Памяти Владимира Высоцкого.

Подумаешь — с женой не очень ладно.
Подумаешь — неважно с головой.
Подумаешь — ограбили в парадном.
Скажи ещё спасибо, что живой.

Ему было суждено встретить женщину

Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал, -
Потому что если не любил -
Значит, и не жил, и не дышал!

Он резал правду-матку в глаза, за что был многими

не любим и гоним.

Я не люблю себя, когда я трушу,

Досадно мне, когда невинных бьют.

Я не люблю, когда мне лезут в душу,

Тем более - когда в нее плюют.

Он пел о настоящей мужской дружбе, о которой 

писал Джек Лондон, и рассказывали советские фильмы.

Если ж он не скулил, не ныл,

Пусть он хмур был и зол, но шел,

А когда ты упал со скал,

Он стонал, но держал,

Если шел за тобой, как в бой,

Hа вершине стоял, хмельной,

Значит, как на себя самого,

Положись на него.

Он говорил о подвиге, о самопожертвовании во имя Победы, 

о том, что долг превыше всего,

 о беззаветной отваге советского солдата.

Сергей! Ты горишь! Уповай, человече,
Теперь на надёжность строп!
Нет! Поздно — и мне вышел «Мессер» навстречу.
Прощай! Я приму его в лоб.

Я знаю — другие сведут с ними счёты.
А по облакам скользя,
Взлетят наши души, как два самолёта,
Ведь им друг без друга нельзя.

Он пел о той боли, которую испытывают люди, 

теряя друзей не ко времени. 

Нынче вырвалась, будто из плена, весна.
По ошибке окликнул его я:
Друг! Оставь покурить! — а в ответ — тишина:
Он вчера не вернулся из боя.

Нам и места в землянке хватало вполне,
Нам и время текло для обоих...
Всё теперь одному. Только кажется мне -
Это я не вернулся из боя.

Он пел о нашей Священной войне, которая                                                    сейчас оказалась оболганной, о нашей Великой Победе,                                 плоды которой мы  так бездарно растеряли.

А в Вечном огне видишь вспыхнувший танк,

Горящие русские хаты,

Гоpящий Смоленск и гоpящий Рейхстаг,

Горящее сердце солдата.

Он пел о той невыносимой тяжести, от которой

 содрогнулась Россия, хороня миллионы своих солдат. 

О тех сыновьях, которых матери не смогли похоронить и оплакать.

У братских могил нет заплаканных вдов -

Сюда ходят люди покрепче.

Hа братских могилах не ставят крестов,

Hо разве от этого легче...

Он пел о том, что  человек должен 

оставаться человеком в любой ситуации, что честь  и совесть

 дороже, чем собственная шкура.

Мой командир меня почти что спас,

Но кто-то на расстреле настоял,

И взвод отлично выполнил приказ,

Но был один, который не стрелял.

Он пел о тех людях, которые волею судеб, 

оказались гонимые этапами в лагеря.

Сколько веры и лесу повалено,

Сколь изведано горя и трасс,

А на левой груди - профиль Сталина,

А на правой - Маринка анфас.

А потом на карьере ли, в топи ли,

Наглотавшись слезы и сырца,

Ближе к сердцу кололи мы профили

Чтоб он слышал, как рвутся сердца.

Он пел о правде и лжи, о ценностях настоящих

 и выдуманных, о подлости и  предательстве. О том, 

что наглую ложь очень трудно отличить от правды, 

ибо она рядится в чужие одежды.

Некий чудак и поныне за Правду воюет,-
Правда, в речах его — правды на ломаный грош:
-Чистая Правда со временем восторжествует,
Если проделает то же, что явная Ложь.

Он пел о книжных детях, не знавших войн, 

о послевоенном поколении максималистов

 опаленных закатом страшных сражений. 

Он пел об альпинистах, старателях ,водителях, 

геологах, спортсменах .О простых мальчишках и 

девчонках, которые не хотели сдаваться на милость обстоятельств.

Если, путь пpоpубая отцовским мечом,

Ты соленые слезы на ус намотал,

Если в жаpком бою испытал, что почем,-

Значит, нужные книги ты в детстве читал!

                    Если мяса с ножа

                               Ты не ел ни куска,

                    Если pуки сложа

                               Наблюдал свысока,

                    И в борьбу не вступил

                               С подлецом, с палачом,-

                    Значит, в жизни ты был

                               Ни пpи чем, ни пpи чем!

Он не торопился умирать, но спешил жить,

 каждый день проводя на надрыве.

Мы успели. В гости к богу не бывает опозданий,

Так, что ж там ангелы поют такими злыми голосами?

Или это колокольчик весь зашелся от рыданий,

Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани!

Про таких людей Андрей Макаревич споет:

Тот был умней, кто свой огонь сберег,

Он обогреть других уже не мог,

Но без потерь дожил до теплых дней.

А ты был не прав, ты все спалил за час,

И через час большой огонь угас,

Но в этот час стало всем теплей. 

Он пел для нас и за нас. Его песни, словно молитвы,

 очищают наши зачерствелые души.  

Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу -
Может, кто-то когда-то поставит свечу
Мне за голый мой нерв, на котором кричу,
И весёлый манер, на котором шучу.

Каждый из нас видел, как он сгорает, но нам действительно

 становилось теплей. И пусть были люди, которые его травили,

 ставили палки в колеса и пытались оболгать.

Пусть были подлецы, которые били в спину   и лжецы

, которые после смерти нареклись его друзьями. Он ответил всем.

Слабо стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа?!
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И ранят в кровь свои босые души…

Что же, и закончить я хочу словами из песни

Игоря Талькова, посвященной всем подвижникам духа.

 Они уходят, выполнив заданье
 Их отзывают высшие миры
 Неведомые нашему сознанью
 По правилам космической игры
 Они уходят, не допев куплета
 Когда в их честь оркестр играет туш
 Актеры, музыканты и поэты
 Целители уставших наших душ.