
Перо Жар-птицы

"Русских собралось такое количество, что ходил анекдот о немце, который повесился, отчаявшись услышать хоть слово на родном языке. Русские издательства, журналы, газеты, общества закрывались и открывались, эмигранты свободно общались с советскими гражданами и даже публиковались в одних и тех же изданиях".

В круг авторов «Жар-Птицы» входили Константин Бальмонт, Леонид Андреев, Надежда Тэффи, Борис Пильняк, Алексей Ремизов, Владимир Набоков (под псевдонимом В. Сирин), Владислав Ходасевич, Иван Соколов-Микитов и ещё целый ряд литераторов. Печатались обзоры и рецензии критиков. Отдел хроники регулярно отчитывался о театральных премьерах и вернисажах. Обложки оформляли Иван Билибин, Борис Кустодиев, Наталья Гончарова, Михаил Ларионов, Борис Григорьев и другие известные художники. Тираж — около 300 экземпляров.

Финансировал Александр Коган — владелец берлинского издательства "Русское искусство". Редактором художественного отдела "Жар-Птицы" стал искусствовед, летописец петербургской неоклассики Георгий Лукомский.

Литературным отделом заведовал поэт Саша Чёрный:
Качается пристань на бледной Крестовке,
Налево — Елагинский мост.
Вдоль тусклой воды серебрятся подковки,
А небо — как тихий погост...

Как писал "красный граф" Алексей Толстой: "Перед гибелью Российской империи искусство было одним воплем смертельной тоски. В живописи — изысканность, сладострастие формы; в поэзии — белая дама; в романе — проповедь самоубийства; в музыке — наиболее ясновидящем из искусств, — пылающий хаос. Век был изжит".

Александр Дроздов: "Небо ровное, цвета осенней конопли... фонари теряют силу. Горит шапка Христа Спасителя. Скоро солнце зажжет ослепшие окна; уже тенькает на Арбате трамвай. У Иверской чисто глаза детские, светятся свечи болеющих духом, обиженных, мятущихся".


Борис Зайцев: "Дом поповский, жизнь поповская, сам поп... Мы за столом запиваем чай со сливками лепешками. Кот приходит. Дети за перегородкой. Образа слабо золотят в уголке. Так тихо, так все благозвучно, светло, мирно. Точно озеро безмолвия и чистоты. Многое сожжено, попалено; как в видимости, так и в душе. Но мы живём. И мы за что-то заплатили: за свои неправды, за прошедшее. Меч Немезиды многое сразил. Но всё-таки живем. И даже чай пьем на террасе маленького дома и обедаем в дни тёплые".

"В 1900-е годы книги приобрели черты сходства с альманахами начала минувшего века. Обложки, виньетки, шрифты, — всё стало отдавать александровской старинкой. Иначе говоря, русский книжный „модерн“ как-то сам собой облёкся в прадедовский наряд".

Огромную роль в популярности издания сыграло его оформление. Алексей Толстой с видимым удовольствием погружается в мир дворянских усадеб и балаганов Судейкина. Марк Алданов следует взглядом за парящими в пространстве персонажами Шагала. Заворожен григорьевскими ликами Сергей Маковский: "Россия Бориса Григорьева — не святая Русь Нестерова; не чеховско-левитановская, в лёгкой дымке, как будто сквозь слезы смотришь на нее. Григорьев писал Рассею, исконную, черноземную. У него и краски бурые, цвета земли. И лица — похожи на ландшафты... все в рытвинах, морщинах, трещинах".

"Самый живописный — Бенуа. Он переносит в книгу кудреватую манеру своих набросков... Добужинский довёл технику книжной надписи и виньетки до предельной чёткости узора. Новая русская книга художнику Лансере, прежде всего, обязана изысканностями заглавных шрифтов и затейливых концовок".

В 1922 году в Государственной библиотеке имени В. И. Ленина по постановлению Совнаркома был организован отдел специального хранения литературы, предназначенный для «неправильных» изданий — религиозных, антибольшевистских, антисоветских. Недоступные читателям, они всё же спаслись от физического уничтожения. В 1988 году спецхран прекратил существование, и всё сокрытое в его недрах поступило в библиотечные фонды. В 1991 году в РГБ появился отдел литературы русского зарубежья, где можно познакомиться и с уникальным собранием эмигрантской периодики. В двадцатые годы одним из самых ярких её образцов стал журнал "Жар-Птица".



Хорошего чтения!)
|
</> |
