Педофилы сталинских репрессий

saint_prostata — 29.03.2021 Предполагаемый педофил из «Мемориала» запустил увлекательную шизофреническую истерику, собранную из двух привычных деталей.

Первая, обвиняемый – беззаветный альтруист и герой, тяжким трудом познающий тайну адской машины репрессий.

Вторая, наследники гэбешных упырей бессильно прячут страшную ПРАВДУ и останавливают альтруиста омерзительным наветом.

Схема изящная, драматически интересная, но с небольшим изъяном: она абсолютно безумна.

Незачем вырывать зловещую тайну, искать обгоревшие кости и расплющенные пули. Советская бюрократия оставила подробнейшие архивы – стоило им открыться, как уже к середине 90-х репрессии досконально изучили. После историков того поколения добавить что-то новое сложно, а фундаментально новое – просто невозможно. Правда, научное знание можно с легкостью игнорировать, чем и заняты почти всегда публицисты и художественные творцы.

На каждом шагу стоят памятники жертвам репрессий. Государство неистово финансирует создание киновселенной сталинских ужасов. Истеричный майор СМЕРШ, мечтающий расстрелять протагониста за проявление разума в борьбе с немецкими захватчиками, сейчас столь же неизбежный персонаж военного фильма, как плут слуга в комедии дель арте. Совсем недавно Яхина за свой – не побоюсь высоколобого искусствоведческого термина – высер про коллективизацию получила Госпремию.

Произведения жанра почти всегда столь же бесконечно убоги, как яхинская поделка. Появилась целая сетевая библиотека с разбором их фактических ошибок, поразительно многочисленных и крупногабаритных. Имеется и видеотека. Каждый желающий может мгновенно убедиться, что жанр куда менее достоверно отражает сталинскую эпоху, чем фильмы о Бэтмане – будни борцов с американской преступностью.

Концепция ВЛАСТИ СКРЫВАЮТ оперирует следующей логикой (назовем это так): во-первых, никого хуже Сталина быть не может, во-вторых, никого хуже Путина быть не может, в-третьих, Путин – кэгебешник. Следовательно, как исчадие ада, обязан защищать другие исчадия ада, к тому же служившие по тому же, примерно, ведомству.

Наблюдаемая реальность противоречит стройному рассуждению, но добротного шизофреника мелочи не смущают.

Оставим Дмитриева невеселой его судьбе. Политики тут очевидно никакой, но можно допустить, что он в той или иной степени невинная жертва какого-нибудь частного конфликта. Бывает.

Реальные цифры репрессий мгновенно сделали невозможными для добросовестного человека речи про коммунизм, уничтоживший невинных людей не меньше, а то и больше нацистской Германии. Смутило это немногих. Добросовестность, как и смущение, теперь в дефиците.

Пионер вранья и умолчания – председатель «Мемориала» Арсений Рогинский. Работа в открывшихся архивах быстро привела этого профессионального историка к неизбежному выводу о жестоком противоречии реальности с перестроечными истериками. Рогинский промолчал. Сквозь невнятные оправдания проступает очевидная трусость.

Всем на свете, кроме непосредственных адептов, превосходно известно, что русское западничество в развитых формах – типичная тоталитарная секта. Сталинские репрессии и десятки миллионов замученных – святыня, краеугольный камень веры. Радиоуглеродный анализ Туринской плащаницы легче переносится католиками, чем осквернение выдуманных жертв правдой. Рогинский не рискнул положением и репутацией: для такого требуется незаурядное мужество. Даже в тюрьму бывает проще пойти, чем стать изгоем в собственной среде.

В том же стиле все и продолжается. Официоз и либералы в экстатическом слиянии производят тонны художественных и псевдодокументальных поделок. Никакой разницы между сериалом 1-го канала и колымским фэнтези Дудя просто не существует. Ему, правда, каким-то волшебством удается делать ножкой кокетливые оппозиционные жесты. Многие верят, хотя ровно ту же смесь прямого обмана, умолчаний и эмоциональных манипуляций производят государственные телеканалы.

В России не существует медийного рупора, даже близко походящего масштабами на государственный или либеральный, живущий, впрочем, почти всегда на тот же бюджетный счет. Единодушная пропаганда ожидаемо успешна. У большинства сограждан нет ни времени, ни охоты разбираться в выдуманных расстрельных тюрьмах, лживых цифрах, никогда не существовавших заградотрядах, гнавших пулеметами безоружные толпы на другие пулеметы.

Трудами поколений отечественных и зарубежных пройдох выстроена развернутая вселенная советского ужаса, цветущая бесконечными спин-оффами, приквелами и сиквелами. В основном чудовищной халтурой, но попадаются и добротные комиксы, вроде сериала «Чернобыль», связь которого с реальными событиями один в один как у франшизы про Человека-паука.

Обличение советских ужасов стало и экосистемой, и индустрией.

Работать и, так сказать, творить в фантазийной вселенной советского кошмара гораздо удобнее и несравнимо доходней, чем пытаться бороться за какую-то там правду. На улице и в блоге будешь правдой заниматься – за свой счет.

У настоящего историка практически нет шансов на трибуну: она принадлежит унылым сказочникам, вроде Млечина, Дымарского или Солонина.

Хочешь профессионального благополучия? Больше ада: двигателей тракторов, заглушающих расстрелы, инфернальных чекистов, убитых детей, изнасилованных актрис.

Столкновение с подлинной статистикой репрессий вызывает у обманутых диссонанс и естественную защитную реакцию: Вам что мало?! И редко когда с оппонентом так сильно хочется согласится. В самом деле, вам что мало? Ну не десятки миллионов, а сотни тысяч, и что?

Причина существует. Цель обмана и умолчания – рассуждение, сколь привычное, столь и глупое. Впрочем, долговечность, устойчивость и распространенность идеям зачастую придает не ум и глубина, а политическая целесообразность.

Заостренная, откровенная и, как следствие, наиболее идиотская редакции заявляет, что коммунизм унес не меньше невинных жизней, чем нацизм, а значит должен быть запрещен на новом Нюрнберге.

Приятная симметрия – ложный вывод растет из фальшивого тезиса и абсурдного доказательства.

Поддельные ужасы сталинизма и шулерские трюки с подсчетом жертв понятны – любопытно присмотреться к логике (держимся корректно). Подразумевается, что допустимость идеи определяет количество погибших. Стыдно произносить вслух, но нет – это не так.

Запрещение идей по числу убитых, павших от рук последователей, запредельно свежая концепция. Добрались, скажем, до трех миллионов – все, шалишь, пожалуй в Нюрнберг. Первыми туда отправятся христианство и ислам, в дверях столкнутся с буржуазным либерализмом. В финале разрешенным останется разве что пастафарианство.

Страны, ведомые буржуазным либерализмом, уничтожили НЕВИННЫХ (для конкурентного накала важно визжать) много больше немецкого нацизма. Сипайское восстание, голод в Британской Индии, Опиумные войны, туземцы США и Австралии/Тасмании, список можно пополнять бесконечно. В одной только вьетнамской войне убито больше гражданских, чем во всех сталинских репрессиях. Для полноты картины оккупационные солдаты вели себя во Вьетнаме малоразличимо с зондеркомандами СС в Белоруссии.

Конечно, американцев во Вьетнаме (Ираке, Афганистане, Корее) нельзя вот так тупо и механически подставлять под формулы с Нюрнбергом. Не для того эту розу растили, чтобы всякие тут логикой своей немытой лазали.

Добавим абсурда. Французские якобинцы переморили толпу народа, цвет, так сказать, нации, оставили в живых одних рабов и быдло, выражаясь в терминах привычных некоторым мыслителям. Что же теперь? Отказываемся от идеи бессословного общества? Возрождаем законодательные и налоговые привилегии дворянства, поддерживаем феодальные права?

В общем, комедия с коммунистическим Нюрнбергом – рекордсмен интеллектуальной беспомощности в категории «это другое».

В действительности нацизм запрещен, потому что каждому (ну, почти каждому – исключений в этом тексте не миновать) очевидна недопустимость разделения народов на годные и негодные, хорошие и плохие, существующие оправданно и зря занимающие ценные территории. Нацизм – очевидное и омерзительное зло.

Между нацистской системой ценностей и Треблинкой связь очевидна, но этой очевидности и близко не просматривается у костров инквизиции с христианством, Монтескье с деревней Сонгми, Маркса с расстрелом Бабеля.

Механизм обоснования абсурда устроен несложно, но забавно.

Лучшие шестеренки удаются из инфантильных подростков с хорошими лицами, среди которых попадаются восьмидесятишестилетние народные артисты. Взрослому требуются весомые основания для подтверждения абсолютной исключительности чего угодно. Близость к невиданному и уникальному космосу собственной прыщавой индивидуальности не кажется с годами таким уж убедительным аргументом.

Заблудившиеся недоросли проживают несчастную жизнь посреди или рядом с ЭТОЙ страной потомственных рабов, угро-татар и генетических отбросов, где они лишь случайный путники – гордые эльфы среди уродливых орков. Пошлые фантазии согревают души испорченных детишек, приносят утешение в неудачах, оправдывают подлости и повышают рыночную ценность успехов. Они не просто работают шланг-боем на заправке в Аршбурге, Нижняя Хинтерния, а гордятся ловкостью бегства из совкового ада, от полулюдей с детьми в гимнастерках.

Естественно, репрессии коммуняк просто обязаны быть самым страшным событием в истории человечества.

По тем же причинам Иван Грозный, например, кровавейший тиран эпохи, хоть среди его современников числятся такие чудесные люди, как Генрих VIII английский, Карл IX французский и Филипп II испанский. Про них малышам неинтересно.

Разумеется, рассуждения про генетическое рабство, врожденную монгольскую печать на русском государстве – неприкрытый нацизм. Ядовитые миазмы пока не довели до концлагерей и газовых камер, но более мягкие проявлениях наблюдаются невооруженным взглядом на некоторых соседских территориях. Подобные идеи кажутся удивительными в устах либералов, хочется даже добавить – так называемых, но нет – они самые настоящие.

Так сквозь океан вранья и километры косметики проступает подлинное происхождение нацизма. Конечно же, совсем не большевицкое.

Нации и национализм, в современном смысле, появились, как известно, только вместе с капитализмом. Тогда же возник и либерализм. С тех они и танцуют свое кровавое и страстное танго по страницам истории.

Восточноевропейские либерал-нацисты сегодня смотрятся диковато, но в девятнадцатом веке с легкостью сошли бы за своих. В метрополиях национальный и расовый вопрос сейчас жесточайше кренится на другой борт, но болезненный интерес к теме сохранился неповрежденным.

Нацистская практика с цыганами, евреями и славянами никак не связана с GULAG. Это творческое копирование, масштабирование и развитие методов геноцида аборигенов, перенятых в первую очередь у англосаксов.

Шестеренки обличения совковых ужасов превосходно хромированы нацизмом, отлично прилажены к друг другу, но без движущей силы – без денег – крутиться не станут.

Речь идет, повторимся, о высокомерных и презрительных подростках, разбавленных горсткой зрелых циничных мерзавцев. Разумеется, самоорганизация, объединенный и планомерный труд, качественный продукт на самоокупаемости тут немыслимы.

Кстати сказать, в другой части спектра, где отобраны бюджеты и право голоса, небезуспешно справляются на свои.

От подростков получают медийный продукт единственным возможным способом: выбирают старшего и пускают бюджет через него. Понятно, когда советское фэнтази делают на средства американского или там немецкого налогоплательщика. Цели понятны.

Бойкое финансирование этого веселого карнавала отечественным бюджетом выглядит необъяснимой шизофренией. Кажется невозможным одновременно продвигать день Победы и оплачивать поделки про истеричных майоров, гонящих пулеметами на пулеметы.

На самом деле, противоречие, терзающее российскую власть, ненамного сложнее апельсина.

Нацию и страну не склеишь без горделивого прошлого. Сделать из Николая II – этого глубоко бессмысленного существа – великого государя, а из его царствования – эпоху благоденствия – задача непосильной сложности. Немногие готовы вслед за крымским прокурором окончательно порвать связь с реальностью. Даже ради национального единства. Работа, конечно, ведется. В историческом фэнтези многое делается в жанре Рокомпот (Россия, которую мы потеряли), в альтернативной истории обходятся, пока во всяком случае, публицистикой. Как мы почти обогнали во всем Францию и Англию, но – большевики. Царизм, похоже, просто из жалости не опережал вислоносых галлов, розовощеких тевтонов и тощих бриттов. Старорежимная галантность.

Все эти нелепые выдумки и сам новомученик и страстотерпец Николай II (известный в семейном кругу под ласковым прозвищем «наш дурачок Ники») не могут конкурировать по части горделивого с Космосом, Победой, Самой Страшной Бомбой, и даже чудесным тонким кинематографом.

Гордиться достижениями и одновременно считать режим ужаснейшим из омерзительнейших отчаянно непросто. Приходиться прибегать к трюкам душевнобольного – про комедии, которые снимали наперекор режиму, но стоило исчезнуть режиму – снимать перестали. Венчает эту паталогию блистательный конструкт про народ, победивший вопреки главнокомандующему. Кто может это осознать, тому богочеловеческая природа Христа вместе с корпускулярно-волновым дуализмом – орешки.

Простейшим выходом может показаться снижение усердия в шельмовании всего советского. Но это невозможно: тут у нашего Кощея разом и заяц, и яйцо, и игла.

Если Советский Союз не самый омерзительный в человеческой истории, то почему Норникель принадлежит Потанину (пропущен длинный перечень корпораций и фамилий)? Почему на глазах одного поколения начальство (под флагом, заметим, борьбы за справедливость) переехало из четырехкомнатных квартир улучшенной планировки в замки с конюшнями? Почему в хорошем ресторане за каждым вторым столиком у дамы сумочка ценой в годовую зарплату работяги?

Я и сам ужинаю в том ресторане и не хочу перебираться в жалкую цековскую четырешку, но шаткость и паскудность нашего общественного устройства очевидна и мне. Девушка с сумочкой прибыла в ресторан на машине стоимостью в десять годовых зарплат, ночевать поедет в дом или квартиру за сотню или две. Дополнительно бодрит происхождение большинства крупных состояний от прямого хищения государственных заводов, буровых, трубопроводов, рудников и прочих горно-обогатительных комбинатов.

Как-то нужно объяснять себе и окружающим, как так вышло, пока (и если) главные капиталы страны не начнут выглядеть пристойней.

Понятно, что ничего лучше выдумать не удалось, но уловка откровенно слабая.

Кого бы не замучили майоры, сколько бы ребер не переломали, как бы сатанински не хохотали при этом – все равно неясно, почему посторонние граждане поделили чужие миллиарды.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив