозора.

История 8 – пещерная
Все линди из дома Птиц твердо знали, что пещера с телами наших родителей надежно погребена под обвалом. Переговоры с кхуздул из Белегоста раскрыли нам тайну того, что именно произошло под землей. Что находится в пещере чудище страшно, огло, огромно, стозевно и лайя, спасаясь от которого, наши родители и гномы обрушили подземные своды, смертью своей заключая монстра в недрах. И что любые работы рядом с пещерой могут открыть ход на поверхность, и тварь вырвется наружу. Узнав это, Ровалинди оставили на время пещеру в покое, споря меж собой, что делать дальше.
Однако линди из дома Трав, во-первых, плохо знали историю своих соседей, а во-вторых, не испытывали никакого трепета перед пещерой, останками в ней, монстром и т.д.. Поэтому, увидев открывшийся узкий лаз, они проникли в пещеру, насобирали самоцветов, лежащих возле костей гномов и эльфов, и направились рассказывать о пещере с драгоценностями по всему Белерианду. Белегост, Элиност, Дориат, даже кто-то из нолдор узнали о ней, и камни из пещеры пошли по рукам. И было видение Тириэль, задремавшей в дозоре, что чудище время от времени проверяет свои сокровища, и горе будет всем, если оно их не досчитается.
Так Кирион и Талион помчались в разные стороны, стремясь найти и вернуть камни, а Тириэль поспешила встать на пост у лаза, чтобы никто более не проник внутрь и не похитил камни.
Добежав до Дориата, запыхавшийся и очень нервный Кирион с помощью военачальника Маблунга попытался разыскать гнома, про которого упоминала линди из Дома Трав.

На производимый им некоторый шум, из палат вышла очень неторопливая и важная леди, приступившая к какой-то длинной речи. Нетерпеливо дождавшись окончания первого предложения, диковатый Кирион не очень вежливо прервал знатную эльфийку, сказав, что лично ему, Кириону, все равно, кто именно отведет его к гномам, лишь бы это было сделано немедленно.
Видя широко открытые глаза напротив, а также отвисающие челюсти окружающих, Кирион осознал, что он чего-то не понимает. Только тут он вспомнил, что в Дориате куда ни глянь, везде наткнешься на какой либо Двор, Лорда, Леди и иже с ними.
Зверский шепот со стороны одного из стоящих рядом синда кристально прояснил ситуацию: Кирион только что заткнул рот самой хранительнице Дориата, прекраснейшей и мудрейшей майа Мелиан.
Немедленно потупив взор и покраснев, Кирион умолял простить дикого необразованного линди, размышляя, чего теперь ждать от владыки Дориата лично ему, и чего ждать теперь Оссирианду, который в любой ситуации первым делом обращался за советом к Мелиан, Тинголу, Галадриэль или Саэросу.
Леди Мелиан, обретя снова дар речи, очень холодно поинтересовалась у Маблунга, что делает этот … в Дориате, да еще и с оружием. Не моргнув глазом, Маблунг ответствовал, что Кирион из линди Оссирианда посвящен в рейнджеры Дориата, поэтому может входить и выходить беспрепятственно, не оставляя оружие у Завесы. Проглотив этот факт, леди Мелиан еще более холодным тоном поинтересовалась, какой из Лордов за меня поручился. Переглянувшись с Маблунгом (мы как-то не обговорили эту тонкость заранее), мы ответили, что счастье отвечать за мои действия имеет Лорд Зимы Саэрус.
- Очень хорошо, - пропела Мелиан, и в окружающей влажной жаре стало как-то вдруг морозно… Так пусть этот … рейнджер … - она тянула паузу, а Кирион перебирал возможные варианты продолжения, и большинство из них не сулили ничего хорошего…, - пусть этот… идет и ищет своего гнома по Дориату самостоятельно, где хочет, ибо таково мое дозволение.
Выдохнув, Кирион поспешил исчезнуть с глаз леди Мелиан и довольно быстро узнал, что гном, которого он искал, направился в Оссирианд. Почти ни капельки не ругаясь, только мрачно свистя себе под нос, Кирион бежал назад, гадая, что происходит в родном лесу в его отсутствие. А там Тириэль с помощью виновниц из дома Травы уже вернула часть камней и ожидала, когда оставшиеся принесет с собой Талион из Элиноста.
Именно тогда взмокшему Кириону, пытающемуся разделить немногочисленных бойцов по дозорам в родном лесу и новому месту дозора у пещеры, явился немного странный эльф, утверждавший, что он является линди по крови и сыном отсутствовавшей в данный момент Эанке Лоссэль, вернувшийся из Серых Пустошей и разыскивающий свою мать. Обрадовавшись новому вооруженному бойцу, Кирион, по своему обыкновению, решал задачи, непосредственно возникающие перед ним, не задумываясь о дальнейших последствиях своих решений. Мгновенно доверившись новичку, он поставил его в дозор, а сам поспешил к пещере, где Тириэль как раз собиралась лезть в узкий лаз, чтобы вернуть на место камни. К тому времени Форност пал, Кольцо Осады было прорвано, Тьма сгущалась, путники разносили новости о нападениях орков по всему Белерианду. Опасность грозила нашему Лесу, нашему ростку энта, а другая опасность грозила явиться из пещеры.
Кирион сменил Тириэль на страже у пещеры, дожидаясь прихода Талиона с недостающими камнями, Тириэль же вернулась в Оссирианд, заступив в дозор на границе.
Время тянулось мучительно медленно. Вернувшийся Талион принес камни, все, кроме одного, подаренного гномам Белегоста. Взамен этого камня у него откуда-то нашелся другой самоцвет, который Кирион и вернул в пещеру, слабо надеясь, что слепая тварь озабочена лишь подсчетом камней, а не их качеством и цветом.
Затем появилась одна из близняшек (Минуиэль), и Кирион передал ей пост, надеясь, что опасность из пещеры значительно снижена и теперь главное, чтобы никто больше туда не залез еще в поисках самоцветов. Завалить лаз эльфам было не под силу, гномы были заняты войной, и в виду сгущавшихся сумерек Кирион решил хотя бы поставить предупреждение об опасности при входе в пещеру и установить сигнальные колокольчики, способные предупредить о том, что может вылезти из подземных глубин или полезть туда.
В Оссирианде тем временем отразили первую атаку орков на лес, и в этой битве Тириэль была ранена, а новичок линди показал себя с лучшей стороны, спокойно и умело воюя с темными тварями, убив двух орков лично. С этой поры Кирион совсем уверился в добрых намерениях новичка, несмотря на многочисленные предостережения сестры и других линди.
Когда наступила ночь, Кирион и Тириэль, прихватив с собой близняшек Минуиэль и Тадуиэль,

оставили все посты и направились за советом к Финроду Фелагунду в Нарготронд, отчаянно надеясь, что за время их отсутствия не случится новых напастей. Эльфы Нарготронда знали толк в горном ремесле, а государь Финрод славился мудрыми и взвешенными советами, и надежда наша вела нас по дорогам Белерианда вдоль Великого Моря.
Сияющий маяк Гаваней указывал нам путь, Город Мертвых приютил на время от темных существ с красными огоньками в глазах, и вскоре пост стражи Нарготронда остановил нас. Тириэль провели внутрь, а остальные говорили со стражниками и делились новостями, большая часть которых была безрадостна.
По словам вернувшейся Тириэль, государь Финрод ее очаровал мудростью и обходительностью,

он прервал ради линди из далекого Леса свой ужин, долго и обстоятельно узнавал детали наших трудностей. Его совет заключался в том, чтобы накрепко завалить пещеру, попросив помощи об этом гномов Белегоста, и не печалиться о телах наших родителей, ведь их фэа спокойно покинули Белерианд, отдав жизнь ради Леса и ради того, чтобы злобная тварь не вышла на поверхность из мрачных недр. И роа наших родичей, равно как и останки гномов, укрепили кости Арды, и нет нужды тревожить их, пусть спят спокойно там, где они исполнили свой долг перед живущими.
Теперь у линди появилась цель, совет Финрода был воистину мудр, успокоил наши тревоги и отбросил прочь наши сомнения. Осталось дело за малым: убедить гномов и сторожить пещеру до тех пор, пока помощь из Белегоста не придет.
Вернувшись в Оссирианд по ночным дорогам, мы успели аккурат к Совету Линди. Он проходил около двух ночи, все были усталы, и было напряжение меж нами и необдуманные речи. Однако, в итоге Дом Трав, признавая свою вину в прошедших событиях, согласились на дежурство у пещеры с раннего утра, а Кирион с рассветом же заступал на северный дозор в лесу.

История 9 – трагическая
Орков на рассвете не было. Утром тоже. И днем. Но Ровалинди стояли в северном дозоре,

а дом Травы дежурил в южном, у тайной тропы.
Когда истекли три часа дежурства Кириона, начавшиеся с рассветом в пять утра, он направился в Белегост, по пути пообщавшись с птичками в охотничьих угодьях и с сожалением проводив взглядом оленя и кабанчиков.
В Белегосте Кириона приняла мудрая узбад-бун, благосклонно выслушала речь о камнях, рождаемых живыми существами, что символизирует связь эльфов, имеющих дело со всем, что живет и произрастает, и гномов, которым нет ничего милее камней и подземелий. Заключивший речь поток жемчуга из развязанного кошелька на ловко подставленный гномом поднос окончательно растопил сердце всех столпившихся вокруг гномов.

Даже узбад в одних штанах вышел из своих покоев, чтобы узнать причину возбуждения. Нашу просьбу завалить пещеру гномы поддержали, но, учитывая различные варианты, в которых при заваливании пещеры существовала возможность, что тварь вырвется на поверхность, подземный народ начал неспешно готовиться не только к работе киркой, но и к бою с монстром. Гном-алхимик прибежал, потрясая содой, которая должна была нейтрализовать кислоту твари, гномы-воины обсуждали возможность строительства мантелета и переправы требушета для стрельбы по твари, если она вылезет наверх, узбад же приступил к позднему завтраку. Время шло, гномы собирались. Вот, наконец, отряд гномов зашагал по дороге, а Кирион помчался напрямик через леса с известием о выполненной миссии.
Пещера безмолвствовала, гномы проникли в лаз, вынесли тела своих сородичей, вручили нам останки наших родителей и завалили вход.
Ровалинди похоронили кости по всем правила на берегу Гелиона и немного расслабились. Солнце палило вовсю, и нам казалось, что орки вряд ли будут атаковать в такой час, следовательно, можно было выполнить обещание, данное вчера мудрой сове, что посетила Оссирианд вместе с очаровательным лисенком. Птица пригласила дом Птиц на Птичье озеро, укрытое в горах за Нарготрондом, пояснив, как до него добраться.

Прихватив с собой целительницу Элиа, Кирион и Тириэль направились в далекий путь по берегу Великого Моря. Преодолев сотни лиг и опасности гор, немало изумив стражу Нарготронда, ровалинди нашли потаенное озеро, но, к сожалению, никого там не обнаружили, хотя кричали и призывали птиц самыми разными способами. Оставив дары и умывшись водой из озера, линди направились домой и вовремя.
Из пещеры доносились скрежет когтей по камням и дикие завывания, в которых слышалась злоба и жажда крови. Стало ясно, что тварь на что-то осерчала, и завал долго не продержится.
Позднее выяснилось, что Арасингэ, дежурившая утром, снова проникла в пещеру и вытащила камни, принеся их позже в Дориат для изготовления Посоха Леса.
Вестник сообщил, что пал Химринг, и нападение орков возможно в ближайшее время. На этот раз Тириэль осталась у пещеры, ожидая помощи, а Кирион помчался сменить на северном дозоре Талиона, что сидел там уже более трех часов, Ранвен побежала к гномам за помощью, прочие же линди находились по лесам, и призвать их не было возможности. Поэтому, когда на северный дозор явился новичок линди, Кирион неподдельно обрадовался. Помолчав некоторое время, тот спросил у Кириона, знает ли он, почему сестра его Тириэль так плохо к нему относится. Кирион пояснил, что таков ее нрав и события ее жизни тому причиной, но что лично он, Кирион, доверяет новичку всецело. Хмыкнул новичок и снова замолчал по своему обыкновению. Со стороны пещеры на немыслимом расстоянии были слышны разъяренные вопли чудища. Кириону жутко хотелось отправиться на помощь сестре, но нельзя было рисковать Лесом и оставлять северный дозор, ведь орки могли появиться в любой миг. И пристально вглядывался Кирион вдаль в поисках черных тварей, как вдруг предательский клинок дважды ударил его в спину. Упав, Кирион непонимающе смотрел на своего товарища по дозору, а тот с какой-то непонятной грустью сказал лишь:
- Лучше бы ты слушал свою сестру… - И, помолчав, добавил: - Знал бы ты, кого вы приютили на своей земле. И с тем, не поворачиваясь более, ушел предатель, не потрудившись даже обыскать Кириона и его вещи.
Позднее мы слышали, что это был каралаукар, злой майа, насильственно вселившийся в чужое роа, и разыскивал он плащ невидимости, что делают лишь в Оссирианде. Учитывая, что плащ находился у Кириона в заплечном мешке, нам показалось странным, что майа не нашел его.
Так лежал Кирион, истекая кровью на залитой солнцем лесной поляне, и обнаружен был лишь когда Нелуэн, младшая сестра его, ощутив неладное, послала юную Эстель на северный дозор со словами: «Вот ты придешь, а он там, быть может, мертвый уже лежит…»
Тем временем Тириэль с помощью отряда людей и эльфов из Нарготронда разобралась с тварью, а подошедшие затем обозленные гномы, работая с ожесточением в сердцах, сделали так, что ничто и никак уже не могло вылезти под земли в этом месте.

История 10 – невероятная.
Остаток дня, около пяти часов подряд, все находящиеся в Оссирианде Ровалинди провели в напряженном ожидании атаки тварей Моргота, находясь в северном дозоре. На южном дозоре также безвылазно бдили линди из Дома Трав.
Тириэль, Кирион, Эстель и Элиа, вместе с целительницей полусинда Ранвен поддерживали свой боевой дух песнями, разговорами, шутками и смехом.

Именно тогда прозвучала фраза, ставшая с тех пор крылатой: «Нас было трое, из них один раненый, один почти ребенок и в придачу два целителя. А скажут, скажут, что нас было пятеро…»
Время шло, солнце совершало свой путь среди деревьев, лес как будто вымер. Наступил вечер, стали опускаться сумерки, и тогда, когда уже нельзя было использовать луки, зазвучал тревожный рог со стороны южного дозора.
Мы ринулись на помощь, откуда-то вынырнул гном Халле,

поклявшийся защищать Кириона, и вот перед нами уже рычат волколаки,
спокойно и уверенно стоит чуть в стороне наш знакомый линди-предатель, а рядом с ним остановился могучий орк с ужасающей черной мордой. «Больдог», – проносится по нашим рядам. Наши силы неравны, очевидно, что мы обречены, и Кирион с Халле, не задумываясь, ступают вперед, навстречу врагам, надеясь, что наши девушки успеют скрыться в лесу, пока волколаки грызут нас. Схватка была недолгой, Халле умирает, а израненный Кирион придавлен тяжелыми лапами волколаков. Те, порыкивая, говорят об эльфийской печенке, и что Господин будет доволен. Слышится шум шагов, Кирион замечает, что ушедший вместе с каралаукар больдог возвращается один и приказывает волколакам нести добычу в Ангбанд. Одна из тварей бросает тело Кириона на спину другого, и те несутся в ночи, воя и иногда помечая свой путь. Тело сползает, и волколаки меняются меж собой, неся эльфа по очереди и не переставая рассуждать про свой страх перед Кархаротом, про доброго Господина, про вкусных эльфов, жестких гномов и людей, пахнущих дымом.
На перекрестках волколаки спорили между собой, куда им бежать дальше, и вот на очередной остановке у перекрестка рядом с Нан-Дурготеб вдали послышались пение и звон доспехов. Это отряд лорда Куруфинвэ из Первого дома охотился ночами на темных тварей. Заметавшись перед лицом превосходящих сил, волколаки сбросили мое тело на дорогу и исчезли в ночи. Один из нолдор, приняв скрючившееся тело за павшую темную тварь, хотел добить Кириона, но тот успел яростно прошептать: «Я - эльф!». Пожав плечами, нолдо, не проявляя более никакого интереса, двинулся вслед за отрядом, а Кирион остался лежать на обочине под начинающейся грозой. Всполохи молний иногда освещали лес. Прошло некоторое время, и произошло второе невероятное чудо – по ночной дороге шел человек, не страшась ни волколаков, воющих поодаль, ни орков, ни прочих тварей. Первая мысль Кириона была, что это один из прислужников Темного, и ничего хорошего ждать от него не стоит. Но отчаянная надежда заставила эльфа пошевелиться и застонать, привлекая внимание. Адан настороженно склонился, обнажив оружие, но, увидев эльфийские уши при свете молнии, тяжело вздохнул и потащил окончательно обессилевшего Кириона к ближайшему хутору атани.
Третье чудо – там в час ночи обнаружился сильный целитель, взявшийся исцелить тело эльфа. Пока длилось лечение, заскучавший спаситель покинул хутор, буркнув, что он направляется в клан Лося на праздник. Кирион лежал на холодном дощатом полу в неосвещенном длинном доме. На лавках сидело и лежало множество стариков, мужчин, женщин и детей, обращавших мало внимания на целителя и его дела, разговаривающих только шепотом и страшащихся волколачьего воя за бревенчатыми стенами. Во время страданий, которые причиняло целительство руками адана, Кирион осознал, как тяжела человеческая жизнь, как страшатся атани смерти, но что при этом не теряют они надежды, живут и рожают новых детей. И новыми глазами с той поры смотрел на атани Кирион и не уставал говорить об этом всем, чье мнение ценил.
Наконец, целитель сообщил, что он сделал все, что было в его силах, остальное лечение за самим эльфом и временем. Кирион, устав от неизвестности, страдая как от ран, так и последствий лечения атани, тем не менее отклонил предложение дождаться рассвета и вышел в темный воющий лес, стремясь быстрее добраться до оставленного им Оссирианда, идя и не узнавая местности вокруг. Изрядно поплутав, избегая встреч с любыми существами, Кирион добрался до родного Леса и застыл, увидев странный свет, струившийся между деревьев.
Мертвенно-белое свечение исходило от источника где-то в стороне южного дозора, а по тропе у северного дозора зигзагами перемещался переливающийся огонек. Гадая, что означает эти огни, и страшась того, что принадлежат они темным тварям, что оскверняют теперь Оссирианд, Кирион замер в гуще леса и выжидал, пока хотя бы один из огней не пропадет из виду.
Последние шаги по дороге домой были особенно трудны. Бившееся сердце чуть успокоилось при виде того, что как минимум часть деревьев уцелела и сад с ростком энта не выглядел оскверненным. Кирион вышел к очагу и перепугал Нелуэн, уставившуюся на него со смешанными чувствами радости и страха.
– Жив?
– Да.
–А …Ангбанд?
– Не попал туда… Не донесли, - с мрачной ухмылкой ответил смертельно уставший Кирион и затем спросил: - А где все? Тириэль? Живы?
- Да, они в шатре… Там Совет, пришел адан и назвался героем.
- О, - только и произнес Кирион и побрел к шатру.
Там действительно были практически все линди, но, к удивлению Кириона, и здесь ему, кажется, были не очень рады. Тириэль, холодно кивнув, попросила его сесть и подождать, пока не решатся вопросы с аданом, чей век короток, и который не может долго ждать. Не споря, Кирион опустился, где ему указали, и его сознание стало медленно уплывать. Ненадолго, в шатер ворвалась Лаитиэль и, не обращая внимания на присутствующих, сразу после фразы, как она рада видеть мужа живым, немедленно спросила, что тот думает о свадьбе своей дочери. Кирион, собирая остатки сознания, попытался осадить супругу, указав на неуместность обсуждения семейных дел во время Совета и в присутствии адана. На совете речь зашла о плаще невидимости, и Кирион, помня, где оставил его на северном дозоре, выбрался из шатра и зашагал по лесу. Лаитиэль, оказавшаяся рядом, спросила Кириона о чем-то еще и еще, а затем, со слезами на глазах обвила шею руками и стала душить. Оказалось, что все, о чем спрашивала Лаитиэль,

было проверкой, является ли Кирион тем, за кого себя выдает, или же это каралаукар нашел себе новое роа. Убиваемый третий раз за сутки линди уже не сопротивлялся, прохрипев лишь, что жена совершает ошибку. И снова добивать Кириона не стали, задержав его на зыбкой грани между жизнью и смертью, но фэа его, хоть и было измучено, не желало сдаваться. В третий раз ловкие пальцы целителя прикасались к телу, возвращая его к жизни.
Совет меж тем закончился, Тириэль вручила герою, давшему зарок победить дракона, и плащ невидимости, и золото, и жемчуг, и лечебные травы - все, чем был богат Оссирианд на тот момент. Талион стремглав помчался в Дориат, спрашивая у Галадриэль, что делать линди с пришедшим каралаукар в роа Кириона. И ответила мудрая, что следует рано утром привести его к ней в Дориат, дабы узнать наверное, кто или что вернулось в Оссирианд из Ангбанда, рассказывая небылицы про чудесное спасение.
Тириэль, проходя мимо целительницы, лишь подняла брови, спросив, а что с Кирионом, вроде только что ходил и говорил. Сидевшая рядом Лаитиэль скромно призналась: - А я его задушила…
- А… - только и вымолвила Тириэль, - а зачем?
- А он не вспомнил, что дочку-то мы замуж еще вечером выдали… Значит не Кирион то, а …
Присев рядом, Тириэль негромко рассказала о чудесном посохе, что Мелиан передала из Дориата для лечения Леса, что и светился в темноте у тайной тропы.
И что тот каралаукар, что вызнал под видом линди все тайные тропы и секреты Леса, произнес слова насмешки и покинул носимое им роа. И стало то место оскверненным, и стали распространяться от него гниение и запах падали. Превозмогая отвращение, руководствуясь советом Галадриэль, линди унесли останки роа и захоронили подальше от Оссирианда, а Тириэль до рассвета пела над ним песни, надеясь, что это поможет изгнанному фэа найти свой путь в чертоги Мандоса.

История 11 – эпическая
Утро для Кириона началось рано и с визита в Дориат. Как всегда, он для начала ошибся воротами, которых в завесе было 4 штуки, не считая тайных ходов. Не заходя внутрь, Кирион демонстративно положил оружие и открылся вышедшей ему навстречу из Врат Зимы леди Галадриэль, полно и правдиво отвечая на все ее вопросы. Та с облегчением вынесла вердикт в полной чистоте фэа линди и напутствовала Кириона на новые подвиги в защиту его родного Леса.
Немного придя в себя, Кирион отправился разыскивать своих ночных спасителей, желая отблагодарить жемчугом того, кто тащил его по ночной дороге и лечебными травами целителя, что вернул ему возможность передвигаться самостоятельно. Так как хутор Эстолада находился рядом с охотничьими угодьями, Кирион заодно и поохотился…

Но к нему явно вернулась еще не вся приличествующая лесному эльфу легкость бега, поэтому от группы волков убежать не удалось. И таким образом целительница из Эстолада вторично спасала жизнь линди, еще более укрепляя в его груди признательность и добрые чувства к атани.
Добредя до Оссирианда, Кирион заступил на северный дозор, пользуясь возможностью отдохнуть в течение трех часов.
Вернулась из глубин лесов Лоссэ Куинсэ, справившаяся со своим горем от потери возлюбленного, и хваталась за голову, узнавая, что происходило в Оссирианде в ее отсутствие. По пришедшим слухам, силы Врага захватили уже почти все крепости Кольца Осады, кроме Барад-Эйтеля, осаждали Гавани и чувствовали себя в Белерианде уже как дома. Тянулись часы, постепенно на северный дозор подтянулись все Ровалинди и ждали, когда же придут к нам.
Помимо ожидания орочьих орд, в сочетании с Варалаукар, волколаками и прочими тварями Врага, Ровалинди обсуждали, что делать им с оскверненным местом, продолжающим потихоньку распространяться по Лесу, несмотря на ограду вокруг, поставленную по совету мудрых.
Тириэль открылось, что помогут здесь лишь силы, сравнимые с мощью каралаукар, к примеру, песня Лютиен или свет Сильмариллов. Шансов на то, чтобы здесь, вдали от арены гремящей битвы между силами Света и Тьмы, появилось подобное чудо, практически не было, и линди мрачно шутили на тему возможных способов достать Сильмариллы для Оссирианда.
И среди разговоров в дозоре тем было удивительнее увидеть выходящую из глубины Леса, с тайной тропы, где граница Оссирианда, проходящая по берегу Гелиона вплотную подступала к завесе Мелиан, прекрасную деву фалатрим в длинном синем платье. Видя наше удивление, она бесхитростно пояснила, что в поисках Врат Весны она обходила завесу, а, выйдя к Гелиону, переплыла через него и оказалась на другом берегу. И не знаем ли мы, где здесь находятся Врата Весны… Придя в себя, линди приветствовали фалатрим как родича, расспрашивая и делясь своими новостями. Приятная беседа продолжалась долго, и Кирион вызвался проводить леди обратно к Дориату, чтобы показать ей известные ему Врата. Не удержавшись, линди провел деву-фалатрим по скрытому в глубине Оссирианда саду и показал главное сокровище Оссирианда – росток энта,

что по признакам готов был вскоре обрести второе рождение и стать не растением, но Пастырем Древ. Об этом, равно как и о том, как следует встречать малыша-энта, подробно рассказала энтица Яблоня, что заходила посмотреть на сад Оссирианда.
На том берегу Гелиона Кирион оставил деву фалатрим и вернулся к дозору и осуждающему взгляду Тириэль, снова и снова вздыхающей по поводу доверчивости и неосмотрительности своего брата.
Однако этот искренний порыв Кириона принес неожиданные плоды, так как спустя некоторое время на границе Оссирианда показалось уже трое дев-фалатрим, из коих две были ювелирами, а третья целительницей. Они рассказали, что, услышав о ростке энта, они принесли сюда сотворенной ими воды, в которой соединились лучики солнца, морской бриз и крики чаек, и вся добрая магия, которая струится в Гаванях под взором могущественного Ульмо.
– Чайки, - задумчиво сказала Лоссэ… - Птицы… Это знак, и появление фалатрим здесь не иначе как воля Ульмо, узнавшего про наши беды. Мы были в сомнениях и печали, и нам явилось то самое могущественное волшебство, которое сильнее злобных сил каралаукар, и что, я верю, поможет нам очистить Лес.
Девы-фалатрим немного удивились нашим словам и тому, как мы просим использовать их Воду, но охотно согласились помочь нам в обряде очищения.
Приготовления заняли некоторое время, и их прервал звук рога с южной границы.
Новые волны орков хлынули по тропе, уже не являвшейся тайной для тварей Моргота.


Летели стрелы, хрипели орки, и вот упавшей и истекающей кровью Тириэль приставили лезвие к горлу.
- Бросайте оружие, ушастые, или она умрет, - прорычал орк.
Но, промедлив лишь долю секунды, защищая Оссирианд, Кирион сделал выпад, прокричав:
- Прости сестра, но ты сделала бы то же самое на моем месте.
Тириэль упала с перерезанным горлом, и ее кровь смешалась с черной орочьей…
Целители из дома Трав поспешно перевязывали раны, а в новую волну орков отражали все оставшиеся на ногах линди, включая даже Лаитиэль, схватившую копье мужа.
Орки были отбиты, но дорогой ценой. Неповрежденным остался лишь сад и последний участок леса, погибла Тириэль, остальных целители вернули к жизни.
Сокрушаясь и оплакивая Тириэль, в том числе как и обладательницу лучшего голоса в Оссирианде, что сопровождала пением все обряды, линди и девы-фалатрим приступили к обряду очищения. Пелись песни, произносились речи, сверкающая Вода из красивой склянки разбрызгивалась над пораженной землей, а там, где гниение было страшнее всего, Лоссэ бестрепетно посадила цветок, последнюю память о своем возлюбленном, тот, что расцвел некогда на берегах Нэн Эхуи. Фалатрим же посадили рядом серебряный цветок из гавани. Закончив песню, отступили мы на шаг, не понимая, удалось ли или нет нам что-то сделать. И мудрая птица, что прилетела к нам снова с Птичьего озера, подсказала: «А озеро вы очистить не хотите?» Лишь тут линди вспомнили, что предыдущим днем в Оссирианд ворвался бешеный вепрь, что плескался в в чистых водах озера, хрюкал и гадил до тех пор, пока милосердное копье Талиона не остановило его.
Обряд немедленно был повторен с озером, воды очистились, ударил гром, и с неба полились потоки освежающей воды, смывающей всю грязь без остатка.
Линди стояли под ливнем и видели, как очищается земля, как принимаются цветы и поднимают вверх соцветия. Доброе волшебство, что принесли фалатрим, цветок, что пожертвовала Лоссэ, и потоки с небес омыли Лес, и не было в нем более ни дурных запахов, ни гнили.
И когда стих ливень, на месте огороженном, где каралаукар расстался с роа, появился темно-синий полупрозрачный гладкий камень.
Стремясь узнать, какая сила в нем сокрыта, линди, как и раньше, отправились к мудрым за советом в Дориат. И радостно сказала Мелиан, что камень этот позволяет обращаться к Ульмо, лишь только положить его в родник иль в реку, что впадает в море. А Лоссэ, что пожертвовала частью себя, чтобы исцелить Оссирианд, навеки связана тем с ним и становится хранительницей Леса. И эта новость совпала с известием, что торжествует весь Белерианд, ибо Черный Враг разбит и крепость его пала.
Узнав про это, Лоссэ поспешила в последний свой путь за пределами Оссирианда, чтобы отдать дань памяти ушедшему в Море любимому, а Кирион и прочие линди вернулись в родные земли, чтобы достойно встретить рождение юного энта в потаенном саду.
И ровно в полночь, политый водой энтов и водой из очищенного озера, поднялся энтик во весь немалый рост и заговорил, вторя словам, что обращались к нему. И согласился он остаться на берегу озера, дабы набраться сил и помочь восстановиться Лесу от орочьих набегов. Линди же, радуясь, устроили шумный праздник, и фэа павшей Тириэль незримо радовалось вместе с ними.

На этом заканчивается рассказ Кириона, линди из Оссирианда, о Первой эпохе.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив